Страница 42 из 137
Мисс Стоун проиграла процесс, возместив все судебные издержки. Зато газеты кормились вокруг этого никчемного процесса почти четыре года.
— Теперь и я припоминаю что-то, — сказал Дональд.
— Но я рассказал все это не для забавы, а для того, чтобы показать: в нашем суде возможен любой, даже нелепый процесс. А когда дело касается таких денег — тем более.
— Что ты предлагаешь?
— Я — ничего. Я юрист. И к тому же ведущий дело клуба «Манчестер Рейнджерс». Конечно, чисто формально — только как служащий регистратуры. И все-таки я не имею права давать советов. Что касается меня лично, то затея с процессом возмутительна. Но лишь с точки зрения человечности. С точки зрения юриспруденции — буква закона соблюдена.
— А с точки зрения христианской морали?
— Я не верю в бога, Дональд.
— И я тоже. Но Мейсл набожен.
— Тогда спроси об этом у него. Единственное, Дон, что я могу тебе посоветовать, — попытаться сформировать общественное мнение. Общий протест скажется на решении Мейсла, и он заберет иск назад. Но при любом исходе тебе придется уйти из клуба...
— Знаю...
— Тогда вот тебе моя рука. Если нужна будет юридическая консультация, заходи.
Они дружески распрощались. Дональд вышел из регистратуры. Оставалось одно — переговорить с командой. Где-то в глубине души он был уверен в ребятах, с которыми прожил бок о бок несколько лет.
После тренировки и горячего душа он попросил первых одиннадцать собраться в одном из холлов. Они охотно согласились.
Но когда он кончил говорить, изложив вкратце ситуацию и свое отношение к процессу, воцарилась тишина, заставившая его сжаться. Он ждал всего — возмущения, возражений, иронии, одобрения, но только не молчания. Одиннадцать ребят сидели и стояли перед ним. И молчали.
Рыжий Майкл в бежевом джемпере и ковбойской рубашке, упорно прячущий глаза от взгляда Дональда.
Затянутый в модный костюм и едва слышно насвистывающий веселый марш Камптон.
Солман, чистящий ногти.
Билли в тренировочном костюме, со скрещенными на груди руками.
Клифт, разглядывающий концы своих остроносых ботинок.
Дональд переводил взгляд с одного лица на другое. И не видел половину лиц. Они сливались перед ним в одну холодную, убийственную своим равнодушием массу. Наэлектризованная обстановка молчания была невыносима. Дональд готов был взорваться, накричать на них, наговорить обидных слов, только бы нарушить тягостное молчание.
Первым заговорил рыжий Майкл:
— Ну и что? Шеф прав. Пусть клуб получит деньги — больше достанется нам.
— Помолчи, Майкл! — перебил его Бен.
— Пожалуйста, могу и помолчать. — Тот обиженно пожал плечами.
Дональд настороженно ждал, что скажет Бен. Он был старшим среди ребят, капитаном команды и человеком, который сам пережил мюнхенскую трагедию. Никто не посмеет пойти против него.
— Видишь ли, Дон, — как можно мягче начал Бен, — я не могу говорить за всех. И говорю сейчас не как капитан, а как член команды. Это мое личное мнение.
Он сделал паузу, не предвещавшую ничего хорошего.
— Не обижайся, Дон. Я люблю тебя и знаю давно. Знаю, что людей, так преданных футболу, можно пересчитать по пальцам — ты, да Крис, да еще двое-трое. Я верю тебе, что процесс — это мерзость. Мне легче поверить, чем им, кто не валялся в ту ночь на заснеженном поле под Мюнхеном. И я понимаю, что хочешь ты, Дон, но я не пойду на это. Я слишком устал, Дон. И потом я просто не хочу, чтобы Мейсл вышвырнул меня на улицу и я ходил и собирал на кусок хлеба двум дочуркам. Мне трудно поверить, что мой протест к чему-то приведет. Мейсл получит свои четверть миллиона, а я останусь без двадцати пяти фунтов в неделю.
Ты играл и знаешь, что такое положение профессионала. У тебя есть имя, пока ты в команде. Но если совет директоров даже решит тебя продать, ты должен сто раз подумать, прежде чем сказать «нет». Тебя не выкинут из клуба до истечения контракта, но создадут такие условия — сам будешь считать каждый день до сезона переходов.
Прости, Дон, но в благородство играйте без меня. Я думаю, что Тейлор и ребята простят меня. Они, возможно, и пошли бы против Мейсла, но я сейчас, — он подчеркнул «сейчас», — не пойду. А они как знают... — Он кивнул в сторону остальных.
Но те молчали, уже этим давая понять, что думают так же, как Бен.
И только Прегг, как бы извиняясь, добавил:
— Не обижайся, Дональд...
Роуз был потрясен.
«Это парни, которые сражались с «Реалом»? Как же это? Майкл почти с переломом пытался бежать за Ди Стефано. Клифт, потерявший сознание в воротах от нервного и физического перенапряжения. Они боятся...»
Когда Дональд пришел в себя, комната уже опустела, только Солман продолжал сидеть в кресле, заложив руки в карманы.
Он встал и взял Дональда за плечи.
— Пойдем-ка, старина, выпьем по стаканчику. И не расстраивайся, здесь ничего не поделаешь.
— Я понимаю, Бен, ты говорил это, беспокоясь за ребят. — И Дональд кивнул в сторону, как кивал в сторону команды сам Бен.
Солман стиснул сильной ладонью плечо Дональда, и тот понял, что верно определил мотивы поведения самого Солмана.
— Ребята ведь не виноваты, Дон, что жизнь такая гнусная. Если ты, известный журналист, не зависимый человек, твердо стоишь на ногах, то молодых игроков скрутят, как котят. А из зеленых ребят еще может выйти толк. Правда, неизвестно, кому он нужен, этот толк...
В его голосе послышались нотки той странной обреченности, на которые обратил внимание Дональд во время их разговора в гостинице перед игрой с шотландцами.
Когда они выходили из клуба, в конце длинного коридора Дональд заметил мелькнувшую фигуру секретаря Фокса.
26
— Я знал, чем закончится твой разговор с командой. Иного исхода мог наивно ожидать только ты. — Марфи расположился в кресле, помешивая ложечкой крепкий, еще не разбавленный молоком чай. В толстой старой пижаме и теплых домашних туфлях он выглядел сейчас старше своего возраста.
Они сидели в домашнем кабинете Марфи. Мягкий свет торшера освещал только тело Криса, оставляя в тени его лицо. Через приоткрытую в гостиную дверь Дональд видел жену Марфи — Джейн, сухонькую пожилую женщину с выпученными, как у рыбы, глазами. Ее руки мелькали в вязке, а по лицу бегал отсвет телевизионного экрана.
За час до того, как Роуз собрался к Марфи, вдруг раздался телефонный звонок. Дональд снял трубку и услышал самодовольный голос Фокса. А сам Фокс, чувствовалось, готов был лопнуть от счастья, выполняя возложенную на него миссию.
— Мистер Роуз, — официальным тоном произнес он, — мистер Мейсл просил поставить вас в известность о своем решении. Если еще раз повторится демарш, подобный сегодняшнему с командой, вам будет запрещено появляться на территории клуба и ваше поведение обсудит совет директоров. Вы, конечно, понимаете, о чем идет речь?
— Спасибо за предупреждение. Учту, — буркнул Дональд.
И повесил трубку.
Когда он рассказал об этом Марфи, тот рассмеялся.
— Ты еще не успел выйти из клуба, как старая лиса уже все доложила Мейслу. Должен тебе сказать, тот пришел в ярость. Давно я не видел шефа в невменяемом состоянии. Он сказал немало «теплых» слов в твой адрес о неблагодарности, и прочем, и прочем. Хотел сразу послать тебя к черту, но потом передумал и только процедил: «Посмотрим!» Должен признаться, это самая поганая угроза, которую он мог придумать.
— Мне это совершенно безразлично. Я хочу сейчас знать только одно — что надо сделать, чтобы остановить постыдный процесс. Крис, а вы, как вы относитесь к нему? Я полагаю, что он и вам не по душе!
— Видишь ли, мой мальчик, в жизни так много всего, что не по душе... Но в жизни все далеко не так просто — вот это «черное», вот это «белое», ты «за» или «против»... Нет, все не так просто. Вот ты думаешь, я всесильный бог «Манчестер Рейнджерс». Впрочем, ты этого не думаешь. Ты знаешь, кто бог. А я, — он махнул рукой, — я пятнадцать лет жизни отдал этому клубу, но так и остался на правах «мерси» у денежного мешка.