Страница 8 из 55
— Потери есть?
— Пока нет.
— Людей накормили?
— Были некоторые запасы… Теперь надежда на кухню. Вот и вам, товарищ майор, оставили. Поешьте.
Я молча ел, выжидая: Куницкий что-то хотел сказать, но не решался или подбирал подходящие слова.
— Когда отражали атаку противника, слышали от пехотинцев довольно нелестные отзывы по нашему адресу, — наконец произнес Куницкий.
— А именно?
— После нескольких выстрелов я решил сменить огневую позицию. Подал команду механику-водителю. Маневрируя, он начал сдавать самоходку назад. И тут послышались крики: «Самоходчики драпают!»
— Действительно, нелестные отзывы… А виноваты в том мы с тобой.
— Я же маневрировал! — вырвалось у Куницкого.
— Что ты маневрировал, а не «драпал», знают лишь самоходчики. А должны знать и пехотинцы. Они ведь не знакомы с особенностями применения самоходок в бою. Как только представится возможность, пошлем к ним наших офицеров, пусть расскажут об этом.
Куницкий молчал. Он понял замполита, но на душе, видать, кошки скребли.
— Мы, самоходчики, работаем на них, пехотинцев, и надо сблизиться сними, сродниться. Много еще придется идти вместе, — говорил я, скорее, убеждая самого себя. — Не горюй, комбат, пехотинцы еще скажут нам спасибо!
Вскоре прибежал посыльный от Емельянова и передал, что батарея получила новую задачу и комбат просит меня прийти к нему.
Я застал Емельянова и двух незнакомых мне офицеров за изучением карты. Познакомились. Майор В. И. Кистарев, заместитель командира 215-го гвардейского стрелкового полка, сообщил, что в районе деревни Соловичи противник форсировал реку и, потеснив наши подразделения, занял населенный пункт. Комдив приказал стрелковому батальону со 2-й батареей САУ контратаковать противника и, пока он там еще не закрепился, выбить из деревни, восстановить положение.
— Подразделения батальона уже вышли, находятся на пути к Соловичам, — сказал Кистарев. — Здесь осталась стрелковая рота.
Решили: батарея совершит марш с десантом стрелковой роты, обгонит стрелковый батальон и, если позволит обстановка, атакует деревню с ходу, не ожидая подхода других подразделений.
Мы посоветовались с Емельяновым о характере действий батареи в данной обстановке. Сошлись на том, что самоходчикам следует действовать, как танкистам, используя не только силу огня, но и ударную силу брони, скорость САУ. Для противника же появление самоходок будет неожиданностью.
Мы разъяснили командирам машин обстановку и задачу, поделились своими соображениями о характере предстоящего боя. Крепко пожав Емельянову руку, я пожелал ему доброго пути и удачи. Он ответил мягкой, застенчивой улыбкой. Странно: глядя на его улыбку, никто бы не сказал, что человек этот — опытный и грозный для врага воин, уничтоживший не один десяток гитлеровцев.
Лесной дорогой САУ двигались на предельной скорости. Самоходчики в пути знакомились с пехотинцами. В тот день гитлеровцы предприняли наступление на широком фронте. В районе Дулибы они форсировали Турию и заняли небольшой плацдарм, но решительной контратакой 215-го гвардейского стрелкового полка были отброшены за реку. Гвардейцы этого же полка сорвали неоднократные попытки противника форсировать реку в районе Туричаны и нанесли ему большой урон: уничтожили 60 гитлеровцев, захватили 12 пулеметов, 14 автоматов, 15 телефонных аппаратов, радиостанцию. Только в восточном предместье Турийска и Соловичах противнику удалось продержаться дольше. 30 апреля бой здесь не утихал ни на минуту.
Во время одного из налетов фашистской авиации тяжело ранило командира взвода 215-го гвардейского полка лейтенанта Павленко. Комсомолец рядовой Садыков, будучи сам ранен, выбрался из окопа, подполз к командиру и оттащил его в укрытие. Продолжая вести огонь по наседавшему врагу, он передавал взводу команды лейтенанта.
Пять раз фашистские самолеты бомбили батареи 79-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона 77-й гвардейской стрелковой дивизии, но после каждого налета пушки словно оживали вновь. По наведенному мосту гитлеровцы переправили танки и пошли в атаку. Гвардейцы-артиллеристы, оставшись с вражескими танками один на один, без прикрытия пехоты, не растерялись и открыли губительный огонь. Атака была отбита: четыре танка пылали яркими факелами. К середине дня напряжение боя стало возрастать: враг бросал в атаку все новые резервы. Ряды оборонявшихся редели. В эти критические минуты командир дивизиона гвардии майор Г. М. Куликов услышал в лесу, справа от своих батарей, шум моторов. Он еще не знал, что это идут к нему на выручку самоходчики с десантом пехоты.
Гул машин внезапно стих, и через некоторое время на опушку леса вышли наши офицеры. Куликов поспешил им навстречу. Поздоровавшись с майором Кистаревым и незнакомыми ему командирами в форме танкистов, начал объяснять обстановку. В это время по вызову Киетарева прибыл командир оборонявшегося стрелкового батальона.
— Позволяет ли местность обойти деревню с северо-запада, по берегу реки? — спросил Емельянов командира стрелкового батальона.
Местность между лесом и деревней была открытой, хотя и неровной.
— Да, позволяет.
— Тогда я предлагаю самоходкам с десантом атаковать северо-западную часть Соловичей и, выйдя на западную окраину, отрезать противнику пути отхода к реке. Стрелки и артиллеристы одновременно атакуют деревню с фронта и флангов.
Офицеры одобрили предложенный план. Договорились о времени и объектах совместной атаки. Майор Куликов предложил использовать расчеты вышедших из строя пушек в качестве десанта. Исправные пушки должны участвовать в атаке в боевых порядках самоходчиков, прикрывая их от огня вражеской артиллерии и танков.
Емельянов приказал своему экипажу занять место на обочине дороги и красным флажком подал сигнал к атаке. Его машина замыкала колонну батареи. Вырвавшись из леса на открытое пространство, каждая САУ шла своим курсом, развивая максимальную скорость.
Противник не сразу обратил внимание на атакующих, а заметив опасность, открыл беспорядочный огонь.
— Спешить десант! — подал сигнал Емельянов.
Левофланговая машина, выбрав удобное место, остановилась. Солдаты спрыгнули на землю. Произведя выстрел, самоходка снова двинулась вперед. Этот выстрел был сигналом для общей атаки. Одновременно заговорили орудия, пулеметы, автоматы. Бойцы двинулись вперед, кольцом охватывая деревню.
Самоходки, ведя огонь с коротких остановок, устремились в обход Соловичей. К этому времени гвардейцы-стрелки уже ворвались на северо-восточную окраину деревни.
Позади самоходки комбата разорвался снаряд. Просвистели осколки, в открытое боевое отделение посыпалась выброшенная взрывом земля. Высунув голову, Емельянов посмотрел в сторону деревни. «Танк!» — воскликнул он, увидев стальную громадину. Лихорадочно заработала мысль: «Самоходку быстро не развернешь… Что делать? Не оставаться же мишенью, ждать пока тебя подобьют…» Второй снаряд, посланный фашистским танком, просвистел мимо и разорвался где-то на болоте. «Бьет неточно, нервничает, подлец», — подумал Емельянов и громко скомандовал:
— Слева, у отдельного дома, танк противника. Соколов, разверни машину! Дистанция 500, бронебойным по танку… Огонь!
Механик-водитель Соколов, приметив удобное место для огневой позиции, начал разворачивать самоходку. И тут услышал радостный возглас своего командира:
— Отставить, держать прежний курс!
Гитлеровский танк пылал. То была работа артиллеристов Куликова. Соколов развернул машину и примкнул к атакующим.
Разрозненные группы фашистских вояк бежали к реке. Емельянова захватил азарт боя. Увлеченный атакой, он словно забыл об опасности: наблюдал за полем боя уже не в триплекс, а высунув голову из боевого отделения.
— Молодец, Соколов! Даешь полный!
Соколов направил самоходку на группу бегущих автоматчиков. В открытый люк механик-водитель увидел перекошенное злобой и страхом лицо фашиста. Тот еще успел поднять автомат и выпустить очередь, но пули прошли выше, а гитлеровец тут же упал, сбитый самоходкой. В следующее мгновение механик-водитель почувствовал что-то неладное: Емельянова не стало слышно…