Связующие нити

— Ты наорала на посетителя.

— Я знаю. Думаешь, я не отдавала себе отчёта в том, что делаю?

— Зачем?

— Потому что мне надоело.

— Что надоело?

Поднявшись на первую площадку, где окна были не заколочены и пропускали блеклый свет, я стала объяснять Тристану, который поднимался следом:

— Не мне решать, кто что заслужил, это я знаю. Но нянчиться с нытиками тошно, особенно когда это люди в таком возрасте. Ему нужно, чтобы его поуговаривали, начали убеждать, приняли за него решение, на которое ему не хватает храбрости…

Мне показалось, что на третьем этаже одна из дверей была приоткрыта. Я встала на месте, вглядываясь в сумрак, и если бы ни Трис, который был рядом, могла бы запаниковать от такого. Чтобы в Здании открылась без надобности хоть одна из дверей…

— Что там, почему ты встала?

— Ничего, показалось.

— Гретт, скоро четыре года будет, как ты здесь работаешь, пора привыкать к странностям.

— Будто дверь открыта. Вон та.

— Этого не может быть.

— Ладно, глупости. И этот керамист… ему тогда сорок было, Тристан, ты можешь его понять, а? Тебе сейчас тоже… почти сорок, ты что, считаешь себя стариком? Сейчас ты бы уже не был способен на такой шаг, как побежать за автобусом, потому что я… или потому что незнакомая девушка пропала бы без зонта?

— Это не возраст тому причиной.

— И я о том же. Он — трус. Каждый, кто приходит сюда, по сути, струсили однажды в своей жизни совершить поступок, потому что испугались показаться дураками, детьми, неудачниками.

— Не все.

— Кому‑то не хватает времени, да, кого‑то на самом деле разводят непреодолимые обстоятельства, а вот Виктор струсил!

— Не горячись. Тебя никогда прежде не волновали так истории посетителей.

— Это потому, Трис, — мы добрались до нашей двери, и я ещё задержалась, прежде чем открыть, — что она похожа на нашу…

— Но ты меня не целовала, — он усмехнулся.

— А ты не просил. Ты бескорыстно дал мне зонт и перенёс через лужи, не требуя что‑то взамен. — Я помолчала. — Детали не в счёт, всё равно похожи.

На месте был пока только Вельтон, мы застали его за тем, что он вешал на стену график работы на новый месяц.

— Когда прикажите Пуле выходные ставить?

— Когда хочешь. Керамист больше не придёт.

— Как не придёт? А дело?

— В деле пока одни иллюстрации, бог с ними.

Трис повесил на вешалку мои и свои вещи, и подошёл к окну, осторожно отодвигая тяжёлую штору.

— Э — э, э — э… не светись.

— Гретт, иди, глянь, — он перешёл на другую сторону тротуара и ходит взад и вперёд.

— Правда?

— Может быть, ты сказала ему нужные слова?

— Сейчас уйдёт. Помучает себя, пострадает, и уйдёт с таким нужным ему чувством рухнувшей судьбы и обездоленности. — Я встала на цыпочки, выглядывая через плечо Триса, потому что штору открывать шире, — нельзя. И говорила ему это почти шёпотом в самое ухо, глазами прослеживая за Виктором на улице. — Давай поспорим, что он выберет ту жизнь, которая ему больше нравится?

— Не уйдёт. Ему нужны перемены.

— Спорим?

— На что?

— Кто проиграет, весь апрель вне очереди будет ходить в прачечную.

— Согласен.

— И на почту. И выбрасывать мусор.

— Ты с ума сошла, — Трис тихо засмеялся, — а если проиграю я?

— Ну?

— По рукам.

— Голубки… — за спинами раздался голос Вельтона. — Прямо голубки.

Мы с Трисом многозначительно переглянулись, и Трис шторой закрыл окно обратно.

— Что с тобой? Ты последнее время терроризируешь нас своими репликами, я уже боюсь с женой разговаривать, чтобы ты с комментарием не вмешался.

— Как мне приятно на вас смотреть.

— У тебя дома всё хорошо?

— Прекрасно, — он сел за свой монументальный стол и взялся за папку, — а дело керамиста я пока убирать не буду. Сроки неявки не прошли, так что…

Глава 18.Женщина

Я проиграла. В эту ночь Виктор поднялся к нам сразу после прихода Зарины и потом терпеливо дожидался Пулю ещё десять минут, разговаривая только с Настройщиком и игнорируя нас.

Летописец работала в своей каморке не долго, а потом, когда посетитель ушёл, читала вслух историю. Красивая получилась повесть. Вельтон всё подшил к папочке, передал дело Нилу, и остаток рабочего времени после обеда обсуждали детали. Я очень хотела пойти вместе с Сыщиком, чтобы посмотреть на ту мастерицу мягких игрушек, но меня пугало воспоминание о приоткрытой двери. Но, с другой стороны, я ведь буду не одна.

— Нил, возьмёшь меня с собой, я мешать не буду?

— Если хочешь.

Искать дверь по связующей ниточке мы отправились на следующий день. В самом начале первого часа мы спустились на этаж ниже, и Нил стал оглядывать лестничную площадку, зажимая папку подмышкой, и щурясь в полутьме.

— Я у вас так недолго, а уже уверен, что никогда и ни за что я не брошу эту работу. Чувство поиска не могу даже сравнить ни с каким другим удовольствием.

— Трис был уверен в тебе.

— Не подведу. А испытательный срок для меня уже кончился?

— Сегодня решающий момент. Я ведь только для себя посмотреть хочу, помогать и вмешиваться уже не в праве.

— А, — Нил хлопнул по перилам, — а я думал, ты пошла со мной как экзаменатор, уболтать тебя здесь пытаюсь. Нет, правда, я всё сделаю, я тот, кто вам нужен!

— Мне интересно, что это за девушка, интересно, что она скажет. Сама хочу услышать и в лицо посмотреть.

На следующем этаже в углу оказалось знакомое кресло, ещё ниже у лестницы перила оказались выше обычного, и не стало надписей на стенах.

— Я серьёзно отношусь к работе, живу немного по — свински, но если касается дел, то тут я другой человек. Настоящий талант.

— А дверь, талант?

— Дверь вот она, — он абсолютно произвольно обернулся и ткнул в одну из ничем не примечательных дверей, — за ней живет наша куколка.

— Как? Мы же только что спустились, у тебя и минуты на осмотр не было.

— Давай проверим?

— Стой! — Я схватила его за локоть, когда он уже потянулся к колокольчику, — нужно точно знать, это единственная попытка.

— Эта та дверь, — и позвонил.

Жуткое легкомыслие, но Нил и впрямь был талант, потому что дверь обросла натуральным деревом, слева сначала послышался гул лифта, а потом, прямо в стене обозначились его створки, и из изменившегося окна брызнул солнечный свет. Мы в другом здании.

Без вопроса "кто там" дверь открылась и на пороге встала молодая женщина с тёмными волосами, лишь вопросительно на нас посмотрев.

— Здравствуйте, — Нил протянул руку, — мы из реставрационного агентства "Сожжённый мост"…

— Я ничего не покупаю и не продаю.

— Вы помните это? — он быстро раскрыл папку на случайной картинке и развернул её ей, а женщина уже закрывала дверь. — Это вы — Виола?

Дверь снова раскрылась, и Виола вышла босиком в подъезд, Нил отдал ей в руки дело. На иллюстрации была присланная в посылке Виктору тряпичная кукла. Она глубоко вдохнула и зажмурила глаза.

— Вы нашли её?.. Эта вещь у вас?

— Прочитайте.

— Что читать? Я хочу, чтобы мне вернули эту куклу, пожалуйста!

Я не выдержала:

— Можно нам войти?

Виола посмотрела на нас по очереди, и её взгляд потускнел.

— Кто вы такие?

— Меня зовут Нил, мою спутницу Гретт, и мы пришли задать вам всего один вопрос, но сначала вы должны прочитать, что там написано.

Она нас впустила и проводила в зал. Я села в кресло, а Нил встал рядом, приготовясь ждать, но хозяйка пролистала папку очень бегло, и бросила её на обеденный круглый стол со словами:

— Я подробно помню ту историю. Как вы об этом узнали?

— Вы хотите, чтобы тогда всё пошло не так?

— Я хочу только одного — вернуть свою куклу. Объясните мне всё.

Это было очень интересно. Женщину волновал не человек, её волновала судьба своего подарка.

— Виктор жалеет, что не ответил тогда на ваше письмо, Виола, он помнит вас. Вы бы хотели изменить судьбу?