Страница 31 из 50
В результате «Нью-Йорк таймс» стала более подробно и многосторонне излагать мнения, мотивы тех или иных действий арабских государств, т. е. предпринимала попытки внимательнее разобраться в намерениях арабов. Всё чаще газета настаивала на необходимости решить проблему палестинских беженцев, хотя и не выдвигала каких-либо конкретных предложений. Да и сама проблема беженцев беспокоила её больше всего потому, что, по её мнению, они источник постоянной угрозы для мира и спокойствия Израиля. Но тем не менее само появление этого вопроса на редакционных полосах «Нью-Йорк таймс», а также требования его решения показательны.
Если взять для сравнения все публикации «Нью-Йорк таймс» по ближневосточной теме за какой-либо период 1974 г., например за август, то можно увидеть, что газета по-прежнему одобряла и превозносила Израиль. Лишь в 9 публикациях из 181 за весь месяц «Нью-Йорк таймс» позволила себе высказывания, содержащие элементы осуждения его политики. Все они проходили в небольших информациях и печатались со ссылкой на арабские источники или зарубежные агентства. Таким образом, критику политики Израиля газета допускала в крайне незначительных дозах. Зато заметно, почти в 2,5 раза, возрос процент материалов, включавших положительные оценки арабских стран.
К 1974 г. «Нью-Йорк таймс» в целом стала занимать более осторожную позицию по ближневосточной проблеме. Об этом свидетельствует, в частности, заметное изменение общего тона материалов. Он стал более спокойным и рассудительным, резко уменьшилось число ярлыков и ярких, броских оценок, которые с лёгкостью раздавала газета прежде. Исчезли произраильские призывы и обращения, что в определённой степени может быть объяснено тем, что июнь 1967 г. – время шестидневной войны между Израилем и арабами, а август 1974 г. – время корректировки политики и период сравнительного затишья. Во всяком случае на страницах газеты уже нельзя найти статей, по языку, стилю и количеству эмоциональных высказываний сходных с рассмотренным ранее материалом «Результат умиротворения». В тот год вряд ли могло появиться огромное интервью с членами арабских семей, проживающих в США. Спустя 7 лет, 2 августа 1974 г., такое интервью было опубликовано. Оно занимало большую часть 8-й полосы и сопровождалось 3 фотографиями. Главные идеи, которые выражались в нём, должны были убедить читателей в том, что Америка – прекрасная страна, что арабы и евреи близки по культуре и могут жить в мире и, наконец, что американцы недостаточно знают арабов, их историю, их проблемы. Новая точка зрения редакторов и владельцев «Нью-Йорк таймс» чётко выразилась и в содержании редакционных статей. В одной из них, например, утверждалось:
«Американские интересы, заключающиеся в укреплении связей с арабским миром и в обеспечении безопасности Израиля, важнее личности человека, занимающего Белый дом»[131].
Теперь газета выступала за достижение двойной цели на Ближнем Востоке. «Нью-Йорк таймс» считала, что это двойственное направление – поддержка Израиля и заигрывание с арабскими странами – будет основным в течение продолжительного периода в американской истории и поэтому не должно зависеть от смены президента.
На перемены в редакционной политике «Нью-Йорк таймс» повлияло, в частности, изменение международного положения нефтедобывающих стран Ближнего Востока. Газета не без тревоги отмечала, что эти страны приобретают слишком большое влияние в мире, особенно на Западе. Проблемам нефтедобычи, изменению цен, последствиям нефтяного бойкота «Нью-Йорк таймс» уделяла в 1974 г. значительное место. В серьёзных аналитических статьях, в редакционных, а также в материалах, опубликованных под рубрикой «Бизнес – финансы», газета обстоятельно исследовала эту сложную проблему, ставшую, по её мнению, международной.
В 1967 г. «Нью-Йорк таймс» придерживалась мнения, что арабы вряд ли решатся на нефтяной бойкот, так как они для этого недостаточно организованны, крайне нуждаются в иностранной валюте, да и к тому же, выражаясь языком буржуазной прессы, не могут сами пить свою нефть. Кроме того, США и западные страны, мол, не слишком зависимы от арабской нефти. Однако в 1974 г., почувствовав последствия бойкота, «Нью-Йорк таймс» заговорила иначе. Она признала, что
«скоординированное сокращение поставок (нефтедобывающими странами. – В. К.), последовавшее за октябрьской войной на Ближнем Востоке, привело к соперничеству за предметы потребления и к росту цен в 4 раза»[132].
Теперь газета не отрицала зависимости экономики Соединённых Штатов и в особенности западноевропейских стран от ближневосточной нефти.
Вместе с тем кардинального переворота во взглядах «Нью-Йорк таймс» не произошло, и уж, конечно, она не изменила своим классовым интересам. Она старалась лишь как можно вернее уловить изменение ситуации в этом районе, чтобы не допустить провалов американского внешнеполитического курса и извлечь для монополистического капитала США по возможности максимальную выгоду.
Оставаясь верной себе, газета, например, продолжала изображать борьбу палестинских партизан как «террористическую деятельность», а налёты израильтян на палестинские поселения или их артиллерийские обстрелы – как «акты возмездия».
«Нью-Йорк таймс» не отказалась от осуждения политики ряда прогрессивных арабских стран, но теперь её критика стала более дифференцированной. В 1974 г. газета выступила с осуждениями в первую очередь Сирии за её решительную политику борьбы против израильского сионизма, за коренные интересы арабов, за то, что та поддерживает дружественные отношения с Советским Союзом. Был создан образ Сирии – воинственной, вооружённой до зубов и готовой к нападению на Израиль.
«Сирию рассматривают в этом районе как катализатор, она остаётся крайне враждебной к Израилю и способна начать новый раунд сражений на Ближнем Востоке, в который в конце концов могут оказаться втянутыми другие арабские государства…»[133]
– писал в «Нью-Йорк таймс» её корреспондент Т. Смит. Он с первой фразы внушал читателю мысль об агрессивности этой арабской страны, повторяя своё утверждение на разные лады около 10 раз уже в начальных абзацах.
Прямо под этим материалом «Нью-Йорк таймс» напечатала едва приметную информацию в 21 строку с невыразительным заголовком и без подписи. В ней говорилось об «обвинении Израиля в бряцании оружием», а также о том, что действия Израиля вызывают напряжённость в этом районе. Далее представитель одной из арабских стран ставил вполне резонный вопрос:
«Если израильское правительство искренне хочет мира, то к чему тогда такие провокационные акты, как мобилизация и стягивание войск на границе с Сирией?»[134]
Вопрос остался без ответа.
Некоторые изменения претерпел и образ Израиля. Теперь газета на первый план выдвигала его «миролюбие» и гибкость, готовность вести переговоры. При этом она часто добавляла, что всё дело якобы лишь за арабами. Возможно, именно так закладывала «Нью-Йорк таймс» в сознание американцев основы курса «на частичные соглашения и сепаратные договоры», получившего в последующие годы значительное развитие и применение во внешней политике США.
Вот, например, образ «миролюбивого» Израиля в описании Т. Смита: это государство, которое
«не упускает и не упустит ни одного удобного случая установить как можно более прямые и открытые контакты с каждой соседней страной»[135].
Если поверить «Нью-Йорк таймс», то можно забыть о том, что именно в результате политики этого «миролюбивого» государства, каким она стремилась представить Израиль, тысячи ни в чём не повинных мирных жителей Палестины убиты, брошены в тюрьмы, ранены, искалечены или пропали без вести. Общий же список жертв этого «миротворца» гораздо длиннее.
131
The New York Times, 11.VIII.1974.
132
Там же.
133
The New York Times, 8.VIII.1974.
134
Там же.
135
The New York Times, 7.VIII.1974.