Нет дыма без огня

Оставшись один, Бови снова лег, но знал, что не сможет заснуть. С самого начала он понимал, что в этой забегаловке у него нет будущего, но, по крайней мере, здесь имелась крыша над головой. Он надеялся, что бар ему послужит временным убежищем где-то на полпути между тюрьмой и свободной жизнью. Так нет же. Из-за какой-то шлюхи, которую он и знать не знает, он опять должен начинать с нуля. С той самой точки, куда его упорно возвращала жизнь.

3

Джоди Такетт и ее сын смотрели друг на друга. Пропасть, разделявшую их, они не могли преодолеть целых тридцать шесть лет. Кей сомневался, что это когда-нибудь вообще произойдет.

Он заставил себя улыбнуться.

— Привет, Джоди.

Он уже много лет не называл ее мамой и какими-либо производными от этого словами.

— Господи, это ты, Кей. — Она с укором взглянула на Джейн Элен. — Твои штучки.

Кей обнял сестру за плечи.

— Джейн Элен не виновата. Это я решил устроить всем вам сюрприз.

Джоди Такетт фыркнула, таким образом показав сыну: она знает, что он врет.

— Ты, кажется, сказала, что кофе готов? — обратилась она к дочери.

— Да, мама, — с готовностью отозвалась Джейн Элен. — Я приготовлю вам с Кеем праздничный завтрак, чтобы отметить его возвращение.

— Сомневаюсь, что это причина для торжества. — Джоди повернулась и вышла из комнаты.

Кей громко вздохнул. Он не ждал сердечных объятий или хотя бы видимости тепла. У них с матерью никогда не возникало подобных отношений. Сколько он себя помнил, Джоди всегда была для него далекой и недоступной; она сама так поставила себя.

Годами они жили бок о бок в состоянии необъявленной войны. Когда они были вместе, Кей всегда был вежлив с ней и ожидал от нее такой же учтивости. Иногда его надежды оправдывались, иногда нет. В это утро Джоди была настроена откровенно враждебно, хотя после смерти брата он остался ее единственным сыном.

Возможно, в этом и крылась причина ее неприязни.

— Будь терпелив с ней, Кей, — умоляла Джейн Элен. — Она плохо себя чувствует.

— Я вижу, — задумчиво произнес он. — И давно она так сдала?

— Уже с год, она все еще не оправилась после… Ты знаешь.

— Понимаю. — Он замолк. — Я постараюсь ее не огорчать, пока я здесь. — Взглянув на сестру, он криво улыбнулся. — У нас не найдется пары костылей?

— Они там, где ты их оставил после автомобильной аварии. — Джейн Элен жестом фокусника вытащила из дальнего угла стенного шкафа алюминиевые костыли.

— Заодно прихвати для меня рубашку, — попросил Кей. — Со своей мне пришлось расстаться вчера вечером.

Он предпочел не отвечать на ее вопросительный взгляд, и Джейн Элен молча подала ему простую хлопчатобумажную рубашку, от которой исходил легкий запах нафталина.

Опираясь на мягкие поручни костылей, Кей кивнул на дверь:

— Пойдем.

— Ты очень бледный. Ты сможешь передвигаться?

— С трудом. Но я не хочу, чтобы Джоди ждала.

Когда Кей, ковыляя, вошел в кухню, Джоди уже восседала за столом и курила, отхлебывая кофе. Джейн Элен незаметно проскользнула вслед за братом и принялась готовить завтрак. Кей сел за стол напротив матери, прислонив рядом костыли. Он чувствовал, что мать внимательно разглядывает его небритое лицо и всклокоченные волосы.

Джоди, как всегда, представляла собой образец аккуратности, но ее нельзя было назвать привлекательной женщиной. Техасское солнце высушило и покрыло морщинами и коричневыми пятнами ее кожу. Презирая кокетство, она делала единственную уступку моде: слегка припудривала лицо самой дешевой пудрой. Всю свою сознательную жизнь она раз в неделю посещала парикмахерскую, чтобы вымыть и уложить волосы, но лишь потому, что не желала этим заниматься сама. Чтобы ее короткие седые волосы высохли, требовалось не более двадцати минут. За эти двадцать минут маникюрша подравнивала и полировала ее короткие квадратные ногти. Джоди никогда не красила их.

Платье она надевала только в церковь, по воскресеньям и в тех случаях, когда этого требовали особые обстоятельства. Сегодня на миссис Такетт была сильно накрахмаленная клетчатая хлопчатобумажная блузка и брюки — разумеется, все отменно отглаженное.

Джоди затушила сигарету и грозным тоном обратилась к Кею:

— Так что ты натворил на этот раз?

Ее слова звучали обличительно, подчеркивая, что Кей сам виноват в своем несчастье. В данном случае она не ошибалась, но, если бы сын стал жертвой несправедливой судьбы, приговор Джоди не изменился бы: Кей всегда сам виноват в своих бедах.

Когда он свалился с орехового дерева, на которое они влезли вместе с Кларком, Джоди объявила, что сломанная ключица — заслуженное наказание за подобную шалость. Когда в бейсбольном матче ему досталось битой по голове и он получил сотрясение мозга, от матери он заработал выговор за непростительное ротозейство. Когда лошадь отдавила ему ногу, Джоди обвинила Кея в том, что он испугал бедное животное. Когда же в День независимости у него в руке взорвалась петарда и сильно поранила палец, Кей был наказан за проступок, а Кларк — нет, избежал наказания, хотя поджигал петарды вместе с братом.

Все же однажды гнев Джоди оказался вполне оправданным. Если бы Кей не был так сильно пьян, если бы он не мчался со скоростью девяносто пять миль по темной узкой дороге, возможно, он сумел бы благополучно пройти тот поворот, не врезался бы в дерево и оправдал бы надежды матери, став защитником в команде Национальной футбольной лиги. Она никогда не простила ему того, что он спутал ее планы.

Опыт подсказывал ему, что рассчитывать на материнское сочувствие не приходится. Но ее придирчивый тон вывел Кея из себя. Впрочем, обострять отношения ему не хотелось.

— Я растянул связки.

— А это что? — не унималась она, указывая чашкой с кофе на повязку на его теле.

— Акула укусила. — Он лукаво подмигнул сестре.

— Не заговаривай мне зубы! — Джоди немедленно сорвалась на крик, напоминающий удар бича.

«Ну вот, началось, — уныло подумал Кей, — разве я этого хотел?»

— Это пустяк, Джоди. Сущий пустяк, — сказал он.

Джейн Элен поставила перед ним чашку дымящегося кофе.

— Спасибо, сестренка. Мне больше ничего не надо.

— Разве ты не хочешь что-нибудь съесть?

— Нет, спасибо. Я не голоден.

Она скрыла разочарование робкой улыбкой, от которой у него сжалось сердце. Бедняжка Джейн Элен. Ей всякий раз приходилось терпеть выходки Джоди. Мать обладала сверхъестественным талантом превращать любой вопрос в расследование, любое замечание в критику, любой взгляд в осуждение. Как Джейн Элен изо дня в день сносит эту нетерпимость? И ради чего? Почему она не подыщет себе достойного человека и не выйдет замуж? И наплевать, если она в него не влюблена. Все лучше, чем жить в одном доме с Джоди.

Но при всем этом Джоди не придиралась так к Джейн Элен, как она придиралась к нему. Да и с Кларком она вела себя по-другому. Видно, Кей обладал особым даром разжигать гнев матери. Он оказался точной копией своего отца, Кларка Младшего, а тот досаждал Джоди до самой своей смерти. Она не пролила на его похоронах ни единой слезинки. Наверное, в этом все дело.

А вот Кей плакал. Он никогда не плакал ни прежде, ни потом, но у могилы Кларка Младшего заливался слезами, и не потому, что отец был таким уж внимательным родителем. Воспоминания Кея об отце в основном были связаны со сценами прощания, когда Кларк Младший куда-то отправлялся и сын чувствовал себя особенно одиноким и брошенным. Но если у Кея и остались какие-то редкие счастливые воспоминания детства, то этим он был обязан веселому и громогласному отцу, хохотавшему и рассказывавшему анекдоты и всегда собиравшему вокруг себя толпу поклонников его огромного обаяния.

Кею исполнилось всего девять лет, когда отец погиб, но с непонятной проницательностью, несвойственной ребенку, он осознал, что в этой могиле похоронена всякая надежда на любовь.

Словно прочитав его мысли, Джоди внезапно спросила: