Страница 52 из 68
Планируя по возвращении в город сразу же навестить некоторых друзей, я с утра положил в багажник коробки с рождественскими подарками. Одну из них, прощаясь, мы преподнесли нашим новым друзьям, что вызвало у них совершенно неподдельный восторг.
Наши подарки были в определенном смысле традиционными: бутылка «Столичной» или «Московской» водки, баночка зернистой икры и банка крабов или шпрот, а для женщин — шоколадный набор или ассорти, предпочтительно московской фабрики «Красный Октябрь». Все это красиво упаковывалось и в основном заблаговременно направлялось адресатам. От них, как правило, тоже приходили ответные подарки. Англичане в большинстве случаев дарили огромную бутылку шерри, или хереса, без которого, как и без рождественской индейки, у них не проходят эти праздники, французы присылали бутылочку «Курвуазье» иди «Бисквита» с коробочкой душистого сыра, итальянцы — высокую, до полутора метров, бутылку «Кьянти». У всех был свой «специалитет». Были и другие, и тоже традиционные и весьма дружеские знаки внимания — одна из брокерских фирм к каждому Рождеству неизменно присылала огромную парную индейку, другая большую телячью вырезку, полностью подготовленную к посадке в печь. И все это делалось вне зависимости от баланса деловых интересов, это была своя, автономная сфера чисто личностных отношений.
Несмотря на относительную, в нашем понимании, скромность нашего подарочного набора, он принимался на всех уровнях, от клерка и до респектабельного бизнесмена, как королевское подношение. Конечно же, из-за небольшой баночки черной икры.
Тепло простившись о очень милыми старичками, мы направились домой. Они трогательно махали нам вслед.
Но, проехав не более полусотни метров, наша машина резко накренилась. Выйдя, я к своему ужасу обнаружил, что оба колеса с правой стороны полностью спущены, через зияющие в них дыры выходили остатки воздуха. А ведь в запасе лишь одно колесо, что же делать?
К нам торопливо приближались Джесси и Хелен. И когда Джесси уже вышел на дорогу, мимо него с ревом пронесся темно-зеленый «Воксхолл» с пьяными пассажирами. И только предупреждающий окрик Хелен спас ее мужа от трагедии. Один из «охранников» нагло помахал нам своей широкополой шляпой.
— Какие циничные хулиганы, они чуть не убили Джесси, и я не сомневаюсь, что проколотые шины — дело их рук. Кому и за что они мстят? — прокомментировала ситуацию Хелен. — Как же вы теперь доберетесь, ведь другого транспорта поблизости нет?
— А что тут думать, — включился в разговор оправившийся от испуга Джесси, — давайте снимем колеса и на нашей машине отвезем их в ближайшую авторемонтную мастерскую, это не займет много времени.
Джесси забыл, что сегодня Рождество и все мастерские, тем более в такое позднее время, уже закрыты. Об этом ему напомнила Хелен.
— Постой, дорогая, а если нам подъехать к Сэму Торнхиллу? Уж он наверняка не откажет, он твой бывший ученик и вообще славный парень.
— Удобно ли, ведь у него именно на эти праздники собирается вся родня? А если обратиться к… — Хелен предложила несколько других вариантов.
Одно дырявое колесо тут же было заменено запасным, отсутствие другого восполнил домкрат. Захватив колеса и пару — на всякий случай — рождественских подарков, мы с Джесси отправились в Олбани.
— И все-таки я начну с Сэма, хотя бы потому, что он первый на нашем пути.
Вскоре мы подъехали к дому Торнхилла, точнее к его владениям. Начинались они с маленькой аккуратной бензоколонки, достаточной для одновременной заправки двух машин, за нею была мастерская и дальше — небольшой, в два этажа, жилой дом.
В окнах горел свет, но неяркий, мерцающий.
— Этот праздник у нас обычно начинается при свечах, отчего он становится более интимным, семейным и создает атмосферу добра и прощения. Но в последнее время молодежь все чаще отходит от наших немного консервативных канонов и превращает его в заурядную дискотеку. Но Сэм, как видите, еще удерживается в рамках добропорядочных традиций.
Мы позвонили, дверь открыл сам хозяин:
— О! Джесси, как мы рады Вашему появлению! А где дорогая Хелен?
Джесси коротко, но эмоционально и внушительно очертил суть ситуации, принося после каждой фразы самые глубокие извинения.
— Да о чем речь! Я немедленно соберусь и сделаю все наилучшим образом! Но при одном, если позволите, условии — пусть наш российский гость зайдет в дом и выпьет с нами рюмку доброго хереса!
Условие было с готовностью принято. В этот дом русских еще никогда не заносило, и посмотреть на него живьем, да еще в чуть-чуть мистической рождественской обстановке было и неожиданно, и любопытно.
Российский гость, невесть откуда свалившийся в такой торжественный вечер, выразил все необходимые по ритуалу поздравления и пожелания и заверил присутствующих, что он — самый взаправдашный Дед Мороз, специально прибывший из далекой Сибири, чтобы вручить им очень скромные подарки, принятые, однако и с неподдельным интересом, и с искренней благодарностью. На этом официальная часть знакомства закончилась.
Появился переоблаченный в робу Сэм, но не один — он прихватил одного из своих родственников, который, как выяснилось, часто помогает ему в работе.
Мы с Джесси допущены к дальнейшим делам не были и участвовали как наблюдатели.
Сэм взял большое шило с игольным ушком на конце, ловко вдел в него резиновый жгут, обмакнул в какой-то вязкий состав и все это всадил в разрез на шине. Остатки срезал обычным сапожным ножом. Пока ту же операцию он проводил и с другим колесом, первое уже было наполнено воздухом из компрессора. Через пять минут (по понятным причинам я все время поглядывал на часы) оба колеса были готовы.
Сэм категорически отказался от оплаты и послал своего помощника для установки колес на место:
— Вы все равно будете проезжать мимо нас, не забудьте его в лесу, — попросил он Джесси.
Наших дам мы нашли спокойно беседующими на разные мирские темы, которых женщинам, даже не очень давно знакомым, не занимать. Дочь безмятежно спала в машине — она приспособилась при поездках на большие расстояния брать с собой плед и подушку.
Минут через десять мы снова прощались с нашими милыми старичками, и на этот раз навсегда.
За годы заграничной жизни мы встречали множество добрых и отзывчивых людей, но особую благодарность по сей день испытываем к Хелен и Джесси.
Направляясь через несколько дней в Ирландию, с которой в те времена не было дипломатических отношений, я зашел в наше консульство для выполнения некоторых формальностей. Там я поделился впечатлениями о рождественской поездке и озадачившем меня поведении странных личностей.
— Как, в Рождество вы выезжали за город, да еще в лес? — вдруг возмутился консульский работник. — Вы же знаете, что местная полиция ведет поиски какого-то маньяка, убившего уже многих женщин, и именно в этом районе! Полиция несколько раз предупреждала, чтобы ни один человек из советского посольства не выезжал за пределы Большого Лондона, потому что не может гарантировать их безопасность. Вот они вам и прокололи шины за нарушение этой договоренности.
— Но, во-первых, я не являюсь сотрудником посольства, во-вторых, почему же они, зная об опасности, сделали все, чтобы оставить нас одних ночью в глухом лесу; в-третьих, и это главное, большое вам спасибо за очень своевременное предупреждение.
На такой ироничной ноте я закончил этот маленький рассказ в далеком, если мне не изменяет память, 1972 году, когда любое упоминание о причастности к внешней разведке расценивалось, как разглашение государственной тайны.
Что же в действительности происходило за кулисами того неприметного семейного праздника и при чем здесь рождественская индейка?
Хочу, однако, прежде всего заверить, что в сказанном о милых старичках — Хелен и Джесси — нет никакой выдумки, и я по сей день храню о них самую искреннюю, даже трепетную память.
Но сейчас я начал бы повествование немного иначе.