Петля Мебиуса

Какая грудь! Полная молока, упругая, со сжавшимся от желания соском! Я припал к ней, Анна же стала выгибаться ко мне на встречу, зарываясь пальцами в волосах, притягивая мою голову к своей груди, надавливая на нее, помогая другой рукой, предлагая каждую из них по очереди, направляя к нужному соску. Мои пальцы были в ее влагалище, растягивая его, купаясь во влаге от первого акта, выходя из него и лаская клитор. Когда я на секунду оторвался от груди, то лизнул сосок языком и подул, наблюдая, как он еще больше сжимается. Анна взорвалась в еще одном оргазме. Сжимая трепещущее тело в руках, я с удовольствием смотрел на ее закрытые глаза с дрожащими ресницами, на капельки пота, выступившие над ее губой, слушал ее утихающее после бурного всплеска дыхание. Боже, как сильно я ее любил в этот момент!

Уставшие и счастливые мы лежали, не разнимая объятий. Анна зашевелилась первая. Открыв глаза, поймал ее пристальный взгляд. Ее ладошки уперлись в мою грудь, желая раздвинуть наши тела. Ее взгляд опустился к моему соску. Пальцем она обвела пулевое отверстие. Я замер, перестал дышать. В этот момент Анна резко поднялась, обхватила руками мое лицо, посмотрела в него ошеломленным взглядом и заплакала.

– Петр… Петр! Это ты? Я сумасшедшая, наверное… Пусть… Я верю и не верю… Но шрам и все другое…

Я попытался отстраниться, даже закрыть ей рот рукой, но услышал запретные слова, выдохнутые губами сквозь мои пальцы:

– Я люблю тебя…

Глава 21

Вот и все. Слова, которые я желал и боялся услышать, произнесены. Я опять обнаружил себя лежащим в тумане. Рядом была какая-то возня. Повернув голову вправо, я увидел Нечто, которое пыталось с помощью рук и ног изобразить «ангела», как это делают дети в снегу. Получалось не очень, но оно старалось. Увидев, что я пришел в себя, Нечто зарокотало:

– Ну, как ты? В этот раз лучше себя помнишь? Ничего не путается в голове? Смотри, уже привыкаешь! Я скучал по тебе…

Я вздохнул. Мы сели друг против друга.

– Представляешь, что Анна сейчас чувствует? Она же с ума сойдет. Только что был человек и вдруг растворился в простынях… Я самого главного ей не успел сказать – что люблю. Очень люблю.

Нечто посмотрело на меня грустными женскими глазами, потом гримаса удивления перетекла по его лицу и оно произнесло:

– Знаешь, а ты ведь отличаешься от того, как выглядел в прошлый раз. И я не про возраст. Странно.

Я оглядел себя. Руки, ноги обычные, разве что не светятся.

– Крылья. У тебя их нет.

Я потрогал плечи, действительно, крыльев не было. Что это значит?

За спиной раздался женский смех, а у Нечто округлились глаза. Я обернулся и увидел Фламму, которая держала на руках ребенка. Нормального ребенок мужского пола. Она протянула его Нечто и сказала:

– Познакомься, это твой брат. Его зовут Амор.

Нечто неуверенно взяло ребенка, потом устроило его удобнее и стало строить малышу рожи, а тот пытался схватить его за нос, но у Нечто нос плавал по лицу и не давался. Ребенок заливисто смеялся.

Пока эти двое развлекались, Фламма села рядом со мной, она выглядела как обычная земная женщина, кормящая грудью, отчего эта часть тела значительно выпирала. Фламма поймала мой взгляд и улыбнулась:

– Михаилу тоже нравится.

– Ты звала меня, любимая?

Я подпрыгнул, услышав знакомый голос, и это действительно был Михаил. Он сел сзади Фламмы и притянул ее к себе, обняв за талию. Он был счастлив!

– Привет, Петр, – сказал он, – ты уже познакомился с моим сыном?

Я не мог произнести ни слова. Какой сын? Михаил погиб совсем недавно…

– Ты забыл? – прервала мои размышления Фламма, – Здесь безвременье. Михаил был третьим, кто отказался покинуть предел, и мне и стало любопытно, чего хочет этот ангел.

– А хотел я увидеть тебя. Мне Петр рассказывал, о том, что ты жгучая красавица и очень одинока в Ином Мире.

– Это была любовь с первого взгляда, поэтому и сына назвали – Амор. Я одно поняла – дети должны рождаться в любви. Насильно любовь не завоевать, вот и получилось у меня Нечто, по тому, как Ганнон меня не любил…

При этих словах Михаил сдвинул брови и произнес недовольным голосом:

– Мне не нравится, что у тебя здесь обитает твой прежний любовник. Я по натуре самец и не позволю на моей территории находиться другому самцу.

А сам при этих словах подмигнул мне. Фламма потерла переносицу тонким пальцем.

– Я знаю, как решить эту проблему.

Резко поднялись волны тумана, ребенок от неожиданности заплакал, и Фламма взяла его у Нечто. На руках матери малыш быстро успокоился.

Перед нами стоял ангел с черными крыльями. Лицо у него было суровым. Увидев Фламму, он поклонился ей. А та, встав в полный рост, объявила:

– Ганнон, я поздравляю тебя! Ты дождался свою любимую!

В этот же миг рядом с Ганноном появилась Серафима. Она держалась за сердце и на лице ее отразилась мука.

– Она только что умерла на земле от инфаркта,- пояснила Фламма. – Ну что же ты не обнимешь свою любимую, Ганнон?

Серафима, не веря, посмотрела на чернокрылого ангела, потом узнала и бросилась к нему на шею. Тот нерешительно обнял старую женщину. Но когда Серафима потянулась к его губам, он ответил на поцелуй, и начались метаморфозы – Серафима превращалась в молодую женщину, а у Ганнона крылья начали менять цвет. Они стали белыми. Мгновение спустя они растворились в дымке тумана.

Нечто заплакало:

– Ах, как прекрасно, мама! А что будет с Петром? – сморкаясь в клочок тумана, спросило Нечто, – У него нет крыльев. Это что-то значит?

К Фламме подошел Михаил, поцеловал ребенка в головку, обнял за плечи Фламму и сказал:

– А Петр вернется домой, к Анне. Прощай, друг!

Глава 22

Я стоял над кроватью, где сжавшись в комок на смятых простынях, спала Анна. Лицо ее было заплаканным, и она продолжала всхлипывать. Ребенок заворочался в кроватке. Я подошел и взял на руки сына, вдохнул его родной запах, поцеловал лысую головку и тихо вышел из комнаты. Пусть Анна поспит.

Я ходил по комнате и качал малыша, так приятно было прижимать к себе посапывающее чудо. Через час ребенок опять закряхтел, нужно было менять подгузник. Когда я зашел в ванну, то замер перед зеркалом. В нем я увидел себя прежнего, молодого. Пропали морщины, седые волосы. Шрама у сердца тоже не было. Помыв ребенка, завернул его в пеленку и сел с ним на диван. Мне хотелось кричать, плакать, смеяться – у меня был шок. Все вернулось – я опять выгляжу двадцатипятилетним, вся моя жизнь впереди, нет украденных лет.

Тут из комнаты выбежала Анна, увидев меня, остановилась, а потом бросилась ко мне в ноги, обняла их и заплакала. Я подтянул ее выше, усадил на свои колени и нежно поцеловал. Так и сидели мы, обняв друг друга, а между нами дрыгал ножками и кривил лицо наш сын. Ему пора было есть. Жизнь продолжается.

Эпилог

У нас началась эпоха перемен. С исчезновением Ганнона из мира падших ангелов, прекратил свое существование и сам нижний мир. Крылья у всех обитающих там ангелов окрасились в белый цвет и они стаей устремились вверх. Освободившееся пространство схлопнулось и с этого момента ангелы потеряли право выбора. Теперь всем была дорога только наверх.

Мама была счастлива с Михаилом и потихоньку отдавала бразды правления в крепкие мужские руки. При Михаиле весь процесс в Петле Мебиуса заработал как часы. Он сам встречал новеньких и ни у одного из них не появилось желания остаться в Ничто. Умный мужчина просто не давал им времени на раздумья, при малейшей заминке отработанным жестом он придавал ангелам ускорение и те взмывали ввысь.

Михаил наладил связь с демонами и проследил, чтобы Стас и Ирен, закончив свое земное существование в ближайшее же время, получили у демонов VIP пакет и испробовали все виды их услуг.

Родители Петра помирились и сейчас тихо проводят свое время в пансионате. Ни одному из них не хочется возвращаться. Я знаю, им осталось не долго. Дед закрыл все свои компании и переписал наследство на внука, которого родители Петра признали.