Куколка

— Ей известно, что ты нашлась. Я ходила к ней, но мы еще не знали, когда ты приедешь домой.

— И?..

— Энни очень обрадовалась, когда узнала, что ты жива и здорова. Но ты же знаешь, какая она. Своих чувств не покажет, никого не похвалит, не посочувствует. Раньше я думала, что это я виновата в том, что она такая. Но если честно, Бэлль, больше я не могу этого терпеть. Если она желает превратиться в озлобленную старуху, ее уже не воскресить. Хватит суетиться вокруг нее, извиняться за ее поведение. Ей известно, где я живу и куда ты приедешь. Посмотрим, когда она объявится.

Бэлль надеялась, что за ее двухлетнее отсутствие мать стала мягче и внимательнее, но, похоже, она ожидала слишком многого.

— А теперь расскажи о себе. — Мог сменила тему. — Начни с самого начала. Расскажи мне все-все. И не пропускай подробностей, которые могут меня расстроить.

Через полтора часа и после еще двух чашек чая и бутерброда с ветчиной Бэлль наконец подошла к кульминации. Глаза Мог превратились в блюдца. Несколько раз за время рассказа она плакала.

— Как тебе удается выглядеть такой свежей и красивой? — спросила она.

— Я десять дней провела в Париже, отъедаясь и ожидая, когда сойдут синяки. Мне помогли добрые люди — Ной, Этьен и Габриэль, — сказала она. — Перед моим отъездом Филипп прислал мне красивую шелковую блузку и французские духи.

— А тебя осматривали? Ну, ты понимаешь… — очень деликатно спросила Мог.

Бэлль улыбнулась. Мог боялась произносить слово «сифилис». Сейчас она выглядела и разговаривала как простая домохозяйка-обывательница. Никто ни за что бы не догадался, что она полжизни провела в борделе.

— Да, когда я находилась в лечебнице. Нет никаких признаков заболевания, но врач предупредил меня, что симптомы проявляются не сразу. Больше я по этой дорожке не пойду!

Мог зарделась, и Бэлль засмеялась.

— Невозможно делать вид, будто я все еще невинная девочка, — сказала она.

— Для меня ты навсегда останешься малышкой, — ответила Мог, и ее губы задрожали. — Даже подумать страшно, что тебе пришлось пережить!

— Все закончилось. Последним испытанием была необходимость рассказать тебе о том, что произошло. Я скопила немного денег и собираюсь открыть шляпный магазин. Первую шляпку я подарю тебе на свадьбу.

В кухню заглянул Джимми.

— Если вы хотите побыть наедине, я уйду, — сказал он.

— Нет, конечно, — произнесла Бэлль. — Входи, садись с нами. В зале много посетителей? Стало гораздо тише.

— Многие побрели домой, — ответил Джимми.

— Гарт сказал, что с минуты на минуту паб закрывается. Ной недавно ушел. Он просил передать вам, что ему необходимо написать письмо.

Услышав эти слова, Бэлль усмехнулась и рассказала Мог и Джимми о Лизетт.

— Надеюсь, она приедет в Англию. Ной по-настоящему увлечен ею. Лизетт заслуживает лучшей жизни. Она очень хорошая, добрая женщина, и к тому же очень красивая.

Она видела, что Джимми тоже не терпится услышать ее историю, но понимала, что сможет рассказать ему далеко не все. Для этого ей понадобится пара дней. Неожиданно Бэлль почувствовала, что лишилась сил, — дорога и волнение полностью измотали ее.

— Можно я пойду спать? — спросила девушка. — Я хотела бы еще посидеть с вами, поболтать, но слишком устала.

— Конечно! — воскликнул Джимми. — Нам с Мог достаточно знать, что ты, живая и здоровая, находишься наверху. Поговорить можно и завтра.

Глава тридцать шестая

Перед тем как покинуть «Баранью голову», инспектор полиции по фамилии Тодд, который пришел в сопровождении констебля, чтобы допросить Бэлль, повернулся к девушке.

— Благодарю вас, мисс Купер, за вашу неоценимую помощь, — отрывисто произнес он. У Тодда был пронзительный взгляд и коричневые зубы. — Сегодня к вечеру мы арестуем обоих. Мы следим за ними с тех пор, как мистер Бейлис сообщил нам о том, что вы нашлись.

Бэлль открыла рот от изумления. Эти двое больше часа допрашивали ее, как будто она была преступницей, а не потерпевшей. Она не понимала, почему они не поблагодарили ее в начале допроса.

Тодд в мельчайших подробностях заставил девушку рассказать о том, что именно произошло в комнате Милли. Он постоянно перебивал Бэлль, задавал наводящие вопросы, как будто хотел поймать ее на лжи. В какой-то момент он даже намекнул на то, что она пряталась под кроватью по другой причине, а не из страха быть пойманной. Он явно не поверил, что Бэлль действительно не знала о том, что происходит в борделе.

Когда инспектор заставил девушку рассказать о ее похищении, на его лице было такое циничное выражение, как будто он думал, что она села в экипаж к двум незнакомцам в поисках приключений. И лишь когда Бэлль наконец добралась до истории о том, что произошло с ней у мадам Сондхайм, и разрыдалась, Тодд немного смягчился.

Он показал ей длинный список с именами других девушек и спросил, не встречала ли она кого-нибудь, не слышала ли о ком-нибудь из них. Некоторые имена уже упоминал Ной, но Бэлль ничего о них не знала. В это инспектор, похоже, тоже не поверил.

Бэлль так и подмывало высказать инспектору Тодду все, что она о нем думает, но она прикусила язык, проглотив колкую отповедь.

— Как это предусмотрительно с вашей стороны, — произнесла она, скрывая сарказм за сияющей улыбкой.

— Вы понадобитесь нам для проведения официального опознания двух подозреваемых, когда мы их арестуем, — предупредил ее Тодд, явно невосприимчивый к сарказму. — И как только ваши показания будут запротоколированы, вас попросят их прочесть и подписать. А пока позвольте мне выразить свою радость по поводу того, что вас нашли в Париже и вернули назад в семью, к друзьям.

Когда полицейские ушли, Бэлль вошла в кухню, где ее ждал встревоженный Джимми.

— Все хорошо? — поинтересовался он.

— Теперь я понимаю, почему большинство людей не хотят помогать полиции и даже не просят у нее помощи. Полицейские два года сидели сложа руки, а когда я наконец вернулась — без их, прошу заметить, помощи, — относятся ко мне так, как будто я обманщица, — пожаловалась она. — Этот инспектор Тодд толстокожий, как носорог. Но он пообещал, что сегодня же Кента со Слаем арестуют. Будем надеяться, что это не пустые слова.

Джимми с сочувствием посмотрел на нее.

— Говорят, что теперь никто не станет прикрывать Кента, даже если он попытается кого-то подкупить, — сказал он. — И не только из-за того, что он убил Милли и похитил тебя, но и из-за ужасных условий, в которых жили его постояльцы, из-за других пропавших девушек, из-за жестокости, с которой он расправляется с любым, кто встанет у него на пути. Он получит по заслугам — даже те, кто раньше был ему предан, бросили его. Его обязательно повесят, я уверен в этом, а если Слаю не зря дали такое прозвище, он заговорит, чтобы спасти свою шкуру.

— Я надеюсь, что найдутся остальные девушки, что они вернутся домой, — сказала Бэлль. — Но я боюсь, что многих из них уже нельзя спасти. — Она опустилась на стул, чувствуя себя подавленной.

— Дядя Гарт сказал, что я могу взять выходной. Ему кажется, что ты загрустила. Он предложил мне куда-нибудь тебя сводить, чтобы ты развеселилась. Ты не хотела бы прогуляться?

— С удовольствием, — благодарно отозвалась Бэлль. Ей не хотелось остаток дня провести в четырех стенах в размышлениях над тем, как нечестно обошлась с ней полиция.

— Сегодня такой прекрасный, солнечный день. Мы могли бы взять лодку и поплыть до Гринвича, или отправиться в парк аттракционов в Хампстед-Хит, или посетить ботанический сад.

— Я выбираю Гринвич, — ответила Бэлль.

Джимми просиял. Он сказал, что сбегает наверх и переоденется, потому что утром работал в подвале.

Бэлль осталась в кухне и вымыла чашки. Мог отправилась на рынок за овощами. В окно Бэлль видела, как Гарт ставит друг на друга бочки и пустые ящики, которые скопились на заднем дворе. Прогулка с Джимми давала ей возможность расставить все точки над i; девушка понимала, что поступала не совсем честно, избегая разговора с ним.