Страница 103 из 105
Когда-то они работали оба в спортобществе, где Ян тренировал малолеток. Потом исчез — ясно куда, но неясно было, на сколько. И вот он объявился!
Обед из поздних затянулся до глубокого ужина, и даже ночевать уехали к Яну, как его величала вся спортивная, а затем и уголовная шелупонь.
Яна уговаривать долго не пришлось. Идею он принял влёт, однако внёс существенные коррективы: наплевать на могилки, на родст¬венные чувства, а «давить их чем попало, абы у них было чего выдавливать, левое или правое, без разницы!» На том и порешили, из¬брав местом экзекуций родное кладбище, как место наиболее безопас¬ное и не охваченное никакими органами, кроме ночного сторожа Ко¬вальского.
Вскоре из тактических соображений устроили Яна в таксопарк, чтобы имелось личное средство доставки клиентов на место экзекуции и обратно. Если останутся живы-здоровы...
Но госмашина — дело опасное, поэтому поставили себе ближай¬шую задачу: купить Яну машину из подержанных.
Эту задачу вскорости реализовали, ради чего Яну пришлось пойти на унижение — в одиночку «поставить накоцанную хату», после чего «гоп-стопники» обычно не подают руки своему.
Жили скромно, позволяя себе только ежедневные обеды в старинном, в стиле ретро, «Челюскине». Сидели и вечерами, но без капли спиртного — по этой части, как по многим другим идейным соображе¬ниям, у них было полное единодушие.
Для респектабельности был «запущен шар», что Иван Иванович —председатель старательской артели мойщиков золота, а Ян — его главный инженер.
Им накрывали стол в укромном уголке, обслуживали быстро, но без бьющей в глаза суеты, и приносили необозначенные в меню блю¬да. К их столу подходили почтенные люди и решали какие-то служеб¬ные дела. Почтительно прощались и тут же уходили...
«КАРАСИ»
Первая операция с «карасём», как окрестил клиента Ян, прошла удивительно легко — тот безоговорочно подписался выдавать тысячу в месяц, не вдаваясь в подробности: за что, кому, зачем?
Однако со вторым произошла трагическая осечка. «Карась» — тучный старик, директор крупной базы — заартачился... Пришлось изловить его на улице и отвезти на «участок номер три», что означает в уголовном мире кладбище. Директор оказался с комплексом нажитых в тёплом кресле болячек и стрессовой ситуации не выдержал. Поставленный к могиле и придавленный удавкой для острастки, он почил в бозе, издав нехороший хрип, от сердечного при¬ступа…
Иван Иванович и Ян слегка растерялись...
- Отвезём в город и подкинем в его подъезд... — неуверенно предложил Ян. — Может, ещё отойдёт? Попробуй тут разберись в потёмках — живой или нет.
- Везти нельзя. Следы... В этой могилке мы его и закопаем... Пониже чуток... Могилка-то чужая. Принесу инструмент. Работать сейчас будем. — Иван Иванович был рассудительнее Яна.
Хоть и блестящий выход нашёл Ковальский, но тяжкий: полночи долбили мёрзлую скалу, углубляя могилу, куда и затолкали гордеца, притоптав землёй. Опыт Ковальского как землекопа тут пригодился вполне, но ещё большую службу сослужило его официальное положе¬ние. Он вырвал у хозяев могилы право на захоронение, вручив им сра¬зу ожидаемый «сармак».
Могилка была сдаточная, с утра они с Яном стерегли её, а в двенадцать, как положено, закопали в неё покойника хозяина.И ушли с похорон последними, со вздохом облегчения: концы в землю...
Этот случай сблизил их ещё больше и подсказал ещё одну идею. Во всём городе не найти лучшего места для тайника, чем это беспризорное место. Используя отсутствие плана захоронений и учёта древнего фонда, они реставрировали старый «бесхоз» под могилу, бе¬режно сохраняемую родственниками, ухоженную, с обновлённым надгробием, вымышленными надписями и даже фотографией под плексом (Ян пожертвовал снимок одной своей здравствующей заочницы по переписке из колонии!).
Надгробие было с секретом, оно отодвигалось, открывая вход в нишу-тайник. Там предполагалось хранить пару чемоданов, подготовленных к отбытию...
Число «карасей» росло, и Ян регулярно собирал «налог с оборота». Но «караси» с деньгами по-доброму расставались не всегда. За это их приходилось наказывать...
Тот взбунтовался, отдавать не хочет, а другой ищет чужую спину — прикрыться за небольшую толику. Нанимает телохранителя, гору из мускулов, с одной извилиной в мозгу — от фуражки! Эти подставляют пузо за чужие деньги, а простить их нельзя...
Зло берёт, приходится пачкаться не по делу... Одного такого — дуру с бицепсами-трицепсами и стилетом в лапе — пришлось закопать на зольнике электростанции, как фараона...
Ничего с ним нельзя было поделать: за деньги пёр буром!
Но то был чужой, наймит. А Пашка-фарцовщик, так себе, бычок на верёвочке, но незаметно своим стал. От хорошей жизни вначале стал попивать, потом закурил травку, а вскоре и с «кобылой» — со шприцем, значит — подружился. Пашку предупреждали. Дошло дело до опасной черты, когда под кайфом несло Пашку, хвастал, не помня, что говорит, особенно перед корпусом девиц, что на набережной куч¬куются...
Терпение лопнуло, когда Пашка купил себе машину, вопреки категорическому запрету, он нигде не работал всю истекшую пятилетку, не считая того, что где-то периодически мёл и где-то сторожил — ради хороших отношений с милицией...
Он бы и сам кончил под забором или на больничной койке...
Пашку напоили в ресторане на берегу Амурского залива, выволокли из машины на пустом пля¬же, аккуратно раздели и утопили, как котёнка. Мол, решил человек искупаться, по пьяному делу освежиться ночью, да сил не рассчитал. Сошло...
Однажды бармен Вячек, тоже из «карасей», указал Яну парня, предлагавшего золото, по всей видимости — ворованное... Вячеку этот парень начинал действовать на нервы. Он приходил в бар, садился в угол и ждал в открытую, словно «ночная бабочка», клиента.
Сделав своё чёрное дело, Вячек заволновался: наводчик есть соучастник, а Иван со своим громилой Яном способен на всё!
Вячек нашёл оригинальный выход: сообщил о появлении на го¬ризонте золота и зашедшему в бар оперативнику из угро.
Однако случилось так, что Иван Иванович с Яном оказались оперативнее оперативника. Не мудрствуя лукаво, они проверили продавца сразу на «участке номер три».
Ещё в машине, выслушав историю Сергея Колесова, Иван Ивано¬вич решил, что такой парень, как Сергей, очень может пригодиться. Он ещё не мечен судимостями, как вся остальная спортивная шатия Яна, неоднократно побывавшая в узилище... У него подлинные доку¬менты, но он уже не значится в городе. Здесь пресловутая прописка сыграла с УВД злую шутку: фактически Сергей есть, а по данным УВД его уже нет! Попробуй найди!
Такой «чистый» мужик нужен был в любом раскладе. Как запас¬ной аэродром — где шланги[6] оставить, чтоб не таскать с собой по Со¬юзу, где самому притулиться, чуть пересидеть, залечь... А в другом разе, коли рвать когти придётся — надо кого-то бросить «под танк» правосудия. Такое правило, иначе не отстанут, им тоже жить надо, работать надо. С него, пацана, они много не возьмут, но соседей возь¬мут, и пусть их, туда им и дорога. Яна они здорово обидели...
Через зеркальце заднего вида Иван Иванович обменялся с Яном условным знаком — судьба Сергея была решена. Предстояло лишь провести испытание удавкой...
К тому времени Ковальский давно отошёл от кладбищенских дел. Для прикрытия он ещё числился там сторожем, препоручив свои бесхлопотные обязанности за пару сотен с харчами и выпивкой некоему Кузнецову.
Ему трудно было удержаться от того, чтобы не передавить поодиночке кладбищенских щипачей[7]. И Ян горячо поддерживал эту идею. Но благоразумие удержало их от нарушения правил.
- Правокачка[8] — ментам на радость. Им — мёртвые, а нам — живые, — смирился Иван Иванович.
Он поселился у Кузнецова ещё в тяжёлые времена.
6
Шланги — краденые вещи, в основном — носильные (жарг.)
7
Щипач — карманный вор. Здесь — вымогатели «наградных», «чаевых» (жарг).
8
Правокачка — воровской самосуд (жарг.).