Страница 4 из 12
Я не хотел это делать на диване, поднялся вместе с ней, и, продолжая целовать, путаясь в полах халата и ее ногах, дошел до спальни и положил на уже заправленную постель. Волосы ореолом легли вокруг нее, я замер и залюбовался, но она потянула за пояс халата и распустила его. Кожа ее лица раскраснелось, не столько от смущения, сколько от поцелуев и контакта с щетиной, зеленые глаза блестели от возбуждения, грудь под тонкой рубашкой вздымалась вместе с каждым ее вдохом, при этом ясно очерчивались затвердевшие соски.
Она была прекрасна. И она хотела меня. Не спуская с меня глаз, Анна начала расстегивать рубашку, потом приподнялась, и я помог ей стянуть рукава, при этом найдя ее губы, и утонув в приятных ощущениях ее нагого тела. Когда я наклонялся к ней, уже лежащей на спине, за поцелуем, почувствовал ее руку на своем члене. Она сжала его, я застонал и убрал ее пальцы. Еще чуть-чуть и я бы кончил.
Я собрал обе руки и удержал их над ее головой. Перестроившись, стал медленно целовать ее плечи, изгибы шеи, ключицы, постепенно дойдя до грудей. Я застыл, видя, как сосок ее груди подрагивает в такт биению сердца. Потом лизнул его. Анна застонала и сжала ноги. Я приник к соску, глубоко втянул в себя, отпустил, поиграл языком с ним, подул, и опять втянул. Наградой стал долгий стон девушки. Проделал то же самое с другим соском.
Я уже не удерживал ее руки, и она сама помогала мне, обхватывая и приподнимая грудь, чтобы я мог лучше губами захватить сосок, другой рукой прижимая мою голову, чтобы контакт был сильнее. Моя свободная рука в это время, очертив ее мягкие бедра, медленно спустилась до ее колена, а потом перебралась к внутренней стороне. Анна, застонав, сильнее сжала ноги, но я коленом раздвинул их, и моя рука продолжила свое движение выше. Там было горячо и влажно. Круговыми движениями я нащупал клитор и едва надавил на него, Анна выгнулась и стала судорожно глотать ртом воздух, горошина под пальцами начала сокращаться. Она кончала! Я выпил ее стон поцелуем.
Она перестала биться, и я поцеловал каждый кусочек ее сладкого тела. Когда она расслабилась, я осторожно развел ее ноги, приставил головку к входу во влагалище и надавил. Анна напряглась. Я понял, это ее первый раз. Поглаживая бедра, притянул ее чуть ближе. Тут она, обхватив меня ногами, и приподняв бедра, просто одним рывком насадила себя на мой член, а потом застыла, прислушиваясь к своим ощущениям.
Под моими губами билась ее жилка на влажной шее, над верхней приоткрытой губой блестели бисеринки пота, ее частое дыхание заставляло вершинки грудей касаться меня. Глаза были прикрыты, длинные дрожащие ресницы удерживали одинокую слезу, которую я выпил поцелуем. Анна слегка двинула бедрами вверх и вниз и я взорвался. Более сильного и продолжительного оргазма у меня никогда не было. Обессиленные, мы заснули, сплетенные друг с другом, на испачканных кровью и спермой простынях. О презервативе я даже не вспомнил.
Глава 7
Проснувшись раньше Анны, я лежал, не шевелясь, и разглядывал так неожиданно доставшееся мне сокровище. Почувствовав мой взгляд, девушка, не открывая глаз, улыбнулась, а потом попросила:
– Поцелуй меня.
Я поцеловал. Нежно и долго, прикусывая ее пухлые от рождения и поцелуев губы.
– Поцелуй ниже.
Я поцеловал. Потянул зубами сосок, а потом отпустил его и подул, наблюдая, как он сжимается.
– Поцелуй еще ниже.
Я поцеловал. Туда, где недавно был мой член, причинивший первый и последний вред, туда, где остались следы нашего безумия, и где, скорее всего, если это правильные дни, зародится новая жизнь, и я этого отчего-то сильно хотел. Может, это я свяжет нас навсегда?
– А теперь скажи.
И она, приподнявшись на локтях, посмотрела на меня долгим взглядом. Я выдохнул, потом поднял глаза и произнес:
– Я люблю тебя. Я любил тебя всегда, просто не догадывался об этом. Я думал о тебе, ты не оставляла мои мысли, как бы далеко я не был от тебя, я боялся признаться себе, что завишу от тебя, как от сильнейшего наркотика, я искал тебя в других женщинах и не находил. И я буду любить тебя всегда, даже если мы закончим свое земное существование. И если ты переживешь меня, я подожду тебя. Я не сделаю ни шага, пока твоя рука не коснется моей.
– Теперь я, – сказала Анна, перекатываясь и устраиваясь возле меня.
Поцеловала меня в губы, провела языком по контуру, потянула зубами за нижнюю губу. Потом цепочкой поцелуев опустилась до моих сосков, потеребила их языком, потянула зубами, подула. Обхватила мой член рукой, сделала несколько плавных движений, наклонилась и поцеловала. Что же ты со мной делаешь, девочка?
Я отстранился, подтянул ее вверх и долго и со вкусом целовал. Потом вошел в нее, она была готова и уже не чувствовала боли, я это видел. Когда мы закончили и, обнявшись, лежали, успокаивая свое дыхание, я услышал ее тихий голос:
– Я люблю тебя. И всегда любила. Сначала любила детской любовью, как красивого и загадочного мальчика, наблюдающего за мной с высоты второго этажа, и которому было интересно смотреть на спектакли, устраиваемые для него. Я любила тебя тогда, когда в твоем окне появилась обнаженная девушка, и ты целовал ее, а меня в это время сжигала страшная обида. Только годы спустя я поняла, что это ревность. Я перестала приходить к твоему окну, подумав, что больше не нужна. Повзрослев, видя тебя мельком в твои нечастые наезды в наш город, я мечтала, что мы обязательно встретимся, и ты обратишь на меня внимание, вспомнишь и влюбишься. Я мечтала о таком же поцелуе как тогда, у окна, с Ирен. И что ты будешь у меня первым, и мне тоже не будет стыдно моего тела. Я берегла себя для тебя. Поэтому мне было так стыдно и больно в тот момент, когда ты увидел мое унижение от человека, пытающегося насильно отнять у меня чистоту. Только из-за этого я была сдержанна с тобой в том разговоре, специально не давая возразить мне. И не позвонила ни разу, даже когда умерла бабушка, и я осталась совсем одна, хотя знала твой номер наизусть. Поэтому выбрала институт в этом городе, чтобы быть ближе к тебе, ходить с тобой по одним улицам… И я хочу быть с тобой и любить всегда, даже тогда, когда один из нас прекратит свое земное существование. Я обещаю, что подожду тебя, если уйду первой.
Мы опять долго целовались, а потом мыли друг друга в душе и меняли простыни на чистые, вместе ели, и пили горький кофе из одной чашки, обмениваясь поцелуями, пахнущими кофе.
Из дома выбрались только на следующий вечер, мы шли, обнявшись, к стоянке за машиной, собирались заехать за вещами Анны в институтское общежитие и планировали долгую и счастливую жизнь. На девушке был мой свитер и мои кроссовки, в которых ее маленькая нога казалась такой беззащитной и Анна так по-детски хлюпала ими.
А возле машины, когда та уже приветливо моргала мне фарами, реагируя на ключ, меня убили. Выстрелом в сердце. И уже ничего не видя, ослепнув от непереносимой боли, я слышал только ее крик, зов, плач, а потом, когда уже не мог слышать, остался только ее запах, любимый, такой же, как пахла шапочка с помпоном.