Страница 38 из 96
Один из подчиненных Абакумова, А. И. Нестеров, вспоминал:
Цит. 7.3.
«В чем ему нужно отдать должное - хватка у него была крепкая. Он требовал беспрекословного исполнения своих указаний и уж о данных поручениях никогда не забывал и если что-то решал, от своего решения не отступал никогда, жестко настаивая на своем. Работать с ним было нелегко, но всегда была уверенность в том, что назавтра он не скажет: "Я ничего подобного вам не поручал"».
В работе и в жизни Абакумов не любил сложных маневров, шел напролом. С подчиненными был сух, официален, никакого панибратства - однако всегда готов помочь. Вспоминает П.И. Ивашутин - будущий генерал армии, начальник ГРУ, судя по биографии, человек, служивший совершенно другим политическим силам, от которого трудно бы ждать хороших слов о ненавистном хрущевцам министре.
В 1942 году Ивашутина неожиданно вызвали в Москву.
Цит. 7.4.
«Абакумов начал неторопливо расспрашивать о положении М нашем фронте, о работе особого отдела армии и мельком поинтересовался, большая ли у меня семья. "Не знаю, - ответил я, - мои близкие пропали при эвакуации". Абакумов пообещал навести справки, а сутки спустя вызвал в кабинет, чтобы сообщить, что моя семья в Ташкенте. Я обрадовался, а он сухо, без лишних слов, дал мне 72 часа на устройство личных дел и посоветовал не рассусоливать - на центральном аэродроме приготовлен самолет».
Эта история - самая известная, однако далеко не единственная. Вот еще одна, которую рассказал историку Леониду Млечину бывший «смершевец» Николай Месяцев.
Цит. 7.5.
«В 1943 году у меня от воспаления легких умерла мама в городе Вольске. Я узнал через месяц и обратился к Абакумову, чтобы он дал мне отпуск четыре дня побывать на могиле. Он вызвал меня, дал мне десять дней и сам подписал командировочное удостоверение и сказал:
- Обратитесь в горотдел, там вам помогут.
Абакумов не обязан был проявлять такую заботу - звонить в горотдел безопасности, лично подписывать командировку, с которой я стрелой летел на всех поездах, кому ни покажешь, все берут под козырек... И когда я приехал в Вольский горотдел наркомата безопасности, мне помогли с продуктами».
Док. 7.1. Из протокола допроса арестованного М. К. Кочегарова, бывшего управделами МГБ. 24 апреля 1952 года.
«Абакумов еще в "Смерше” держал своих подчиненных в постоянном страхе... Постоянной руганью за дело и без дела Абакумов подавлял даже робкие попытки в чем-либо ему перечить. В целях муштровки Абакумов выработал специальную, тщательно продуманную систему запугивания и затравливания работников, попадавших к нему в подчинение. Малейшее слово, направленное против воли Абакумова, всегда вызывало с его стороны целый поток площадной брани, которая перемешивалась с угрозами "расправиться", "сослать в Сибирь", "загнать в тюрьму"».
Цит. 7.6.
Из беседы Н. Месяцева и Л. Млечина.
«- Какое впечатление производил Абакумов? - спросил я Месяцева.
- Он мужик был статный, красивый, военная форма ему шла. Разговор всегда носил спокойный, деловой характер. Он не заставлял стоять навытяжку и предлагал сесть...»
Впрочем, это был общий стиль сталинских наркомов - как правило (хотя и не все), с подчиненными они обращались вежливо, зато с начальниками следующего после них уровня не церемонились.
«- Если к младшим чинам он относился с заботой, по-отечески, то высших он держал в кулаке. Я видел, как начальник следственной части Павловский дрожал, когда его Абакумов распекал, стоял весь белый, коленки тряслись! Думаю, что ж ты цепляешься так за должность?»
Впрочем, тем же самым грешил и Берия, и сам Сталин.
То, что по жизни Абакумов был грубым и деспотичным, говорится часто, однако почему-то все конкретные воспоминания похожи на рассказ Месяцева. Впрочем, стоп! Одно есть! Когда команда «Динамо» проиграла важный матч, министр собрал команду в своем кабинете, и уж тут ненормативной лексики хватало: «Играть надо, а не, мать-перемать, книжки художественные читать! Я ждал от вас только победы! Продуть этой военной конюшне!».
Ужас! И что мужики находят в этом футболе?
Еще штрихи к портрету Абакумова. Он любил хорошо сшитую, красивую одежду - а вот наград в повседневной жизни не носил. Любил шашлыки из «Арагви», за которыми специально посылал. Старался по возможности не пользоваться автомашинами - ходил пешком. Была у него одна любимая забава - встретив старуху-нищенку, дать ей сто рублей. Говорят, ему нравилось, как они кланялись и благодарили. А может, и не забава это была, и мелкое тщеславие тут ни при чем... Еще штрих: у него не было, сберегательной книжки. Даже женившись, он тратил всю зарплат ту, ничего не оставляя про запас.
То, что Абакумов был мастером спорта по самбо, известно. Meнее известно, что библиотека у него дома насчитывала полторы тысячи томов. А кто-то из ветеранов КГБ рассказал, что министр завел для ведомства оркестр и часто заказывал ему классическую музыку.
И, напоследок, совершенно трогательное воспоминание - надо же и читательниц побаловать! Сын известной киноактрисы Ладыниной вспоминал, что незадолго до войны Абакумов был влюблен в его мать, жену режиссера Пырьева. Влюбленность эта выражалась весьма своеобразно: время от времени он приглашал Ладынину покататься на автомобиле по Москве, а сам сидел рядом и держал ее за руку. Когда началась война, Абакумов помог ей уехать из Москвы. В день отъезда пришел на вокзал, стоял в отдалении, смотрел - и даже не подошел попрощаться.
В сталинской команде Абакумов выделялся, как единорог в конском табуне - хотя серых личностей вокруг вождя не водилось, каждый был звездой. Кстати, интересно: а почему военная контрразведка вдруг получила собственное имя? Всю дорогу, начиная с 1918 года, это были либо «особые отделы», либо «третьи отделы», и вдруг - «СМЕРШ». Не связано ли это с личностью молодого командира новой структуры и отношением к нему Сталина?
В мае 1946 года Абакумов был назначен министром госбезопасности СССР и работал на этом посту до июля 1951 года. А потом произошло нечто...
Парад фальшивок
Считается, что падение могущественного министра началось с доноса его подчиненного, подполковника Рюмина, в котором тот обвинял своего начальника... впрочем, в чем заключались обвинения, надо разбираться особо. Известно, что письмо Рюмина послужило предметом разбирательства на самом высшем уровне, что был устроена «очная ставка» Рюмина и Абакумова, после чего вышел в свет следующий эпохальный документ. Полностью, если кто хочет, может прочесть его в Приложении, а здесь лишь отрывок.
Док. 7.2. Закрытое письмо ЦК ВКП(б) «О неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности СССР»
«13 июля 1951 г. Совершенно секретно.
Центральным Комитетам компартий союзных республик, крайкомам, обкомам партии, министерствам государственной безопасности союзных и автономных республик, краевым и областным управлениям МГБ
О неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности СССР
Центральный Комитет ВКП(б) считает необходимым довести до сведения ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов партии, министерств государственной безопасности союзных и автономных республик, краевых и областных управлений МГБ нижеследующее постановление ЦК ВКП( б) от 11 июля 1951 года...
2 июля 1951 года ЦК ВКП( б) получил заявление старшего следователя следственной части по особо важным делам МГБ СССР т. Рюмина, в котором он сигнализирует о неблагополучном положении в МГБ со следствием по ряду весьма важных дел крупных государственных преступников и обвиняет в этом министра государственной безопасности Абакумова.