Страница 73 из 86
К дьяволу! Он всем этим сыт по горло. Ему хотелось между собой и тревожными событиями возвести искусственную стену, чтобы хоть на время отгородиться ею от непрошеных мыслей и снять нервную нагрузку.
Завтракал Карл с матерью. Баронесса Магда фон Риттен приехала в Берлин на несколько дней из Вернигероде, где жила постоянно с первых дней войны. Сюда ее привели какие-то неотложные финансовые дела, в которые она не стала посвящать сына.
Мать, уловив настроение Карла, за столом вела разговоры на темы, далекие от войны: о деревенских новостях, о ценах на сельскохозяйственную продукцию и о проделках его подрастающих племянников, воспитание которых Ева-Мария и Гуго фон Эккарт полностью доверили ей.
После завтрака Карлу захотелось побродить по соседнему парку, где они раньше часто бывали с Луизой.
Утро выдалось солнечное, с густой, до синевы, окраской небес, обрамленных позолотой листвы, еще не полностью опавшей с крон буков и могучих дубов. Это был, вероятно, один из последних погожих дней осени 1943 года.
Карл не спеша брел по аллеям. Опадающие листья, тихо шурша, ложились под ноги на мелкий гравий, которым были выложены дорожки; парашютируя, листья опускались на скамейки и на гладкую, как стекло, поверхность декоративного пруда с традиционными лебедями и лебединым домиком.
Несмотря на хорошую погоду, в парке народа было не много. И это тоже была примета войны, такая же, как наскоро засыпанная воронка на одном из газонов.
Сюда почти не доносился городской шум. Деревья и кустарники глушили звон трамваев и автомобильные гудки. И как всегда, когда он избавлялся от служебных забот, появлялись мысли о будущем: что ждет его впереди? Что ждет Германию, которая на всех фронтах терпит поражение?
Почти весь февраль над Германией висели циклоны. Туманы и низкая облачность надежно укрыли все объекты третьего рейха. «Крепости» и «ланкастеры» сидели прикованные к аэродромам плохой погодой или же наносили удары по объектам Италии, над которой с голубых небес сияло нежаркое зимнее солнце.
В этот приезд в Берлин Карл снова не встретил Луизу. Ее семья уже полгода жила в Стокгольме. По слухам, отец Луизы Отто фон Вальштадт здорово разбогател, занимаясь поставками в Германию шведской руды и стали, «Чистоплюй, — неприязненно думал о нем Карл, — строит из себя пацифиста, не терпит людей в военных мундирах… А что, он не знает, куда идет закупленный им металл?» Впрочем, банковский счет «папаши Отто» внушал Карлу глубокое почтение…
Перед убытием Карла в авиагруппу, из жалких остатков которой он должен был сформировать боеготовую часть, выдалась морозная ночь. Он проводил Эрвина, уехавшего вперед, и медленно шел по затемненной улице, думая о Луизе: «В Стокгольме сейчас все залито яркими огнями. Спокойные люди ужинают в кафе, танцуют в ресторанах и не думают о бомбах, могущих свалиться им на голову. А что делает там сейчас Луиза? Почему она так охотно покинула фатерлянд и живет вдали?»
Карла обогнала пожилая супружеская пара. Опасливо поглядывая на звезды, перемигивающиеся в безоблачном небе, они говорили о возможности налета англичан. «А действительно, сегодня можно ждать визитеров», — мысленно согласился с ними Карл. И не ошибся. Он успел только раздеться и пройти в кабинет, как взвыли сирены и хорошо поставленный дикторский голос известил по сети оповещения, что над Германией появились английские бомбардировщики, летящие в направлении Берлина.
Пришлось одеться и идти в убежище.
Первыми над городом появились «москито» — скоростные двухмоторные бомбардировщики, устроившие в берлинском небе необычной красоты иллюминацию. Карл впервые наблюдал это захватывающее зрелище, предшествующее бомбежке. Несколько маркировочных бомб «карпет» медленно опускались, выстреливая яркие мерцающие огни красного и зеленого цвета. С красотой этих огромных «рождественских елок», опускающихся с небес, было невозможно сравнить даже северное сияние. Зачарованный, Карл остановился перед входом в убежище.
— Скорее проходите! — крикнул ему дежурный. — Сейчас будут завинчивать дверь.
С запада на Берлин накатывался тяжелый гул множества мощных моторов. На разные голоса залаяли зенитные пушки, установленные на крышах домов. Несколько сильных взрывов, содрогнувших землю, грохнуло над головой, и в убежище погас свет. Где-то внизу зашелся в плаче испуганный ребенок. «Как глубинные бомбы при атаке подлодки», — вспомнил Карл капитан-лейтенанта Прина.
Спускаясь ощупью по лестнице, Карл чертыхался. Он оставил зажигалку на письменном столе.
— Нельзя ли поаккуратнее! — истерично взвизгнул мужчина, которому он наступил на ногу.
— Наденьте себе на спину стоп-сигнал, — хмуро посоветовал Карл. Ему совершенно не хотелось ругаться. «Интересно, какова толщина бетонного перекрытия?» — думал он, прижимаясь спиной к холодной стене убежища. Кто-то зажег свечу. В ее неярком свете по стенам и потолку убежища поползли огромные тени. А наверху налет продолжался. И бомбы, падающие то дальше, то ближе, содрогали землю. «А все же лучше в самолете встречать опасность, чем пассивно ожидать, когда в тебя вмажет бомба или завалит обрушившееся здание», — думал Карл, испытывая сильное желание, чтобы налет поскорее прекратился.
Тяжелая обстановка, сложившаяся в небе Германии, не позволила фон Риттену укомплектовать авиагруппу до штатного состава. Едва летчики получили «Мессершмитты-110», как их включили в систему боевого дежурства ПВО.
В один из мартовских дней «гончих псов» свозили в Тройенбрицен близ Потсдама, чтобы ознакомить с работой командного пункта ночной авиации.
КП находился в бетонированном подземелье, с перекрытиями, которые было не под силу одолеть ни одной фугаске. Сюда поступали сообщения о всех самолетах, появившихся в небе Германии. Летчикам выделили для показа и объяснения старшего офицера, дежурящего в этот день на КП.
— Вот здесь находится зал боевого управления, — сказал он, открывая массивную дверь, похожую на дверцу несгораемого шкафа.
В зале во всю стену был расположен вертикальный планшет, освещенный с обратной стороны.
— Планшет представляет из себя стеклянную стенку, на которую крепится крупномасштабная карта Восточной и Западной Европы с нанесенной на нее кодированной сеткой ПВО, — тоном опытного гида объяснил сопровождающий. — Вот на тех местах находятся во время отражения налета авиационные генералы. Перед ними представлена вся обстановка. Исходя из ее данных, принимается решение и отдаются приказы истребительным эскадрам.
Когда летчики вошли в зал, несколько девиц из состава женской вспомогательной службы наносили на планшет цветными стеклографами данные, получаемые из сети оповещения. Они были в одинаковых брюках с помочами, но в разноцветных кофточках с короткими рукавами.
— Эльза, вы опять накрутили такую прическу, что не можете надеть на голову наушники? — сделал замечание сопровождающий.
Девица, держащая наушники в руке, прижатой к уху, закатила подведенные глаза и ответила капризным тоном:
— Но, герр майор, вы же сами говорили, что такая прическа мне идет больше всего. Я не хочу быть похожей на эту выдру Аниту. — Девица стрельнула глазами в сторону невзрачной планшетистки.
— А у вас тут цветник, — позавидовал Руди Шмидт. — Вон сколько цыпок — в любой момент под рукой.
Офицер подвел их к отгороженным звуконепроницаемым кабинам.
— Здесь у нас сидят офицеры-направленцы. Они имеют связь по радио и телефонам с определенными эскадрами. Направленцы дают команды на подъем и управляют поднятыми истребителями. Кроме них у нас еще имеются офицеры наведения…
На помосте против вертикального планшета в зале сидели офицеры и выполняли расчеты на перехват целей, появившихся над Северным морем. Они были так увлечены работой, что совершенно ее обратили внимания на появление группы летчиков. Цели, не доходя до Рура, развернулись в сторону Ла-Манша, сбросив металлизированную ленту «Уиндоу»…