Страница 119 из 121
Неспешный колокольный звон плыл над долиной. В час вечерней молитвы население Канудоса собиралось на центральной площади, и Зе Матута, не заходя домой, присоединился к многоголовой толпе.
Это вечернее получасовое богослужение учредил духовный вождь и наставник Канудоса Антонио Коиселейро. Благовест кончился, и под хоровое бормотание «Аве, Мария благодатная» Антонио в длинной синей хламиде первосвященника воздвигся над преклонившим колени народом.
Нечесаные волосы, мешаясь с бородой, доходили ему до пояса. В их тени на изможденном смуглом лице ярче блестели круглые пронзительные глаза. Антонио поднял Посох, площадь замерла, и яростный голос старца долетел до задних рядов:
— В сей час испытаний я снова пришел напомнить вам о главном долге христианина — блюсти бессмертную душу. Не протирайте колени в молитве, исторгните алчность и своекорыстие из сердец ваших. Любите друг друга и делитесь друг с другом всем, что послал бог. Укрепите сердце для битвы с врагами господа. Как вздох пролетят остатние дни, и страшен будет божий суд. Как вздох, говорю я вам, ибо мне открыты тайны промысла божьего и ведомо мне: скоро будет страшный суд...
Конец света
Зе хорошо знал, что такое страшный суд и конец света. В сертане конец света наступает примерно каждые двадцать лет. Чтобы узнать о его приближении, Зе не нуждается в откровениях господних. Ему достаточно шести кусков каменной соли.
Раз в три-четыре года весна не приносит с собой дождей. И тогда мутные кристаллы открывают Зе, доживет ли сертан до следующей весны. В ночь с 12 на 13 декабря он оставляет их за порогом, а утром внимательно рассматривает острые грани. Если ночная влага не оплавила их, значит засуха будет. Но раз в двадцать лет приходит засуха смертельная.
Последнюю великую сушь Зе испытал в 1877 году. И когда он слушал проповедь Конселейро, перед его глазами проходили долгие дни безнадежного упорства. В ту пору Зе ничего не слышал о Конселейро, не знал священного писания и бился с небесными силами так же, как это делали от века его предки.
Чтобы протянуть жизнь голодной скотине, Зе сваливает в кучи кактусы и кусты и опаляет на них колючки. В обнажившемся и уже потрескавшемся речном иле Мария Матута роет яму и углубляет ее ежедневно, пытаясь нацедить кувшин грязной жижи. Словно войско апокалипсиса, наводняет сертан всякая нечисть: стаи летучих мышей носятся средь бела дня над каатингой, змеи выползают на свет в таком множестве, будто засуха удесятеряет их плодовитость. А быки — друзья и кормильцы Зе — падают один за другим, и грифы лениво долбят их присохшую к костям шкуру.
Зе держится до крайней возможности. Он знает, что чуда не будет, и все-таки надеется: не покажется ли на горизонте облако? Но небо посылает ему мрачное знамение: вереницы птиц, теряя перья, летят на юг, к воде и зеленым полям. И когда начинают умирать малыши и старики, Зе пускается в путь вслед за птицами к югу. Потом ветер меняется, приходят запоздалые дожди, и сухие русла превращаются в ревущие потоки. Они смывают с берегов кучи костей, и возродившаяся жизнь мгновенно поглощает все следы трагедии. Те беглецы из сертана, которые не могут найти себе места на побережье, возвращаются в родные просторы к прежнему занятию — пасти чужой скот на чужой земле.
Какое-то время могло казаться, что сертан превратился в райский вертоград. Но не Новый Иерусалим видит Зе, вернувшись домой, а старую хижину-мазанку с дырами в стенах и упавшим забором. Страшный суд, однако, не покарал помещика, чей скот пасет Зе. Фазендейро — помещик — приезжает из большого города на юге ненадолго, чтобы толкнуть маятник замершего механизма. Он покупает Зе коня, вручает ему клеймо и опять уезжает к морю. Больше он не покажется до следующей засухи даже для проверки: при мысли о желтой лихорадке, о змеях, сколопендрах и других вредных тварях, земных и небесных, у любого пропадет охота. Кроме того, честность пастуха — вакейро — пользуется вековой репутацией.
Вакейро не задумается всадить нож в обидчика, но никогда не заколет приблудной коровы. Ее телят Зе метит клеймом матери, а если найдется хозяин, он сможет получить свою скотину, за исключением четверти приплода. Это плата вакейро за работу.
На попечении Зе остается целое царство: горы и долы, солончаки и заросли, где бродяг на воле злые быки и шустрые коровки с плоским выменем. Эти дикари не признают авторитета вакейро, а Зе умеет уважать чужую свободу и потому обходится без подпасков и овчарок. Он вмешивается в дела подданных с одной целью — лечить, и тогда ему нужен конь — Чемпион.
Пока бык ломится сквозь кустарник, Чемпиону приходится глотать прах из-под его копыт. Вакейро, распластанный на шее Чемпиона, повисает то в одном, то в другом стремени или вовсе соскакивает с нырнувшего под низкий сук коня, чтобы, едва коснувшись земли, тут же снова взлететь в седло. И никто не рукоплещет Зе, некому восхититься искусством, до которого далеко испанским тореро! Искусному циркачу-матадору помогает куадрилья, а Зе один, не пользуясь даже лассо, берет зверя голыми руками.
На чистом месте Чемпион, наконец, может обойти быка. Зе свешивается набок и, держась левой рукой за гриву, правой ловит хвост беглеца. Схватившись за него, он осаживает Чемпиона и, свалив быка с ног, прыгает ему на шею.
Несколько минут бык лежит, закатив глаза и тяжело дыша, а Зе пальцем выковыривает из язвы личинок и всовывает туда горлышко бутылки с креолином. Придя в себя, пациент приподнимается, глядя с ужасом, как удаляется вакейро в поисках следующей жертвы...
Распутывая петли ее следов, Зе час за часом приближается к границам чужих владений. Переступив их, вакейро останавливает Чемпиона и в раздумье чешет щеку под ремешком кожаной двууголки. Ясно: дальше искать нет смысла, быка увел одноногий леший Саси. Прежде чем лечить животное, надо, как говорят в сертане, вылечить след. Зе спешивается и кладет на отпечаток копыта две веточки крестом — испытанное средство для обуздания нечистой силы. Затем, сидя на корточках у следа, Зе произносит положенные слова. Заговор, как собака, разыщет и завернет быка, если Саси снова не исхитрится.
Для крепости заговора важны поза, погода и положение луны. Любая из множества таинственных причин может пустить его насмарку. Бывает, не сработает наговор от змеиного укуса, и след приводит вакейро к ослизлой, раздувшейся туше с торчащими в небо ногами.
От неприкаянной жизни скотина становится нервной и склонной к фантазиям. Ее расстроенная психика не переносит внезапности. Стоит непривычной тени или звуку возмутить неподвижное безмолвие сертана, как корова теряет голову и в паническом ужасе бросается бежать. Страх немедленно заражает других животных, и вот уже все стадо бешено ломится через каатингу, сшибая кактусы на своем пути.
Справиться со взбесившейся скотиной Зе помогают соседи. Без предупреждения, заслышав топот стада, они выскакивают наперехват и потом терпеливо собирают в зарослях рассыпавшихся животных.
Только в таких случаях, пожалуй, Зе и встречается с посторонними. Его обычное общество — быки, и он с детства учится у них немногословности. На люди вакейро попадает раз в году, когда отводит скот на зимнюю ярмарку.
Накануне он ловит и собирает в загоне предназначенных для продажи быков. Туда же идут и его собственные телята. Хорошо бы подождать, пока они подрастут, но разве проживешь тем, что растет в огороде у Марии?
Придет срок, и новой засухи не миновать. От нее не спасут ни наговоры, ни ловкость. Потому и понятны были Зе проповеди Конселейро о конце света. Они волновали его не привычными картинами крушения мира, они рождали в нем безумную надежду.
Антонио Конселейро
До того как стать известным в качестве Конселейро — Советчика, Антонио Висенте Мендес Масиел уже обладал громким именем. Однажды под навесом ярмарочного балагана Зе слушал абесе, песни-азбуки, героический эпос Северо-Востока. Каждая строка песен начинается с очередной буквы алфавита. Гитарист пел: