Страница 26 из 63
Мы вышли из мощной машины и снова очутились на твердом грунте подземелья. Самборский оставил с нами рабочего-монтера, копавшегося в телефонных проводах, а сам пошел посмотреть, как отгружают раздробленную породу.
Тарас долго разглядывал литостат снаружи, и его внимание снова привлекла небольшая белая надпись на стенке машины.
— Товарищ, — обратился он к монтеру, — может быть, вы знаете, что значит «С-16»?
Монтер наворачивал на провод изоляционную ленту. Он засмеялся и ответил:
— «С» — это первая буква фамилии конструктора машины, а цифра указывает номер конструкции.
— А кто же конструктор?
— Разве вы не знаете? Он ведь только что был здесь.
— Самборский?
— Да.
Мы с Тарасом переглянулись.
— Будем ценить его скромность, — сказал я мальчику.
— Вот посмеюсь над ним, когда будем в Иркутске! — захлопал в ладоши Тарас.
Когда инженер вернулся, мы ему ничего не сказали.
Подъехала электродрезина. Наконец шоферу удалось пробраться сюда.
Был уже первый час ночи. Только что приступила к работе новая смена рабочих. Наш проводник правильно заметил, что пора ехать спать.
Назад двигались еще быстрее, так как дрезина стала на рельсы и катилась вслед за длинным поездом с породой. Поезд мчался со скоростью, не меньшей чем семьдесят километров в час. Ветер овевал наши лица, черные тени вагончиков бежали впереди. Над нами нависал скалистый потолок. С грохотом и бряцанием проносились встречные поезда с пустыми вагонетками. В стенах туннеля появлялись и сразу же исчезали глубокие темные выемки, казавшиеся дорогами в таинственное подземное царство.
Тарас устал, его голова легла мне на плечо, и, когда дрезина остановилась возле подъемной клети, мальчик уже крепко спал.
— А знаете, Макаренко хочет забрать его от Аркадия Михайловича к себе на всю зиму, — сказал я Самборскому. — Старик жаловался. Не хочет отпускать. А мальчик, кажется, согласен.
— Да? — недовольно проговорил инженер. — Этого делать не следует. Вы поддержите Аркадия Михайловича и помогите ему уговорить Тараса остаться у него.
— Вы против того, чтобы Тарас… Почему?
— Я думаю, что скоро и Макаренко откажется от этой мысли. Ему будет не до Тараса.
— А что?
— У него будут большие неприятности.
— Что такое?
— Он натворил глупостей, а может быть, и похуже. Но вы скоро сами узнаете. Я пока ничего не буду говорить.
Видимо, Самборский был недоволен, что сказал и это.
Мы едва разбудили Тараса. Но, очутившись наверху, он держался бодро и с большим аппетитом поужинал. За чаем он начал приставать к Самборскому с вопросами:
— Почему вы ничего не придумаете?
— То есть?
— Ну, вот машину какую-нибудь.
— Какую машину?
— Такую, как, например… ну, литостат «С-16» или «С-20». Не помню, как там написано…
Инженер встрепенулся, хотел что-то ответить, но только подозрительно взглянул на меня и покачал головой. И все же не сказал, что конструктор литостата он.
Тарасу все это очень нравилось, и каждый раз, когда Самборский не смотрел на него, он лукаво мне подмигивал.
Когда мы шли спать, ко мне обратился дежурный по Дому шахтера:
— Товарищ, вас разыскивал наш палеонтолог. Просил, чтобы вы завтра утром никуда не уходили, он будет у вас.
— А он уже приехал? — спросил Самборсхий.
— Сейчас же после того, как вы спустились в шахту.
— Кто это? — спросил я.
— Ваш старый знакомый — Догадов.
— Так какой же он палеонтолог? — удивился я.
— Не знаю. Но он теперь работает с Макухой. Помните географа Макуху? Он заведует у нас картографическим управлением и, вероятно, имеет много свободного времени, потому что занимается чем угодно, в том числе и палеонтологией. Догадов же, как выяснилось, специалист в этой области, да к тому еще и пламенный энтузиаст.
Мне было приятно услышать о старом знакомом, и я сказал, что завтра утром буду его ждать.
Минут через двадцать я уже спал и видел во сне диковинные машины, продирающиеся к центру Земли.
8. СТАРЫЙ ПРИЯТЕЛЬ
Он разбудил меня спозаранку, крепко обнял и много шумел. Он выглядел тем же Догадовым, что и прежде, только сменил краги на сапоги и носил очки. У него был миллион вопросов. Он должен был также рассказать мне десять тысяч историй, интересных для журналиста.
— Тише, — попросил я его. — Не разбудите Тараса и Самборского.
— Простите, простите! Но только, друг, я должен через два часа отправляться на восток, в Забайкалье. Там, в районе шахты девятьсот двадцать пять, на большой глубине найдены кости допотопных животных. Исключительная находка! Вы понимаете, все ученые мира умрут от зависти, когда узнают о ней!
— Я никогда не подозревал, что вы имеете склонность к такой сухой науке.
— Ну и сказали!..
— Тсс!.. Тише! Пойдем отсюда.
— Пойдем, пойдем, — сразу согласился он и тихонько, на цыпочках пошел к двери.
Наспех одевшись, я направился за ним. Мы вышли на улицу. Столовая оказалась совсем рядом. В этот час она была почти пуста. Мы заняли в одном из дальних углов столик и попросили завтрак.
Я засыпал Догадова вопросами. Зная, как он любопытен, я был уверен, что он осведомлен обо всем больше всех. И правда, палеонтолог сообщил мне такие новости, о которых я не слышал ни от кого из своих друзей и знакомых.
— Половина редакции работает на строительстве, — сообщил он. Представляете, какие веселые встречи на каждом шагу?!
— Откуда вы сейчас?
— Из очередной командировки за останками диплодока и цератозавра. Теперь не меньше чем на месяц в Забайкалье. Туда, вероятно, приедет и кто-нибудь из московских специалистов. Одним словом, я охотник за допотопными животными. Ха-ха-ха! Но это очень интересно.
— Какие здесь сейчас основные новости?
— А вы разве не знаете? Гм!.. Строительство развернулось в колоссальных масштабах, но боюсь, что съедят душу строительства.
— То есть? Неприятности у Саклатвалы?
— Нет… Разве Саклатвала — душа строительства? Все дело ведет Макаренко. Это человек исключительных способностей. Но, как каждому гению, ему многие яростно завидуют. О нем распускают невероятнейшие сплетни…
— Что-то не верится, чтобы такое было в наше время!
— На днях состоится заседание Научного совета при начальнике строительства. Там инженеры дадут ему бой. Заседание уже должно было состояться, но Саклатвала отложил его. Академик как будто колеблется и не знает, кого поддержать.
— Кто же за Макаренко?
— Трудно сказать. У рабочих он пользуется симпатией. У большинства инженеров до этого времени тоже… Но… дурная молва. Великая сила дурная молва!
— Вы считаете, что Макаренко безупречен?
— А кто разработал проект? Кто изобрел литостат? По чьим указаниям сконструировал его Самборский?.. А Самборский первый атакует Макаренко. Помните, как когда-то этот инженер-энергетик афишировал свою дружбу с Макаренко и каждый раз в разговоре подчеркивал: «мой лучший друг»? Макаренко обвиняют в торможении темпов строительства.
Догадов страстно защищал Макаренко, и меня это поразило. Даже такие люди, как профессор Довгалюк и подполковник Шелемеха, которые безусловно относились к Ярославу с симпатией, почти ничего не могли сказать в его защиту.
— Вы просто увлечены этим инженером, — сказал я.
— Конечно. Мне кажется, что у него какая-то личная трагедия и это толкает его на поступки, малопонятные большинству.
Замечание Догадова безусловно свидетельствовало о его наблюдательности.
— Ну, какая там трагедия! — небрежно заметил я.
Он пристально посмотрел на меня и, повертев в руках нож, тихо сказал:
— Простите, вы, может быть, не знаете, но говорят о какой-то истории между ним и Лидой Шелемехой.
— Кто говорит?
— Кто? Есть такие.
— По-моему, вы увлекаетесь сплетнями.
— Вы уверены?