Страница 22 из 96
Теперь мы можем ответить на вопрос о причинах столь невероятной храбрости участников заговора. По-видимому, их шантажировал бывший министр внутренних дел, и выбора действительно не было: или Лубянка и стенка, или переворот, дающий некоторую надежду на спасение. Отсюда и жуткая спешка: Игнатьеву было что рассказать лубянским следователям, покупая себе жизнь, и рассказ этот оказался бы таким, что утром 27 июня проводить переворот было бы уже некому.
Это тоже, конечно, умозрительная версия - но согласитесь, куда более убедительная, чем арест второго лица в государстве по причине беззаветной преданности делу партии...
Глава 5 ЗАГАДКА СМЕРТИ СТАЛИНА - ЕСЛИ ОНА БЫЛА...
- Судите уж тогда и за изнасилование.
- А что, вы кого-то изнасиловали?
- Нет, но ведь аппарат-то есть... Из анекдота
Так что же мог рассказать лубянским следователям бывший министр госбезопасности? Юрий Мухин предположил, что это обстоятельства смерти Сталина. Основания для такого предположения есть - Игнатьев в то время был не только министром, но еще и начальником Управления охраны, так что возможности для ликвидации вождя у него имелись. Аппарат, так сказать, был. Я сперва предположила то же самое («Сталин: второе убийство», «Последний рыцарь Сталина»), потом сильно сомневалась в этой версии, а затем публикации последнего времени вновь пробудили интерес к данной теме.
В доброй половине случаев, когда умирает крупный государственный деятель, возникают легенды о его убийстве. Начались такие разговоры и после марта 1953 года. Однако по-настоящему подозрения, что со смертью Сталина не все чисто, появились после публикации воспоминаний двоих бывших охранников сталинской дачи, Старостина и Лозгачева, которые довольно поздно, уже в околоперестроечные времена, вспомнили нечто ни с чем не сообразное.
Хроника рокового воскресенья: официальная версия
Известно, что в субботу, 28 февраля, у Сталина на даче состоялось совещание - одно из многих имевших место в ту зиму, с постоянным составом: кроме вождя, там присутствовали три первых заместителя Сталина по Совнаркому - Маленков, Берия и Булганин - и Хрущев, один из секретарей ЦК. О чем шла речь - неизвестно. Хрущев изложил свою версию в воспоминаниях, остальные, по разным причинам, мемуаров не оставили.
Цит. 5.1.
«И вот как-то в субботу от него позвонили, чтобы мы пришли в Кремль. Он пригласил туда персонально меня, Маленкова, Берию и Булганина. Приехали. Он говорит: "Давайте посмотрим кино". Посмотрели. Потом говорит снова: "Поедемте, покушаем на Ближней даче".
Поехали, поужинали. Ужин затянулся. Сталин называл такой вечерний, очень поздний ужин обедом. Мы кончили его, наверное, в пять или шесть утра. Обычное время, когда кончались его "обеды ". Сталин был навеселе, в очень хорошем расположении духа. Ничто не свидетельствовало, что может случиться какая-нибудь неожиданность. Распрощались мы и разъехались».
Правда, присутствие Сталина 28 февраля в Кремле никем, кроме Хрущева, не зафиксировано - но буйный полет фантазии для Никиты Сергеевича дело обычное. Зато охранник дачи Лозгачев не упоминает о том, что Сталин куда-то уезжал, но вот о гостях помнит хорошо.
Цит. 5.2.
«В ту ночь на объекте должны были быть гости - так Хозяин называл членов Политбюро, которые к нему приезжали. Как обычно, когда гости к Хозяину приезжали, мы вырабатывали с ним меню. В ночь с 28 февраля на первое марта у нас было меню: виноградный сок "Маджари”... Это молодое виноградное вина, но Хозяин его соком называл за малую крепость. И вот в эту ночь Хозяин вызвал меня и говорит: "Дай нам сока бутылки по две..."»
Как видим, все нормально. А вот потом началось нечто совершенно из ряда вон и вообще никуда. Я привожу здесь рассказ Лозгачева, и примерно то же самое уже в 90-х годах рассказывал Радзинскому охранник Старостин.
Цит. 5.3.
«А когда Хозяин гостей провожал, то прикрепленный тоже провожал - двери закрывал за ними. И прикрепленный Хрусталев Иван Васильевич закрывал двери и видел Хозяина, а тот сказал ему: «Ложитесь-ка вы спать. Мне ничего не надо. И я тоже ложусь. Вы мне сегодня не понадобитесь». И Хруст ал ев пришел и радостно говорит: «Ну, ребята, никогда такого распоряжения не было...». И передал нам слова Хозяина... Мы действительно легли спать, чем были очень довольны. Проспали до 10 часов утра.
Что делал Хрусталев с 5 часов утра до 10 часов утра, мы не знаем. В 10 часов утра его сменил другой прикрепленный М. Старостин».
Есть у чекистов (как, впрочем, у любых профессионалов) такое замечательное свойство - изгаляться над писателями и журналистами. Навесят какой-нибудь лапши на уши, а потом с другими «профи» хохочут над той чушью, которую сей литератор под их диктовку записал и растиражировал. Похоже, товарищ Лозгачев именно за таких лопоухих нас всех и держит. Ну когда это охрана могла выполнить приказание «объекта» перестать его охранять и лечь спать? Да они, собственно говоря, по служебным вопросам Сталину и не подчинялись, у них был свой начальник. Старое, еще рыцарских времен правило: «вассал моего вассала - не мой вассал» в армии соблюдается до сих пор.
Однако что здесь любопытно - так это утверждение Лозгачева, что в ночь на 1 марта он спал и что делал Хрусталев - не знает. С чего это вдруг такая оговорка? Не по Фрейду ли - подсознание выскочило?
...Однако дальше пошли дела еще круче. Тот же Лозгачев рассказывает о событиях, имевших место на следующий день - это было 1 марта, воскресенье.
Цит. 5.4.
«На следующий день было воскресенье. В десять часов мы, как обычно, уже все были на кухне, начинали дела на сегодняшний день планировать.
В 10 часов в его комнатах - нет движения {так у нас говорилось, когда он спал). Но вот пробило 11 - нет, и в 12 - тоже нет. Это уже было странно.
Обычно вставал он в 11-12, иногда даже в 10 часов он уже не спит.
Но уже час дня - нет движения. И в два - нет движения в комнатах, Ну, начинаем волноваться. В три, в четыре часа - нет движения. Телефоны, может, и звонили к нему, но когда он спал, обычно их переключали на другие комнаты. Мы сидим со Старостиным, и Старостин говорит: "Что-то недоброе, что делать будем?". Действительно, что делать - идти к нему? Но он строго-настрого приказал: если нет движения, в его комнаты не входить. Иначе строго накажет. И вот сидим мы в своем служебном доме, дом соединен коридором метров в 25 с его комнатами, туда ведет дверь отдельная. Уже шесть часов, а мы не знаем, что делать. Вдруг звонит часовой с улицы:
"Вижу, зажегся свет в малой столовой". Ну, думаем, слова Богу, все в порядке. Мы уже все на своих местах, все начеку, бегаем, и... опять ничего! В восемь - ничего нет. Мы не знаем, что делать, в девять - нет движения. В десять - нету. Я говорю Старостину:
"Иди ты, ты - начальник охраны, ты должен забеспокоиться". Он: "Я боюсь". Я: "Ты боишься, а я герой, что ли, идти к нему? " В это время почту привозят - пакет из ЦК. А почту передаем обычно мы. Точнее - я, почта моя обязанность. Ну что ж, говорю. Я пойду, в случае чего, вы уж меня, ребята, не забывайте. Да, надо мне идти...»
На этой пронзительно-трагичной ноте прервем пока повествование охранника Лозгачева. Рассказано, надо сказать, весьма душевно, вот только один недостаток у этих воспоминаний - этого не могло быть, потому что не могло быть никогда. Надо же, какие пугливые у главы правительства охранники! Если бы Сталина поставили охранять милиционеров из ближайшего отделения, даже они бы себя гак не вели, не торчали бы под дверью двенадцать часов, а это ведь специальная охрана, обученная и проинструктированная. Охраняют они старого и больного человека, с которым в любую минуту может произойти все что угодно. На этот счет у них не могло не быть инструкций. А надо понимать, что такое охранник. Охранник - это машина, которая в ответ на определенное воздействие срабатывает строго определенным образом и никак иначе.