Страница 35 из 51
Во время чумы, когда великий князь убедился, что герцог Магнус, [как] и Иоганн Таубе, не хочет совсем пустить в ход силу (Frevel), он послал на ямских одного дворянина в Москву, чтобы переправить Каспара Эльферфельда в места, не тронутые чумой. Между тем бог послал на него чуму: он умер и был зарыт во дворе. Тогда я просил одного из начальных бояр в опричнине, чтобы он разрешил мне вырыть тело и (об.) похоронить его в склепе, который покойный заранее приказал выложить из кирпичей вне города и окрестных слобод в Наливках, где хоронились все христиане, как немцы, так и другие иноземцы. „Когда пройдет чума", ответил мне Петр Zeuze,. „тогда это можно сделать".
Великий князь приказал выдать мне грамоту, что русские могут вчинять иск мне и всем моим людям и крестьянам только в день рождества Христова и св. Петра и Павла. Но всякий остерегся бы [сделать это]. Ведь жил я все больше на Москве (Ich habe mein meistes Brot in der Moscau geessen).
^Каждый день я бывал во дворе у великого князя. Однако, я не согласился на предложение, сделанное мне через дьяка Осипа Ильина, все время безотлучно состоять при великом князе. Я был тогда юн и не знал достаточно Германии. Если кто-либо из больших господ спросил о чем-нибудь моего слугу и получил неправильный ответ, то - легко себе представить, как разгневался бы господин и как осрамился бы слуга! Кто был близок к великому кнйзю, тот [легко] ожигался, а кто оставался вдали, тот замерзал. Благодаря этому я и писать не мог больше.
Когда великий князь взял в опричнину Старицу, то он уравнял меня со служилыми людьми (mit den Knesen und Boiaren) (77) четвертой степени (in das vierte Glit und Grat) и к прежнему селу дали мне Меныиик и Рудак, все вотчины и поместья князей Deplenski1 2: села Красное и Новое были даны мне в вотчину, а
1 Текст не вполне ясен.
2 См. примечание к л. 48 об. и 73.
134
[с ними] шесть деревень - в поместье. Вместе с тем я получал по уговору, по окладу поместий, и мое годовое жалованье. На Москве великий князь пожаловал мне двор; в нем жил прежде один [католический] священник, который был приведен пленником из Полоцка во Владимир. Этот двор был выключен из городовых книг (Stadtbuchem) и был обелен (weiss geferbet), ибо был освобожден от государевой службы.
Рядом с этим двором был другой двор; в нем жил некий немец, по имени Иоганн Зеге, бывший слуга покойного магистра Вильгельма Фюрстенберга. Ему я одолжил мое годовое жалованье, чтобы на него он купил себе двор рядом с моим. У него была жена, уроженка города Дерпта, она была выведена на Москву. Так как я не был женат, то она занялась торговлей вином. Несколько раз в мое отсутствие, в особенности когда я разъезжал (auf den Zogen war) с великим князем, случалось так, что иноземцам запрещалось корчемство. И когда приказчики (Prikassiki) или чиновники с Земского двора (Semskodvora) (об.) приходили к этой женщине во двор, опечатывали погреб и забирали тех, кто в нем бражничал, тогда она говорила всегда, что [приказные] должны пойти и на мой двор и спрашивала - почему же они этого не, делают и не идут на двор к ее соседу. Однако, приказные твердо знали, что такое „опричнина". Это узнали также муж и жена [мои соседи].
Они продали мне свой двор, а себе вновь купили двор в городе, где можно было [жить спокойно] за закрытыми воротами. Я же соединил оба ДЕора в один, и днем, и ночью приезжали ко мне изо всех окрестных слобод.
Во время чумы этот мой сосед умер, а жена его собралась выехать, из Москеы вместе ' с женой мастера-цирульника Лоренцо- в крытой повозке. Это был дурацкий поступок, ибо все окрестные слободы были подожжены со всех сторон по приказанию татарского царя. Как только повозка въехала в ворота, огонь охватил ее со всех сторон, и повозка сгорела вместе с лошадьми, -вместе со всеми драгоценностями, золотом и серебром и другими ценностями. После пожара от нее нашли только железные ее части.
Ворота были заложены камнями против этого двора в Лубянском переулке (in der Strassen in der Strassen(!) Glibena Tortclik?) т; на большой Сретенской улице (an der grossen Stras- 1
1 Место не вполне ясное.
135
sen Stredens Kenliza) был еще один двор прямо против этого моего двора; (78) он был также обелен (weiss angestrichen). В нем жил [раньше] один полоцкий поляк, который был переведен в другое место. Этот двор я получил от одного господина, Семена Курцова, который был сокольничьим (Gegermeister) великого князя. В мое время великий князь не обижал ни того, ни другого. Двор этот я дал немцу Гансу Купфершмидт. По его словам, он знал немного оружейное дело1. И так как он видел, что корчемство приносило мне большой доход, то он решил, что мое ремесло выгоднее, чем его. И когда кто-нибудь хотел проехать на мой двор с ведрами, кружками и т. д. с тем, чтобы купить меда, пива или вина, то Купфершмидт, сидя у окна на своем дворе, перезывал к себе всякого. Он их обслуживал лучше, нежели я, и это причиняло мне большой убыток. Тогда я разобрал мой двор и перенес его на другое дворовое место, у речки Неглинной, где у меня было два пустых смежных двора, еще неогороженных. Здесь я опять начал шинковать (schenken) пивом, медом и вином. Простолюдины из опричнины (die Gemeine in Aprisna) жаловались на меня на Земском дворе (Richthause), что я устроил у себя корчму.^На Земском дворе (Semskodvora) начальником (oberster Boiar) и судьей был тогда Григорий Грязной. (об.) Ему я полюбился точно сын родной, как он говаривал. Вот что делали деньги, перстни, жемчуга и т. п.Г Он'ездил осматривать решетки и заставы и сказал всему миру (zu der ganzen Gemeine): „Двор этот принадлежит немцу. Он - иноземец и нет у него друзей - покровителей. Коли не будет у него корчмы, как же огородит он двор? А ведь забор должен итти до самой решетки". Так все и осталось по прежнему. В земщине был у меня еще один двор, который раньше принадлежал лиф- ляндскому дворянину Фромгольду Гану. Сначала он пленником был уведен в Аифляндию; затем-там в Лифляндии освобожден и крещен по русскому обряду (auf reusch) с именем Ильи, но затем разрешен в замке Гельмет в Лифляндии же. Позднее вместе со мной он выехал в Москву.
Когда великий князь приказал дать нам поместья, и казначей 1
1 Автор"употребляет не вполне ясный термин Wasserkunst; может быть, 'это испорченное при переписке - Waffenkunst? Но возможны и другие толкования. Гансу Шлитте поручалось вывозить из-за рубежа Leuthe so im Wasser зисЬеп, т. e. рудознатцев - золотоискателей.
136
(Schatzher) Иван Висковатый допрашивал его - братья мы или нет, он отвечал: „да“. И было приказано дать мйе земли
больше, чем ему на 50 моргенов, потому что я был старше его. Но тут он возразил, что он-сын дворянина, а я сын бургомистра. Тогда его уравняли [поместным окладом] со мной. Но тогда же и нашей дружбе пришел конец.
Я продолжал действовать так. На имя великого князя написал челобитье. „(79) В нем я просил у великого князя двор, будто я сам намеревался в нем устроиться: В тот же день мне были отведены два пустых двора; из них я выбрал двор упомянутого [выше католического] священника и понемногу начал шинковать.
Так как я постоянно бывал у первого боярина (bei dem obersten Herren) Ивана Петровича Челяднина и для него помогал одному поляку переводить на русский язык немецкий Травник (Herbarium) - к этому у него была большая охота и любовь, - то этот боярин пошел со мной в Поместный приказ и приказал дьяку Василию Степановичу дать мне то поместье, о котором я бил челом. В приказе он оставался до тех пор, пока не была подписана грамота.
Был некий дворянин, прибывший из Гаррии или Вирландии, vпо имени Эверт Бремен, der konte sonst nicht gefordert werden, de