Ваших бьют!

Удивительное дело, если раньше, полоская рот после чистки зубов, я ждал, когда зубная паста смоется с губ настолько, чтобы появилась возможность отличить ее от наносимой на щеки пены для бритья, то теперь моей медлительности позавидовал бы самый что ни на есть чистокровный коала. Я даже пожалел, что бритвенные принадлежности хранятся у меня на виду на стеклянной полке и для их поиска не надо в течение нескольких часов рыться у себя в набрюшной сумке.

Выйдя наконец к честной компании, я сделал вид, что совершенно не заметил недобрых взглядов, нацеленных на меня. Заявив, что, пожалуй, откажусь от горячих блюд, я заварил себе в кружке чай и, схватив со стола бутерброд, вышел с кухни, по пути заметив, что плотный завтрак, приготовленный девчонками, давным-давно остыл. Тимошка прихватила пакет молока вместе с упаковкой колечек и двинула вслед за мной: видно, ей наскучило находиться в компании людей, которые пялятся на еду, вместо того чтобы поглощать ее.

Результат провокации, которому я нисколько не удивился, не заставил себя ждать. С криком:

– Что ты себе позволяешь?! – в комнату влетела Галя.

За ее спиной выстроились и все остальные.

– А то, что мне просто надоело ждать, – ответил я, добавив про себя: «А также так жить».

– И что ты нам прикажешь делать? – язвительно поинтересовалась она.

– Прикажу завтракать без меня и даю вам на это дело двадцать минут. После чего я один или с кем-нибудь наиболее шустрым отправляюсь в рыболовный магазин. А затем все, кто считает, что приехал сюда не на курорт, выдвигаются на поимку оборотня. Вопросы есть?

Так как у всех, оторопевших от подобного натиска, пропал дар речи, я, обойдя застывшую компанию, вышел на кухню, где взял из «Атланта» холодную котлету, вернулся с ней в гостиную и кивнул в сторону кухни, намекая, что «промедление смерти подобно».

– А ты видел, что за погода за окном? – первой очнулась Галина, решившая не сдаваться перед величием моей мужественности. – Где его искать? Ты знаешь?

Я знал, поэтому спокойно проглотил остатки котлеты и произнес:

– Предлагаю, вместо того чтобы толпой гоняться за оборотнем по всему городу, устроить засаду на месте его лежбища. – Невольно я произнес эту фразу с интонациями Жеглова и подумал, что в данной ситуации это было вполне уместно. – Сожалею, что помешал вашей трапезе, – заявил я, безбожно кривя душой, – поэтому все голодные возвращаются за стол, после чего мы наконец займемся делом, ради которого тут и собрались.

– А что это ты раскомандовался? – продолжала сопротивление Галина.

– Да, чего? – решили покачать права и девочки.

Поглядев на шумных барышень, Тимошка открыла рот, набитый перемолотыми колечками, чтобы повторить вопрос, но снова его захлопнула и зажевала с удвоенной скоростью. Серегин, до этого мудро хранивший молчание, дождался, когда дамы в ожидании ответа замолкли, и спросил:

– Сань, ты действительно знаешь, где прячется Грегор?

– Знаю, только я не уверен, что он именно прячется. Зато в том, что он непременно там появится, сомнений нет.

– Ну и где же? – недоверчиво спросила Галя, продолжая на меня злиться.

– Около портала. Я там вчера был.

– Один?! – задохнулся в гневе майор, сжал кулаки и сделал ко мне не обещающий ничего хорошего шаг. – А если бы он тебя убил?

– Смотри, Даш, сейчас дядя Дима будет за Грегора работу делать, – громким шепотом сообщила сестре Варя, разряжая обстановку.

Серегин, вздрогнув, посмотрел на проказницу, затем на меня и ухмыльнулся.

– Да ладно вам, Дмитрий Константинович, не случилось ведь ничего. Зато теперь мы знаем, где его искать, а без пусть и необдуманного поступка Александра Игнатьевича могли бы еще месяц по городу блуждать, – рассудительно произнесла Даша и добавила: – Это в том случае, если бы он нас первым не нашел.

– Между прочим, до моего отправления в магазин осталось пятнадцать минут, – напомнил я.

Теперь мою команду словно подменили. Зарождающийся было бунт поискрил, но в полноценное революционное пламя так и не превратился. Девчонки, взвизгнув, схватили Тимошку и помчались на кухню, Галочка направилась за ними, и только Серегин немного задержался в дверях, чтобы показать мне кулак, на что я совершенно не обиделся.

Возможно, я вел себя несколько некорректно по отношению к гостям, но с нерасторопностью майора шансы разрешить в течение ближайшей недели нависшую над моей головой проблему ничтожно малы. А перспектива провести еще пару дней в подобной домашней обстановке внушала опасение, что я буду готов лично загрызть и моих многочисленных квартирантов, и врачей «скорой помощи», и даже приехавших на место трагедии коллег нашего милиционера.

Тем не менее мы не выехали и через полчаса. За столом возникла дискуссия. Дело в том, что я был категорически против совместного с девочками похода в магазин за снаряжением. Уже только одна мысль о том, что сестры могут устроить, находясь среди разнообразных приманок, наживок, крючков, лесок и удилищ, наполняла меня чувством серьезного дискомфорта. А близняшки, будто не замечая моих возражений, продолжали обсуждать с майором, мстительно перешедшим в их лагерь, детали предстоящей поездки.

Когда от непрекращающегося девичьего щебета у Серегина закружилась голова, что доказывал его потерянный вид, он громко крякнул и попытался решить все миром. Майор протянул руку, дружески хлопнул меня по плечу и беспечно произнес:

– Сань, зря ты так на них. Ну чем они нам помешать смогут?

– Допустим, нам они особо навредить не захотят… – Я посмотрел на девчонок, затем на милиционера, гадая, сообразил ли он, что я специально заменил «могут помешать» на «навредить не захотят».

Но так как девчонки вообще делали вид, что происходящее их нисколько не касается, а Серегин со всем вниманием ждал, когда я закончу фразу, я вздохнул и продолжил:

– Если я и сохраню рассудок после посещения «Рыболова», так это только потому, что я закалил свою нервную систему еще в их прошлый визит. И теперь готов и к пожарам, и к наводнениям, и даже к цунами, даже если наш климат абсолютно им не подходит. Кстати, может быть, кто-нибудь из вас в курсе, почему цунами дают женские имена? Из-за непредсказуемости поведения, глобальности изменений, оставляемых по себе подобными явлениями, или еще по какой-нибудь причине? И если еще не зарегистрировано ураганов с именами Варвара и Дарья, так это только потому, что их приберегли для особо разрушительных стихийных катаклизмов, которые окажутся последними в существовании человечества. Поделят девочки мир пополам и через какое-то время играючи превратят планету в безжизненный гладкий шарик.

Пока я разглагольствовал о месте девочек, а также их имен в истории человечества, сестры как ни в чем не бывало черпали украденное (а как иначе назвать этот поступок?) у меня варенье и делали вид, что все то, о чем я только сейчас распинался, их совершенно не касается.

Майор, пораженный страстностью моей речи, уставился на девчонок и решил, что две перемазанные вареной малиной рожицы никак не могут принадлежать всадницам апокалипсиса. Он наморщил лоб, стараясь понять, чем мне так не угодили близняшки, но не вспомнил ни одного действительно заслуживающего порицания поступка.

Я не мог его за это винить, ведь в прошлый визит девчонок его тут не было (не могу сказать, что был огорчен данным фактом), а в этот раз девочки безобразничали, когда Серегин, будто назло, отсутствовал дома. Так и не приняв решение об участии сестер в таком незначительном событии, как поход в магазин, он обратился к Галочке:

– А вы, Галина, как думаете?

На что та, проявив солидарность с представительницами своего пола, немедленно выпалила:

– Конечно, возьмем!

При этом слово «возьмем» она так выделила интонацией, что мне сразу стали понятны сомнения Гали в ее наличии в списке делегатов, откомандированных в магазин за покупками. Сам по себе подобный поход ничего не значит, но для Гали даже такое незначительное путешествие знаменовало собой то, что она живет полной жизнью и участвует в очередной грандиозной приключенческой операции.