Страница 2 из 25
Очень интересно, конечно, пропустить сквозь Кристалл всю Библию, целиком. Трудно даже представить, какие открытия в результате будут сделаны!.. Но пока это все мечты. Чтобы собрать такой массив исторических данных, нужны десятки институтов, тысячи людей, а сколько времени на сбор информации уйдет — одному богу известно… А если пропустить сквозь Кристалл всю человеческую историю?..
Так. Наташка приедет — и сразу рванем в Италию. В Риме она не была. Совместим полезное с приятным. По срокам, вроде, укладываемся. Он постарался вспомнить день прилета жены. Гм… Где-то записано. Кажется, в среду. Степан машину починил, подвезет.
Из-под письма торчала газета. Борис склонил голову набок и прочитал «…в лето одна тысяча девятьсот девяносто девятое от Рождества Христова, шестого июня…» Дальше на тексте лежал конверт.
Он снова вспомнил гулянку недельной давности. Который уже раз за утро. Ах, да!.. Шестое июня это как раз сегодня — предсказанная дата.
А вид какой у него был! Черный балахон — или черный костюм? — не вспомнить уже… Нечеловечески невозмутимое, совершенно каменное лицо, лохматые брови, взгляд — словно блеск стеклянных осколков сквозь дым, голос загробно-утробный. Совы на плече не хватало… Но почему совсем не было окурков? Пепельницы по всем комнатам стояли чистые. Не говоря уже о блюде с горячим. Точно — колдун! Непонятно, как Степан с Валеркой продержались без курева весь вечер. Правда, разговор действительно был интересный…
В кухне было тихо. Приятный сквознячок из приоткрытого окна шевелил легкую занавеску. Борис посидел еще немного на кухонном диванчике, поднялся, прихватив почту; миновал прихожую, и большую комнату, главной достопримечательностью которой был длинный дубовый обеденный стол, и вышел на балкон.
Здесь была теневая сторона. Солнце выдавало себя слепящим сиянием из-за угла дома.
Устроившись в плетеном кресле, он сначала внимательно прочитал барбарисово письмо. Данные, полученные этой экспедицией, рывшей уже пятый месяц пески пустыни, потверждали гипотезу и хорошо вписывались в модель. Борис задумался. Итак, народы были движимы… Рука с письмом медленно опустилась. Письмо легло на бетонный пол. Некоторое время Борис не мог сообразить, почему пальцы не находят клавиатуру. Взор его прояснился.
Вот тебе маленькая модель будущего отпуска. Все ясно? Так точно! Прошу списать мысли об отпуске на временную слабость организма и бросить меня куда-нибудь на передний край…
Ладно, раз уж мы здесь, займемся вот чем. Ерунда, конечно, но поищем. Во всяком случае дату колдун назвал конкретную. А ученый должен быть честным, то есть отрабатывать все версии. Нет ничего хуже ортодоксов, скованных парадигмой.
Пожалуй, похоже на катастрофизм по Кювье или Джинсу, только в социальном плане… Да, господа мои, история это вам не вульгарный Дарвин, в смысле некая результирующая естественного отбора случайных событий, — все гораздо сложнее.
Он развернул газету и стал читать рубрики под интригующими, якобы, названиями — «хроника происшествий», «во всем мире», «калейдоскоп», «это стало историей». Хмыкнув, он почти сразу бросил газету и взял другую. В Замбии перевернулся рейсовый автобус. Погибли двадцать два человека. Это? Допустим. Не родится ребенок, который не создаст, например, Единую теорию, мы не получим власть над гравитацией, не достигнем звезд и т.д и т.п… Да, это была бы катастрофа. Серьезно. Катастрофа с позиции Предзнания. Но супер-Эйнштейн в Замбии?.. И вообще, с позиции старика Оккама ситуация не выдерживает ни какой критики. Что у нас дальше? Он пошуршал газетой, пристально глядя на заметки, как ястреб на мышь. Ага, вот — «астрономы сообщают»! Стилистов гнать надо, однозначно… В лето одна тысяча… от Рождества… Короче, сегодня ночью через солнечную систему пролетел галактический астероид… Аномально крупный… Десятикратно превосходя Цереру… Не ясно откуда он взялся… Глава русской астрологической школы Петр Глыба проводит параллели с ожидаемым в конце столетия… и предостерегает… тра-ля-ля… трам-пам-пам… Борис со вздохом поднял глаза к утреннему небу. Почему я не дворник? Подмел, выпил, уснул. В моем мире было бы только похмелье, метла и опавшие листья. И никаких волнений за человечество. Никаких глобальных задач. Никакой астрологии. Да и истории никакой. Какая может быть история у двора? Ну, два десятка слухов. Какаянибудь местная знаменитость — что вряд ли. Местный хулиган — наверняка. Спецархив — старухи у подъезда. Не убранный мусорный контейнер — событие. Покраска забора в другой цвет — революция… Или вот еще — истопник, тоже хорошая профессия. Потомок Прометея.
Ладно.
В Индии вспыхнула необычная эпидемия… ну-ка, ну-ка… Среди обезьян! Идиоты… Тогда надо говорить — эпизоотия!
Отдуваясь и хихикая, он перевернул страницу.
Испечена пицца три метра в диаметре!
В Сахаре нашли лед!
Женщина родила мужчину!..
Астрологические прогнозы он счел за благо все же не читать.
Закрыв глаза, потер ладонью лоб. Будто вату жевал…
Борис сложил газеты, согнул вдвое и сунул за картонный ящик с пустой посудой. Поднявшись, облокотился на бетонный барьер. Далеко внизу на газоне два мальчугана изнемогая от хохота гонялись за модно остриженным пуделем.
На его лице появилась улыбка.
Из-за угла дома на пешеходную дорожку выворачивала поливальная машина. Грохнула чем-то железным, преодолевая низкий бордюр, и беспрестанно сигналя, двинулась вдоль дома; Борису показалось, что ветерок донес мельчайшую водяную пыль. Два мальчугана с радостными криками бросились прочь. Пудель крутился у них под ногами, подпрыгивая и лая.
Зазвонил телефон. Борис шагнул в комнату, выдвинул стул из-под обеденного стола, сел и взял трубку.
— Да!
— Доброе утро, Боря.
— Николай Николаевич, рад слышать. Вы как?
— Можете звать меня дедом.
— Э-э… — Борис прижал телефон плотнее к уху и осторожно предложил: — Может быть лучше Батей?
— Внук у меня родился!
— А!.. Поздравляю. Очень рад за вас! Как назвали?
— Артемом.
— Что ж, будет ровесником века.
— Борис, вы сегодня сильно заняты?
— Сегодня? — Борис задумался. — Сегодня…
— Я хочу отметить внука в мужской компании. Уже обзвонил наших… Не будет ли с моей стороны нахальством и попыткой споить молодого специалиста предложение собраться…
— У меня, — смело сказал Борис, глядя на уходящую вдаль к серванту тускло блестящую поверхность стола. Все-таки сегодня положительно не работается… С другой стороны и завтра будет тоже самое, если сегодня продолжим… Он задумался. Какие милые, маленькие проблемы, как над ними приятно размышлять! Нет, решено — ухожу в дворники. Ах да! Я же решил уйти в отпуск… Уходить или нет? В отпуск или в дворники? Эту проблему тоже приятно решать — любое решение будет по сердцу. Шутки шутками, но, похоже, и в правду надо переключить мозги. Хотя бы на денек. Кстати, бывает, что на свежую голову приходят свежие мысли… И он смело потвердил: — Конечно, приезжайте.
— Борис, — Борбылев воодушевился, — а у нас дома сейчас сами понимаете — пеленки, крики, вздохи-охи, родственники вот-вот нагрянут… Отмечать совершенно негде.
— Без проблем, Николай Николаевич. Святое дело.
— Мне так хорошо всегда у вас! Какой-то в этом секрет. Ведь просто сидим, трепемся.
— Аура у нас тут с Наташкой, — серьезно сказал Борис. — Она очень любит этот дом. И я тоже.
— Все в восторге от прошлого раза. И для души, говорят, было и для ума. У вас всегда так?
— Почти. Вот вы насчет спаивания молодых… А вы помните, как пил Данилевич?
— Конечно, помню!
— А вот я не помню! Но все же успел вовремя остановиться. Что он тогда задумал, можете мне объяснить? О чем можно было шушукаться, воровато озираясь, над скучнейшим справочником археологической статистики?
— Ага… — Борбылев хохотнул. — Боря, я помню вообще-то смутно. Последнее — он убеждал меня, что заначку вы держите в толстых книгах. Мол, в каждой книге сделан вырез под бутылку… Столько, говорит, не читают.