Страница 21 из 53
Вслед за своими товарищами Мурад ушел в палатку. Шакаленок был очень голоден, но опасался, что Мурад появится снова. Пришлось ждать, пока все вокруг не утихло. Пришлось ждать и после этого: не зазвучат ли опять людские голоса. Но, как мы уже знаем, Черныш был терпелив.
Затянувшаяся тишина ободрила Черныша. Он бесшумно поднялся с места и отправился на поиски такой же вкусной еды, какую нашел тут накануне. Не успел он подойти к дереву, как козы в загончике тревожно заблеяли, но шакаленок, не обращая на них внимания, продолжал свои поиски. Он тщательно обнюхал дерево, обследовал землю вокруг погасшего костра, где совсем недавно беседовали, пели и веселились люди: ничего, кроме пустых банок из-под рыбных консервов. Черныш с аппетитом вылизал банки, но остался таким же голодным, каким пришел.
Обнюхал он и бутылку. Незнакомый сладкий запах вызвал у него удивление. Мурад забыл закрыть бутылку, и шакаленок попробовал дотянуться языком до странной жидкости. Бутылка опрокинулась, и на земле натекла большая вонючая лужа. Запах не слишком понравился Чернышу, но в нем было что-то новое, неизведанное, а Черныш — мы уже говорили — отличался любопытством. И надо признаться, большой воровитостью. Он был похож на проказливого мальчишку, которому груши или яблоки из чужого сада кажутся вкуснее собственных. Поэтому не будем удивляться, что Черныш глотнул разок, поморщился, чихнул, но все же вылакал всю лужу. Мало того, он даже облизал бутылку, и ослепительной молнией блеснуло в его мозгу воспоминание: багровое солнце и густая, кроваво-красная Большая Вода. Может быть, вот эта самая жидкость и есть кровь солнца, которую она отдает облакам, земле, воде.
Хотя шакаленок не нашел никакой еды, ему вдруг показалось, что он вполне сыт. Осмелев, он отправился к козам, которые в страхе не переставали блеять. И при этом он не поджимал хвост, по извечной привычке шакалов, а хлестал им себя по бокам, как настоящий лев или барс.
Шакаленок остановился у загона, и ему вдруг захотелось разорвать всех коз, очень уж трусливо н нудно они блеяли. Хищник широко разинул пасть, показал зубы и начал искать вход в загон. В ином случае Чернышу ничего не стоило перемахнуть ограждение из зеленых веток, но теперь ноги его отчего-то отяжелели и не хотели ему подчиняться. Черныш лег на брюхо и стал проползать под ветками. В тот же миг испуганные козы, будто на пружинах, выпрыгивали из загона. Пораженный шакаленок не увидел перед собой ни одной козы, потерял он и то место, откуда пробрался в загон. Он тревожно заметался, цепляясь за ветки. Когда он просунул голову наружу, ему показалось, что деревьев и палаток вокруг слишком много и все они валятся прямо на него. Он зажмурился, выполз из загона и провалился в темноту...
5
Начальник экспедиции Барабаш проснулся раньше других. Он вышел из палатки, чтобы пройти на озеро искупаться. Выбравшись на протоптанную недавно тропинку, он оглядел палаточный лагерь — хотел убедиться, что проснулся раньше всех. Людей он не увидел, но заметил темно-желтого зверя, вытянувшегося возле загона. Барабаш остановился, подошел ближе. Долго рассматривал зверя, сказал удивленно.
— Шакал.
И позвал Мурада. Тот вышел из палатки, недовольно протирая сонные глаза.
— Погляди, как бывает, — сказал Барабаш.— Этот зверь пришел к людям умирать. Возможно, он искал у нас защиты. Дикие звери, если на них надвигается смертельная опасность, иногда ищут спасения у людей.
Мурад шагнул к шакалу и отпрянул в испуге. Глаза у него вылезли из орбит, лицо побледнело.
— Товарищ Барабаш, отойдите! Это не шакал, это он сам...
— Кто — он? — спросил Барабаш, но Мурад, не ответив, заторопился к палатке, поминутно оглядываясь, и вышел с двустволкой в руках.
— Товарищ начальник... — Теперь Мурад говорил совсем официально.— Товарищ начальник, прошу вас отойти, я его пристрелю. Это он меня преследует, я вам про него рассказывал.
Барабаш засмеялся, шагнул вперед и спокойно отвел в сторону дуло ружья. Светлые глаза его посветлели еще больше, с лица не сходила улыбка, но Мурад отчего-то смутился и отошел, только пробормотал тихо.
— Если сомневаетесь, проверьте его заднюю лапу, там след должен быть от дроби.
Барабаш потрогал задние лапы зверя и нашел на левой затянувшуюся недавнюю рану.
— Ну да, это твой зверь, иди-ка сюда.
— Не пойду, я его слишком хорошо знаю. Не верю я, что он может подохнуть,
Барабаш засмеялся, но тут взгляд его скользнул по загону для скота. Загон был пуст.
— Мурад, козы пропали!— закричал встревоженный Барабаш. — Буди людей, надо искать...
Мурад с криком метнулся к одной палатке, к другой.
Коз отыскали неподалеку от лагеря: они жались друг к другу под тутовыми деревьями. Потом Барабаш развел костер и собрался готовить завтрак, а три его товарища вместе с Мурадом отправились осматривать выкопанную вчера яму.
Читатель, возможно, помнит, как наш шакаленок услышал в лесу жалобное блеяние козленка и как осторожно он обошел это место — ему не понравилось, что рядом пахнет волком. Так вот этот волк и сидел теперь в яме. Козленка привязал к дереву на ночь Барабаш, приехавший ловить для зоопарков диких зверей. Под деревом была вырыта яма, укрытая землей и листьями.
Стоило волку или другому хищнику подобраться поближе к козленку, тонкая доска, прикрытая листьями, под действием сложного устройства, должна была разделиться на четыре части, оставить зверя внизу и вновь сомкнуться. Запах волка, уныло сидевшего в яме, и учуял тогда шакаленок, потому-то он и убежал подальше, трусливо поджав хвост.
Люди из экспедиции ловко связали живого волка, вытащили его из ямы, приласкали и накормили козленка и с аппетитом принялись уплетать свой завтрак—жареного сома, пойманного вчера в озере, чурек, испеченный Мурадом в горячем песке, козье молоко, лесные плоды и ягоды.
Завтрак, как всегда, затянулся: оазис в безбрежной пустыне — это не городская столовая. Здесь человек может надеяться лишь на самого себя. Люди завтракали, весело переговаривались, и только Мурад погрустнел, когда увидел, что пролилось вино из бутылки. Он заметил пятно на земле и неприязненно покосился на Барабаша: не иначе, мол, начальник экспедиции вылил. Но тут он вспомнил, что его злейший враг — хищник, утащивший у него из-под носа жареную курицу и, конечно, намеревавшийся украсть на барже какую-нибудь лучшую рыбину, что этот самый хищник, вытянувшись, лежит на земле и не подает признаков жизни. Мурад сразу позабыл про свою бутылку, перезарядил ружье и пошел к загону. Он готов был разрядить оба ствола своего ружья, чтобы после без опаски снять с врага шкуру и непременно сшить себе теплую шапку на память.
Каково же было изумление Мурада, когда шакаленка на месте не оказалось.
— Эй, люди, куда вы девали труп шакала? — крикнул Мурад.
Но никто не ответил ему. Оцепенев от изумления, люди поднимались один за другим и смотрели в ту сторону, где совсем недавно лежал мертвый зверь.
Барабаш вопросительно оглядел товарищей: они переглядывались, пожимали плечами.
— Мы не трогали.
— Откуда мы знаем, куда он девался? Барабаш подошел к перепуганному Мураду.
— Шакал лежал вот тут. Смотри, Мурад, это мои следы... А это — твои... Ба, гляди, мертвый шакал поднялся с места! Вот и его следы, здесь он шел. Подумать только, умер и ожил! Чудеса!
Мурад исподлобья мрачно взглянул на Барабаша.
— Это не шакал, это настоящий дьявол, товарищ начальник экспедиции. Я же вам говорил. Разрешите, я уеду домой. Не. нужно мне премии, не хочу я иметь дела с такими существами. Вы уж сами с ним как нибудь, а? Пусть он пока считает, что я тут. Лучше я привезу вам потом самого лучшего винограда. Не по мне это дело — гоняться за дикими зверями...
6
Черныш торопился как можно быстрее удрать оттуда, где обосновались люди. Ноги плохо слушали его, а голова была тяжелой, будто ее налили свинцом. Чернышу очень хотелось пить, но едва он вспомнил о выпитой жидкости, которую он принял за солнечную кровь, как вновь сразу ослабел. Он плелся, припадая брюхом к земле, а удивленные воробьи вслед за ним перелетали с ветки на ветку. Свист воробьев привлек сороку, но на этот раз она не стрекотала, а лишь вглядывалась в странного шакала, который не был ранен, но едва тащился по лесу.