Сейф дьявола

«Как мало от нас останется», — подумала Кларин. Она встала и пошла к отелю. Ей вдруг стало невыразимо тоскливо. Нечто поддерживавшее ее в течение длительного времени теперь сломалось, треснуло и исчезло, и она осталась наедине со своими страхами.

Уже подойдя к террасе отеля, она свернула к гаражу. В мокром купальнике, полном песка, она села за руль «роллс-ройса» и медленно выехала из гаража. Машина плавно въехала в тень развесистой пальмы.

Когда, приняв душ и одевшись, Кларин Графф вошла в столовую, Калаховы заканчивали завтрак. Ник Беер еще спал, хотя вечером собирался ехать на аэродром встречать Дэна Симора.

— Пойду разбужу его, — предложил Калах, но Кларин покачала головой:

— Мы не успеем: времени осталось только на то, чтобы пройтись по базару и добраться до аэродрома.

— Но ведь Ник хотел… — возразил было Михал, но Мирка только махнула рукой:

— Хотел, пока не начал пить. А потом стал кричать, что ему неинтересно смотреть на эту восточную свалку. Пусть себе спит.

— Поехали! — Кларин решительно поднялась. Выходя, она обернулась и окинула долгим взглядом роскошно обставленную столовую.

Они быстро подошли к машине. Калаховы сели сзади. Мотор заработал, и машина медленно двинулась с места. Когда они проезжали мимо отеля, в дверях показался Беер, недоуменно протиравший глаза.

— Остановитесь, Ник уже проснулся! — закричал Калах.

— Опоздал, — покачала головой Кларин и нажала на педаль газа.

Машина рванулась вперед, из выхлопной трубы вырвалось облачко синеватого дыма и растаяло, не угнавшись за растущей скоростью. Кларин увидела, как Беер побежал к гаражу, но потом сосредоточилась только на дороге и стрелке спидометра, которая зашла далеко за «100». Дорога на Рабат утром была пустынной, поэтому «роллс-ройс» вырулил на середину и помчался вперед с бешеной скоростью.

— Кларин, что подумает о нас Ник? Давайте вернемся! — Калах посмотрел через заднее стекло назад, туда, куда убегала черная лента асфальта.

Кларии тоже бросила быстрый взгляд в зеркало и обрадовалась: сзади не было видно никакой машины. Все равно у Беера не было шансов догнать.

— Мы могли бы не ходить на этот рынок, — заныл доктор. — Нужно было хотя бы сказать ему, что мы уезжаем.

— Ты великолепен, Михал! Ник напивается, а мы должны о нем заботиться! Просто он опоздал на поезд, — засмеялась Кларин и надавила на педаль газа до отказа.

— Но ведь мы ему обещали! — запричитал Калах так, что сразу стал ей противен.

— Як Нику заходила, — резко сказала она. — Я свое слово сдержала.

— Почему же ты его не разбудила?

— Его невозможно было разбудить: полмарин действительно хороший препарат, — отрезала она и слегка улыбнулась.

Калах обиженно смолк, сочтя это оскорбительным намеком в свой адрес. Потом опять прилип к заднему стеклу.

— Все время этот твой Ник, Ник! — выкрикнула Мирка. — Вспомни, что он тебе наобещал! Только подумай, сколько лет он кормил тебя своими обещаниями. Ты всегда ему верил, а что исполнилось?

Колеса взвизгнули, когда Кларин на полном ходу свернула к аэродрому.

— Вы ведете себя так, будто мы убегаем! — вскрикнул Калах злобно.

— А ты возражал бы? — спросила Мирка.

— Я? Что за шуточки?! Куда вы меня везете? — закричал он, увидев здание аэропорта, перед которым машина остановилась, в последний раз простонав измученными шинами.

Кларин оторвалась от руля, посмотрела на Михала и молча подала ему бумажник.

Когда он, ничего не понимая, раскрыл его, то увидел паспорт со своей фотографией.

— Что это значит? — захлопнул он обложку документа, как будто испугавшись.

— Ты действительно не понимаешь, Михал? — укоризненно спросила его жена. — Мы возвращаемся домой!

— Домой? — изумленно повторил он и вдруг рассмеялся: — Ты сошла с ума. Симор был прав, когда хотел засадить тебя в свой санаторий.

— Михал! — выдохнула она, голос ее сорвался, из глаз брызнули слезы.

— Никуда я не вернусь, поняли?! — выкрикивал он как помешанный. — Никуда, ни в какую Прагу, ни в какую тюрьму! Мое место в Лондоне! Я получил предложение…

— Фальшивое, — холодно улыбнулась Кларин. — Но теперь это действительно неважно, потому что сегодня вечером или завтра утром волны выбросят на берег твой труп. Ты должен умереть. Мне это стало известно.

— Боже мой! — захлебнулся он от ужаса. — Что все это значит?

— Твой конец, Михал, — сухо подтвердила Графф.

— Что вы хотите со мной сделать? — Он резко затряс Кларин за плечо: — Кто ты, собственно, такая?

— Близкая знакомая профессора Симора, — ответила она, глядя вперед, — поэтому мне известно, что профессор убивал центры твоей памяти полмарином согласно приказу капитана британской секретной службы Гордана. И не думай, Михал, что теперь Симор едет сюда ради меня… У тебя только два пути — или ты выйдешь с нами и сядешь в самолет — это путешествие для тебя означает жизнь, — или останешься и еще сегодня вечером умрешь.

Собственные слова подстегнули и Кларин: она резко распахнула дверцу машины и выскочила из нее.

— Скорее! — крикнула она Калаховой — та подхватила все еще упиравшегося, не успевшего опомниться мужа и потащила его за собой в здание аэропорта.

Они пробежали мимо носильщиков и таксистов, пробрались сквозь очереди пассажиров, окружавших окошки авиакомпаний, и по террасе направились к залу регистрации. Когда Кларин бросила взгляд на стоянку у здания аэропорта, где стоял ее серебристый «роллс-ройс», то заметила желтую спортивную машину марки «опель», которая резко тормозила. Из нее выскочил Ник Беер и изо всех сил помчался к зданию аэропорта.

Кларин схватила Калаха за руку и побежала по летному полю к небольшому самолету, от которого уже отсоединили шланги заправочных машин, а водитель сел за руль трапа.

— Подождите! Подождите! — крикнула Кларин и отчаянно замахала стюардессе в голубой форме, собиравшейся захлопнуть дверцу самолета. — Подождите… — все еще шептала она, ступив на первую ступеньку трапа.

— Мадам Графф?! — к удивлению всех, воскликнула девушка в форме. — Скорее, скорее! — нетерпеливо подогнала их по-чешски стюардесса.

— Мы успели, успели! — повторяла Мирка Калахова, вытирая текущие по лицу слезы.

— Дамы и господа! Приветствую вас на борту чехословацкого самолета, выполняющего рейс по маршруту Рабат — Прага… — раздалось в громкоговорителе, и у Кларин вдруг заложило уши. Все звуки исчезли, остался лишь стук ее собственного сердца.

Турбины взревели, самолет дернулся и медленно покатился по взлетной полосе. Кларин несколько раз глубоко вдохнула в себя воздух и, чтобы успокоиться, повернулась к окну. Она увидела мужчину, суматошно метавшегося по бетону аэродрома. Полный достоинства марокканский полицейский решительно оттолкнул его от себя, когда он попытался схватить марокканца за рукав.

В тот момент, когда колеса оторвались от земли, фигура Ника Беера слилась с серым бетоном и он растворился в жарком дыхании турбин, как тяжкое воспоминание.

— Что вы желаете? — услышала Кларин над собой, а когда повернулась на голос, то увидела милую, дружескую улыбку. Она принадлежала стюардессе, а предназначалась потрясенному, красному как рак Калаху, который именно в эту минуту понял, что наконец дождался первого привета с родины.

Когда они проходили через таможенный зал аэропорта в Рузине, Кларин стала нерешительно озираться, будто пытаясь нащупать глазами точку, которая помогла бы ей окончательно обрести равновесие. И вдруг услышала тихий голос:

— Кларка!

Она сразу узнала его, хотя не слышала более пяти лет. Нетерпеливо обернулась и увидела раскрытые объятия, сияющие глаза и улыбающиеся губы. Она бросилась в эти объятия и смогла лишь произнести:

— Пять лет! Боже мой, пять лет!

— Да, именно столько времени мы не виделись, Кларка, — подтвердил голос.

— Но все это время я была с вами, — горячо шептала она в воротник пиджака этого человека. — Все это время я чувствовала ваше присутствие и жила сознанием, что вы меня никогда не забудете.