Страница 15 из 46
В его основе лежал круг идей и представлений, составляющих то, что можно условно назвать художественным сознанием той части населения, в чьей среде возникали и передавались из поколения в поколение, пересоздаваясь в каждом новом исполнении, эпические произведения. Эстетические потребности сочетались в нем с этическими и юридическими взглядами. В эпосе отражались представления о всемирной (сколь бы ни был ограничен «весь мир») истории и месте в ней истории своего народа; в нем воплощались и передавались последующим поколениям сведения о прошлом; через эпические предания осуществлялись и введение каждого нового поколения в историю, и непрерывная связь времен от прошлого к будущему. Эпос заключал в себе космологическую модель и идеальную модель общества, воссоздавая макро- и микрокосм в поэтических формах. По своей природе эпическое творчество было синкретично и полифункционально и являлось основной формой выражения знаний, чувств, устремлений и идеалов своих создателей26.
Именно поэтому роль исполнителя и создателя эпических сказаний — скопа — в англосаксонском обществе была чрезвычайно велика27. Скоп — приближенный короля, сидящий у его ног на пиршестве, получающий щедрые дары и встречаемый почетом, когда он странствует по свету. Скоп— хранитель мудрости, передаваемой им людям, кладезь знаний. Поэтому в англосаксонских поэмах одно из первых достоинств мудрого человека — знание им многих песен: этим достоинством обладают и Моисей («Исход»), и Хродгар («Беовульф»), и Соломон, и многие другие. «Как драгоценные камни пристали королеве, оружие — воинам, так и хороший скоп — людям»28,— гласило одно из древнеанглийских гномических стихотворений. Без скопа невозможно было обойтись на пиру и в походе, он находился рядом с королем и в дни войны, и в часы мира, чтобы прославлять его подвиги. Только в песнях могла сохраниться и быть передана, потомкам слава героя, память о его доблести и щедрости:
… и приближенный,
любимец конунга, славословий знаток многопамятливый, сохранитель преданий старопрежних лет, он, по-своему сопрягая слова,
начал речь—
восхваленье Беоаульфа; сочетая созвучья в искусный лад, он вплетал в песнопение повесть новую, неизвестную людям поведывал быль…
(Беовульф, 867–874)
Скоп, как правило, дружинник, принимавший участие и в военных действиях. Но сохранилось немало упоминаний о том, что и знатные люди, и короли нередко выступали в качестве певцов: так рассказывают о св. Дунстане и Альдхельме, об Альфреде Великом и многих других. Исполнение песен не считалось чем-то постыдным, недостойным знатного или просто благочестивого человека. Напротив, умение в звучных стихах поведать о прошлом — свидетельство мудрости, знаний, богоизбранности. Не случайно так часты изображения скопа на миниатюрах древнеанглийских рукописей, и даже библейские персонажи, например Давид, представлены с арфой в руках (39).
Как рассказывается в поэме «Видсид» — «Многостранствовавший», скоп часто переходил от одного правителя к другому, разнося славу и хулу по всему свету:
Так скитаются,
как судьба начертала, песносказители по землям дальним, о невзгодах слагая слово,
о благих щедроподателях: и на севере, и на юге,
всюду найдется в песнях искушенный,
не скупящийся на подношенья державец, перед дружиной жаждущий упрочить дела свои славословьем, покуда благо жизни и свет он видит.
(Видсид, Ш—142).
Странствуя из королевства в королевство, исполняя песни при дворах правителей разных земель и народов, скоп вел рассказ о деяниях давно погибших властителей Эрманариха и Аттилы, о победах над чудовищами, великанами и драконами, грозившими гибелью их соплеменникам, отважных и могучих героев — Беовульфа, Сигмунда. Жажда битвы звучала в его сказаниях о распрях и кровопролитных сражениях между данами и ютами, гуннами и бургундами, геатами и свеями, и неважно было, что нет уже на свете многих из этих племен. Они населяли эпический мир англосаксонского скопа и его слушателей и в нем обретали новую полнокровную жизнь.
Были и новые песни у скопа — песни, рожденные христианством:
…там арфа пела и голос ясный песносказителя,
что преданье повел от начала,
от миротворенья; пел он о том,
как Создатель устроил сушу — равнину,
омытую морем,
о том, как Зиждитель упрочил солнце и месяц на небе,
дабы светили всем земнородным,
и как Он украсил зеленью земли,
и как наделил Он жизнью тварей,
что дышат и движутся.
(Беовульф, 89–98) 61.
Были и печальные песни — о герое, отторгнутом от мира, в котором он жил и которому остались лишь воспоминания о минувшем счастье в кругу друзей за пиршественным столом. Весь этот разнообразный по истокам, сюжетике и настроениям материал объединял в своей памяти дружинный певец.
Цельность эпического фонда англосаксов зиждилась, с одной стороны, на единстве всеобъемлющего образа мира, созданного художественным переосмыслением действительности в сознании многих поколений скопов, с другой — на общей системе стихосложения с традиционным комплексом поэтических средств и приемов29. Имелся выработанный веками набор метафор, сравнений, стереотипных описаний, которые могли использоваться в самых различных произведениях30. Память скопа услужливо подсказывала ему слова и выражения, которые следует употребить при рассказе о той или иной ситуации, при описании определенного события, независимо от того, происходит ли оно с христианским святым, Беовульфом, великаном Гренделем или языческим правителем.
Вот, например, скоп живописует сражение, ожесточенное и кровопролитное. Не прибегая к его подробному описанию, он говорит лишь о воронах и волках, насыщающихся на поле брани31. Этот условный «типовой» образ вбирает в себя все множество возможных значений и их нюансов и, лишенный конкретности, применим к характеристике битвы в любой стране и в любое время:
…рать побита гордая возле города, кого-то ворон унес через пучину высокую,
кого-то волчина серый растерзал по смерти…
(Скиталец, с. 79–83).
На поле павших лишь мрачноперый черный ворон клюет мертвечину клювом остреным,
трупы терзает угрюмокрылый орел белохвостый,
войностервятник,
со зверем серым,
с волчиной из чащи.
(Битва при Брунанбурге,
Птицы битвы кричали, падалью сытые — в росе оперение, — кружили над трупами жаждущие сражения. Волки в ярости, мрачные звери боя, во мраке пели песнь погребальную войску вослед…
60—65)
(Исход, 162–166, перевод автора).
Стереотипность средств выражения наряду с единой системой стилистических приемов (повторов, нанизывания синонимов и т. д.) создавала единство поэтической ткани различных по характеру и сюжетам памятников, скрепляла героический мир англосаксонского эпоса. Имеете с тем единство поэтики эпических произведений не может скрыть разнообразия их видов. Развитие художественного сознания как результат начавшейся дифференциации отдельных сторон общественного сознания в целом, с одной стороны, и влияние христианской словесности с ее осознанными и теоретически осмысленными литературными формами — с другой, вели к постепенному усложнению и расслоению эпической словесности, к появлению новых повествовательных видов. Этот процесс, вероятно, шел постепенно, медленно. Но мы ничего не знаем о нем. Известен лишь его итог — в VIII–X вв. на английской почве создано множество эпических памятников различной тематики, отражающих различные стороны жизни, в различной степени подвергшихся влиянию христианского мировоззрения и литературы.
Каковы же типы этих произведений, можно ли их считать самостоятельными жанрами эпической словесности, что позволяет вычленить их?
Наиболее очевидный признак, на основании которого обычно выделяются отдельные группы памятников, — сюжет и его ориентация на отражение определенного круга событий и явлений32. Так, в поэмах, причисляемых к героическому эпосу, центральное место занимают борьба с чудовищами, племенные распри и войны. Содержание небольших по объему стихотворений, обычно называемых героическими элегиями, — психологическое состояние человека, потерявшего своего господина и близких и остро ощущающего свое одиночество. Религиозный эпос представляет собой обработку сюжетов библейских легенд и житий святых. Исторические песни посвящены поэтическому рассказу о реально происходивших событиях. Разграничение тем и сюжетов влечет за собой ряд других существенных признаков, совокупность которых и позволяет рассматривать выделенные группы как самостоятельные жанры в системе англосаксонского эпоса. Наиболее важными моментами представляются: соотношение памятников различных жанров с общегерманской эпической традицией и с христианской литературой; их отношение к истории, т. е. уровень и характер их историзма; взаимодействие в них правды и вымысла и понимание того и другого; их композиционная структура; трактовка образа героя, а также основные элементы эпического мира памятников, в первую очередь их пространственные и временные характеристики. Некоторые отличия имеются и в социальном функционировании различных жанров, в их предназначенности для определенной аудитории, хотя это обстоятельство и не всегда очевидно в достаточной степени.