Король-Уголь

Но тут у него блеснула мысль: а что, если забраться на вершину каньона? Горная часть поселка ничем не ограждена — там только глушь да скалы, даже дороги никакой нет.

— Но где мы будем спать? — в страхе спросил старый Майк.

— На земле, — ответил ему Хал.

— Pluha biedna! Чтоб мне кости разъела ночная сырость!

— А вы думаете, что у вас в доме не бывает ночной сырости? — рассмеялся Хал.

— Конечно, нет! Я наглухо закрываю ставни, и кости у меня в тепле!

— Ладно уж, рискните разок! Это, право, лучше, чем получить нож в спину.

— Но этот самый Предович полезет за нами небось и туда!

I — Да, но он же один, а один он нам не страшен. Если же он пойдет за подмогой, то потом уж не отыщет нас а темноте.

Эдстром, чьи познания в анатомии были не так примитивны, как у Майка, поддержал предложение Хала. Все трое взяли с собой одеяла и полезли вверх по каньону. Ночь была тихая, звездная. Сначала шпион следовал за ними, но потом шаги его замолкли, и, пройдя еще некоторое расстояние, беглецы решили, что здесь им обеспечена полная безопасность до утра. Как охотнику Халу неоднократно приходилось ночевать под открытым небом, но впервые в жизни он почувствовал себя дичью.

На рассвете они поднялись, отряхнули росу с одеял и смахнули ее с ресниц. Хал был молод и наслаждался прелестью утра, но бедный Майк Сикориа кряхтел и жаловался:

— Суставы как деревянные! Старость! Видно, теперь я уж навеки погубил свое здоровье!

Однако он приободрился, когда Эдстром напомнил о кофе, и все трое двинулись вниз, в поселок, чтобы позавтракать в своем пансионе.

Приближался критический момент — Хал останется один: Эдстром уедет хоронить жену, а Майк Сикориа не может не пойти на работу. Если он позволит себе прогул, то даст управляющему повод выгнать его. Увы! — в законе о контролере не предусмотрены телохранители контролера!

Вчера в кабинете Картрайта Хал вспылил и вызывающе сообщил, что он намерен делать. И теперь, как только начался рабочий день, он явился в весовую.

— Мистер Питерс, — сказал он старшему весовщику, — я пришел как контролер от рабочих.

У старшего весовщика были большие черные усы, которые делали его похожим на Ницше. В искреннем изумлении он выпучил глаза на Хала.

— Что за черт?

— Группа шахтеров выбрала меня своим контролером у весов, — деловым тоном пояснил Хал, — когда пригонят сюда их вагонетки, я проверю вес.

— Убирайтесь-ка подальше, молодой человек, — сказал Питерс столь же деловым тоном.

Тогда будущий контролер вышел, присел на ступеньки и принялся ждать. Кругом было довольно много народу, и Хал подумал, что в таком месте с ним ничего не может случиться. Кое-кто из работавших там людей улыбался и подмигивал ему, а некоторые даже ухитрялись шепнуть ему ободряющее словечко. Так просидел Хал все утро, как сидит в знак протеста у въезда во дворец мандарина оскорбленный китаец. Это было скучное занятие, но он был уверен, что у него окажется больше терпения, чем у администрации.

12

Часов в десять к Халу подошел Бад Адамс — младший брат мирового судьи и помощник Джеффа Коттона. Это был коренастый краснолицый мужчина, знаменитый своей страстью к кулачным расправам. Увидев его, Хал из предосторожности встал.

— Эй, ты! — сказал Бад. — Тебе там пришла телеграмма. Она в конторе.

— Мне? Телеграмма?

— Ты ведь Джо Смит? Верно?

— Да.

— Ну так и есть, значит тебе.

На миг Хал призадумался — нет, никто не мог телеграфировать ему на имя Джо Смита Это хитрость, чтобы выманить его отсюда.

— А что там сказано, в этой телеграмме? — спросил он.

— Почем я знаю? — сказал Бад.

— Откуда она?

— Понятия не имею.

— Что ж, — сказал Хал, — принесите ее сюда!

Бад даже рот раскрыл от изумления. Это уже не бунт, а целая революция!

— Какой я тебе, к черту, рассыльный? — гневно спросил он.

— Разве Компания не доставляет телеграмм? — вежливо осведомился Хал. Бад стоял, с трудом превозмогая привычный порыв, а Хал напряженно следил за ним. Но, очевидно, тот, кто направил сюда этого посланца, дал ему точные инструкции, как себя вести; поэтому он сдержал бешенство, повернулся и зашагал прочь.

Хал не покидал своего поста. Он принес с собой завтрак и уже собирался съесть его в полном одиночестве, так как понимал, какому риску подвергнется любой, дружелюбно настроенный человек, который осмелится подойти к нему. Но тут, к великому удивлению Хала, появился Иогансен и присел с ним рядом. Затем возле них оказались молодой рабочий мексиканец и шахтер грек. Революция ширилась.

Ясно, что Компания этого не потерпит! И Хал не ошибся, потому что в середине дня на пороге появился старший весовщик и поманил его пальцем:

— Идите сюда!

Хал вошел. Весовая находилась в открытом проходном помещении; с одной стороны дверь из нее вела в контору.

— Сюда! — показал на дверь весовщик. Но Хал, не доходя до двери, остановился.

— Нет, мистер Питерс, контролер должен находиться при весах.

— Но я хочу с вами поговорить!

— Мне вас и отсюда слышно, сэр! — Хал стоял на виду у рабочих. Он знал, что в этом — его единственное спасение.

Весовщик ушел в контору, и очень скоро Хал понял, что было там для него уготовано, потому что дверь открылась, и оттуда вышел Алек Стоун.

С минуту мастер стоял неподвижно, вперив взор о своего «политического агента»; затем шагнул поближе.

— Ты, парень, слишком усердствуешь, — тихо сказал он. — Это в мои планы не входило.

— Ваши планы здесь ни при чем, мистер Стоун!

Мастер подошел еще ближе.

— Чего ты, парень, добиваешься? Что ты надеешься получить?

— Опыт, — ответил Хал, глядя ему прямо в глаза.

— Вообразил, малый, что ты умнее всех! Но все-таки подумай, против какой силы ты полез! Знай, что ничего ты этим не добьешься! Запомни раз и навсегда: ты этим ничего не добьешься! Лучше иди-ка сюда и давай поговорим!

Молчание.

— Хочешь, Смит, я тебе расскажу, что будет дальше? Такие пожары иногда у нас вспыхивают, но мы их быстро тушим. Мы знаем, как их тушить, и у нас есть огнетушители. Пройдет неделька-другая, и все забудется, а ты останешься на бобах… Разве ты сам не понимаешь?

Хал стоял по-прежнему молча, и Стоун заговорил теперь шепотом:

— Я понимаю твое положение. Только кивни, и все будет хорошо. Ты скажешь рабочим, что проверял весовщика и все в порядке. Это их удовлетворит, а мы с тобой договоримся попозже.

— Мистер Стоун, — сказал Хал многозначительно и веско, — если я не ошибаюсь, вы хотите подкупить меня?

Но тут начальник потерял самообладание. Похабно выругавшись, он сунул свой огромный кулак Халу под нос.

А Хал даже не отдернул головы — из-за кулака на Стоуна смотрели в упор два сердитых карих глаза.

— Мистер Стоун, советую вам учесть, что я взялся за это дело совершенно всерьез, и вряд ли вам сойдет с рук, если вы решитесь прибегнуть к насилию.

Еще с минуту начальник сердито смотрел на Хала. Но, очевидно, ему, как и Баду Адамсу, был дан точный наказ о поведении. Он круто повернулся и ушел в контору.

Хал повременил немного, пока не убедился, что вполне владеет собой, и лишь тогда направился к весам. И тут он вдруг впервые почувствовал неловкость: ведь он совершенно незнаком с устройством угольных весов!

Но ему не дали времени на изучение этого дела: перед ним снова вырос старший весовщик.

— Вон отсюда! — скомандовал он.

— Но ведь вы же сами пригласили меня сюда, — кротко ответил Хал.

— Ну и что ж I А теперь я приглашаю тебя обратно на улицу!

Таким образом, обиженный китаец снова занял свое место у въезда во дворец мандарина.

13

Как только вечерний гудок возвестил об окончания работы. Майк Сикориа поспешил в весовую узнать, что слышно у Хала. Майк сиял от восторга, потому что несколько рабочих заявили ему, что желают включиться а борьбу за контролера. Старик не знал, кому приписать этот успех: себе ли и своей пропаганде, или славному американцу — своему подручному; гордился он во всяком случае и тем и другим. Он передал Халу записку, которую кто-то сунул ему в руку, и Хал узнал почерк Тома Олсена. Организатор сообщал, что в поселке только и разговору, что о контролере; в смысле пропаганды это можно считать большим успехом, какие бы дальнейшие шаги ни предприняли хозяева. В заключение он советовал Халу, чтобы с ним ночевало побольше рабочих: надо запастись свидетелями на случай, если Компания задумала какой-нибудь новый трюк. Записка кончалась словами: «И будьте осторожны с новыми людьми, — двое или трое из них наверняка окажутся шпионами».