Страница 99 из 105
Как рядовые «кучеры»[3], соседские парнишки ушли на поселенку, отсидев всего лишь полсрока, а «разбойнику» Яну, сидевшему звонком, оставили заветный адресок и заверения в братской, до гроба, дружбе.
Используя свой немалый авторитет среди мелкой шушеры, Ян ловко уходил от серьёзной работы и вышел из колонии таким же, ка¬ким вошёл в неё, — без профессии. Он освободился уже зрелым муж¬чиной, которому положено что-то уметь и что-то иметь, чтобы прокормить себя и семью, ежели таковая на него свалится.
А что он умел вообще?
После школы держался на поверхности около спорта: состоял, ездил, выступал. Числился и пользовался. Числился фрезеровщиком высокого разряда и пользовался зарплатой, вниманием, подпитками и поблажками как фрезеровщик высокого разряда за то, что Бог дал силушки поболе, чем другим.
Когда его время истекло и всё это рухнуло в одночасье, остава¬лось или спуститься с Олимпа в подмастерья, или, если придётся за¬греметь, то в звании!
Ян выбрал второе и начал с фарцовки. Заплатил тёмным продавцам только один раз. Второй — ре¬шил, что хватит за глаза и половины. А когда, отобрав товар, те вы¬бросили продавца на полном ходу из машины под ноги милиционе¬рам, — вышла ему чистая сто сорок шестая статья...
Вдобавок ко всем несчастьям, при обыске у Яна обнаружили заготовленные для продажи паки[4] травы: а это уже прицепом — двести двадцать четвёртая!
И вот Ян вышел из колонии: ни профессии, ни желания работать не появилось, а жить было надо.
Ян нашёл старого дружка по кличке Бульдозер, и тот взял его в долю по старой памяти. У Бульдозера был старенький ноль первый «жигулёнок», и он честно и потихоньку крутился на нём между моря¬ками загранплавания и толкучками.
Ян привнёс в их дело свой размах и проверенные методы. За ме¬сяц, почти не вылезая из машины, они раскрутили при минимальных затратах стольких моряков и фарцовщиков, что через месяц уже вы¬ехали из края, имея в багажнике сотни траузеров-джинсов, сингапур¬ских часов, очков-фильтров «Колор» и тысячи заклёпок.
А выехали они по тому самому адресочку к парнишкам-соседям, потому что о сбыте такого количества товара в родном краю ими, мечеными, не могло быть и речи.
Под залог за один кусок Бульдозер взял у хороших людей в доро¬гу пушку, хотя Ян и гарантировал братание с парнишками на одной глотушке.
И они отправились «навести края» — сбыть весь товар оптом — в соседний край в добром здравии и отличном настроении!
Соседи обрадовались встрече, увезли на дачу, приняли по-царски. Когда узнали в тёмном уголке о цели визита, переглянулись:
- Помыли маримана? Ладно, давайте товар. Фиалки нюхать (деньги получать) будете — завтра.
До сих пор Ян не мог понять, каким образом соседям удалось выключить их из сознания. Каким зельем? Спиртного они не брали в рот ни капли, и соседей это заметно раздражало. Ну, что-то они, конечно, ели-пили из того, что стояло на столе...
Очнулись дорогие гости у придорожного столба, надпись на коем извещала, что приграничный Бикин остался позади и они уже на сво¬ей территории...
Дома-то дома, но в каком они были виде! Так избиты железными трубами, что ни идти, ни тем более ехать — «жигулёнок» догорал в придорожном кювете — они не могли.
Поганое настроение «гостей», кроме побоев и полыхающего синим полымем «жигулёнка», усугубилось и тем, что, придя в себя, они перво-наперво обнаружили, что стоящие над ними дяди облачены в милицейскую форму. Их вызвали, как и «скорую», сердобольные автозеваки.
И это был единственный в жизни Яна случай, вызвавший у него неподдельную радость от исчезновения товара, денег и... страшно по¬думать — пушки.
Правда, эти фраера сунули в карман Яну записку, но милиции она ни о чём не говорила. Там было накарябано: «Библия. Заповедь де¬сятая. Не пожелай дома ближняго твоего, ни села его, ни раба его, ни осла его...» И так далее, всякая галиматья, но Ян понял, что допу¬стил большую оплошность. Парнишки были «в законе», а он предложил им сработать за «шестёрок»... Спасибо им, волчарам, за подлянку, ещё встретимся...
Ближе к полуночи к дому подъехала машина, и в дверь постуча¬ли. Стучать на половину Яна мог или свой человек, или милиция: иногда его проверял участковый, третьего не дано. Ян пошёл открывать и как всегда спросил: «Кто?»
Сергей, возбуждённый откровенным рассказом Яна, ворочался на продавленной, как люлька, панцирной сетке, не в силах уснуть. Заслы¬шав стук, он напрягся, вслушиваясь.
- Кто? — спросил Ян.
- Свои! — тихо ответили за дверью.
- Подпишись! — потребовал Ян.
- Да Бес я. И Капа в тачке, — ответили нетерпеливо за дверью. Ян открыл, разом шикнув пришельцу, что не один, мол, чтобы тот не базарил в коридоре о делах. Не зажигая света, он повёл гостя в свою комнату. Сергей приник к двери и слушал их разговор, для него совсем не понятный. Однако концовка его насторожила — похоже на то, что речь пошла о нём:
- Зачем этот фраерок? Делом повязать? — спросил Бес.
- Ни в коем разе. Он — для понта, на случай завала: если на вилы сядет — пометёт пургу, что весь балаган — соседский, сечёшь масть? А потому при нём пишитесь чужими кликухами, менты эти кли¬кухи хорошо знают, — наставлял Ян.
- Вы чего тут с Хряком, совсем ссучились? —Бес не верил сво¬им ушам. Он знал, что за такие дела можно «выпрыгнуть» — попасть в разряд особо презираемых.
Понизив голос, Ян долго увещевал Беса, а закончил разговор словами:
- Подляна на подляну... И учти: не будешь думать, будешь —дурак, но — живой дурак. И — не зэк. Значит, ты — «Москвич», а Капа будет «Ким», и поезжайте. Волчата у Кота имеются занятные!
- Ладно. Буди своего отмазчика. — Они задвигали стульями, направляясь к Сергею.
Сергей отскочил от двери и тихонько, чтобы не скрипнула сетка, прилёг с краю. В голове у него — сумятица. «Вот оно! Берут на дело! А вдруг там — кровь... убийство! Что делать?.. Убежать? А куда? Они уже и адрес матери знают... Да, только бежать!.. А может, в милицию пойти... Уж лучше сейчас — в тюрьму, пока ещё ничего страшного не натворил... Паразиты!»
Вспыхнул свет в коридоре, и дверь в его комнату приоткрыли:
- Костя, выйди на минутку, — непривычно вежливо стелил Ян.
Сергей вышел, мельком взглянул на пришельца, молодого чернявого парня, напомнившего какого-то итальянского певца или киноактёра. Он крутил на пальце ключи зажигания и насмешливо-весело смотрел на Сергея. Второй парень, с борцовской шеей и короткой стрижкой, недобро смотрел из-за спины Яна.
- Привет, — кивнул Сергей пришельцам, с деланно сонным видом.
- Тут такое дело, Костя. Москвич и Ким, — Ян показал глазами на «борца», а затем на «итальянца», — едут получить долг у одного нехорошего человека. Ну, тут, сам понимаешь, нужны два свидетеля. Без свидетелей может заартачиться. А соседей тоже не позовёшь, вре¬мя-то позднее. Поприсутствуй там только для счёта, и вся недолга, а?
- Ладно, — буркнул Сергей. «Вон как повернул — долг. А я ну¬жен им как свидетель, чтобы потом «мести пургу» — пустить следст¬вие по ложному пути... Завтра же убегу!» — твёрдо решил он, ощу¬щая гадливость к самому себе...
- Волчата твои целы? Отмычки. Возьми на всякий случай, —«вспомнил» Ян.
ШАХМАТИСТ БЕЗ КОРОЛЕВЫ
Альфонс низкого пошиба! — завизжала, срывая голос, Веро¬ника Аркадьевна и, приближая «наплывом», как говорят киношники, перекошенное гневом лицо, больно ударила Юрова в бок электровафельницей.
- Бей, но только не по голове! Я шахматист! Ты меня дураком сделаешь! И я потеряю половую функцию, — лепетал он, силясь вско¬чить на ноги и закрыть руками лицо, которое холил и лелеял, как скри¬пач свой инструмент. Но на сей раз руки и ноги одеревенели и не по¬виновались ему, а Вероника совсем озверела:
- Аферист ты, а не шахматист! Сутенёр! Бичара! Это я всю жизнь дрожала за прилавком, чтобы ты пропил с девками всё, что я накопила себе на чёрный день? — И вдруг мужским голосом:— Бабки давай! — И снова удар в бок вафельницей.
3
Кучер — вор (жарг.).
4
Пак — упаковка чего-нибудь с обманом (жарг.).