Страница 23 из 68
Это была искренняя классовая ненависть к местным богачам. Из высшего руководства страны высоко ценил только президента Насера, но резко критиковал его ближайшее окружение, особенно Анвара Садата, Абдель Хакима Амера, Закария Мохи эд-Дина.
Ошибка Насера, по его мнению, состояла в том, что он держит около себя этих людей и доверяет им — представителям крупной военной и торговой буржуазии.
Кроме того, он считал, что Насер совершает и другую ошибку — медлит с экспортом революции в монархии Арабского Востока.
— Революции не экспортируются, их делают широкие народные массы, — возразил я.
— Молодой человек! Вы еще плохо знаете Арабский Восток. Здесь революцию совершает армия.
Итак, мы беседовали и на теоретические темы, и на политические.
Иногда мой собеседник сообщал то, что нельзя было узнать из прессы. Он не был «жирным карасем» по своему служебному положению, но знал много. Его фрагментальные, но довольно интересные данные шли в «общую копилку» резидентуры.
Однажды, выслушав его тираду по поводу общего обуржуазивания египетского общества, я сказал ему:
— Мне кажется, что вы люмпен-интеллигент с уклоном в экстремизм.
Я постарался перевести немецкое слово «люмпен» так, чтобы не обидеть его.
— Да, я бедный, но честный интеллигент, сын феллаха, но все то, чего я достиг в жизни, я достиг своим личным трудом, не эксплуатируя других. А вот вы, советский дипломат, являетесь буржуазным интеллигентом, катаетесь по городу на автомашине, снимаете квартиру в Замалеке, где живут одни аристократы и «жирные коты».
Спор был жарким, но каждый старался соблюсти вежливость.
Вообще-то говоря, арабы даже в самых горячих спорах соблюдают этикет.
Они терпеливы, мягки.
Но чтобы доказать им что-то, приходится использовать железную аргументацию и логику.
— Вы — приятный молодой человек, интересный собеседник, но все равно в моих глазах вы являетесь интеллигентным буржуем среднего класса, — подытожил он после нашей очередной беседы.
Однажды после спора на тему «кто есть кто» мой теоретический оппонент сделал неожиданное предложение:
— Я хочу пригласить вас посетить турецкую баню в городе. Согласны?
— Конечно! Я никогда не был в Турции и о турецких банях знаю понаслышке. Куда поедем? Может, в гостиницу «Хилтон»? Там, я слышал, настоящая турецкая баня с хорошими массажистами…
— Ни в коем случае! В «Хилтоне» проживают буржуи из империалистических стран и находиться среди них мне будет неприятно и противно. Мы поедем в народную баню.
Мы сели в машину и по лабиринтам узких улиц приехали в район знаменитого базара Хан эль-Халили. Это — древний базар.
Впервые он упоминается в исторических источниках в XIII веке.
Издавна там продавались изделия местных ювелиров и ремесленников: кольца и кулоны с камнем «александрит», чеканные медные тарелки и кувшины, подсвечники, изделия из кожи — кошельки и сумки с сюжетами из жизни фараонов.
Недалеко от базара находилось старое двухэтажное обшарпанное здание без всякой вывески, упоминающей о том, что там находится баня.
Мы вошли.
В первой комнате, напоминающей ночлежку из пьесы Максима Горького «На дне», сидели люди в галабеях и без, смотрели телевизор и курили кальян.
На нас они не обратили никакого внимания.
По скрипучей лестнице без перил мы поднялись на второй этаж и вошли в комнату без окон.
На потолке висела лампочка без абажура.
По стенам и на полу бегали огромные рыжие тараканы.
Мы разделись и спустились в квадратный бассейн, заполненный едва теплой водой. Под ногами хлюпала жидкая грязь. Бассейн тоже освещался одной лампочкой.
Я стиснул от брезгливости зубы, но отступать было нельзя. Надо держаться, сохранять невозмутимость.
Банщик уложил меня на мраморный стол, стоящий посреди бассейна, едва дотронулся до моих рук и ног, изображая подобие массажа. Затем выт лил на меня ведро теплой воды, и на этом процедура завершилась.
Мой гид по местным баням занял мое место. Других на очереди не было.
Я поднялся в раздевалку, быстро оделся и вышел на улицу.
Проверил автомашину. Ее никто не вскрывал. Нашел лавку, где продавался одеколон в больших бутылках, вернулся, разогнал тараканов, вылил на себя всю (литровую!) бутылку одеколона в целях профилактики от кожных болезней.
Вскоре из бассейна вернулся мой спутник. — Ну, как тебе понравилась народная турецкая баня?
— Нормально, но в наших русских банях температура выше!
— Должен сознаться, что я специально устроил тебе экзамен. Ты его выдержал с честью! Перевожу тебя из буржуазного интеллигента в представителя трудового народа! «Жирные коты» и западные дипломаты в этой бане ни разу не были и не будут.
— Спасибо! Служу в интересах советского и египетского народов!
— И я буду делать то же самое!
После визита в эту пародийную турецкую баню мой египетский псевдомарксист стал относиться ко мне значительно теплее.
Он начал более охотно и откровенно делиться тем, что ему удавалось разузнать об основных направлениях деятельности сподвижников президента Насера.
От стратегических оценок команды Насера он воздерживался, и как потом подтвердило время, оказался прав.
Из этих откровений я узнал многое.
Так, маршал Абдель Хаким Амер, наркоман — любитель гашиша, вице-президент и командующий египетской армией после войны 1967 года, пытался организовать заговор против своего друга и патрона — президента Насера и был убит египетской разведкой.
По официальной версии, он покончил жизнь самоубийством.
Член организации «Свободные офицеры» Анвар ас-Садат познакомился с Насером еще в конце тридцатых годов и пытался тогда наладить сотрудничество с религиозной организацией «братья мусульмане».
После Насера он занял пост президента и выступал на словах за сотрудничество с СССР, а на деле сделал крутой крен в сторону США и Израиля и фактически предал идеалы Насера.
Что касается бывшего вице-президента Закария Мохи эд-Дина, занимавшего пост премьер-министра и министра иностранных дел, то он всегда ориентировался на сотрудничество с Западом и прежде всего с США под тем предлогом, что они фактически держат в своих руках судьбы Ближнего Востока.
Непрерывные бури последующих войн и другие события осыпали песком и пеплом забвения память о тех деятелях, которые не сходили с газетных страниц в период моего пребывания в Египте (1960-1965 гг.).
У нашего сотрудника И.В. командировка близилась к концу.
У него на связи был «Нахас» — один из документальщиков точки.
— Дальнейшую работу с ним вы должны взять на себя, — сказал мне резидент.
Откровенно говоря, я не был на седьмом небе от счастья, получив такое указание. Но приказ есть приказ! Одно дело, когда разведчик сам устанавливает контакты с интересным человеком, изучает его возможности, вкусы, привычки, затем втягивает в оперативную игру, именуемую разведкой, прививает навыки конспирации, убеждает в полезности совместной работы.
Все эти этапы сравнимы с воспитанием собственного ребенка, вплоть до его поступления в вуз.
И совсем другое дело, когда получаешь в связники от кого-то готового агента. Это все равно, что, женившись на вдове, получить в придачу к ней ее взрослого сына, развитием и формированием которого занимался другой человек. Интеллектуальная и эмоциональная близость с чужим взрослым наследником маловероятна.
— Ну, И.В., раскалывайся, расскажи все, что накопил, работая с «Нахасом».
— Сотрудничает с нами давно, является одним из документальщиков точки. Его денежное вознаграждение больше, чем твоя зарплата. Несколько лет назад, когда в Каире было неспокойно, по его настоятельной просьбе ему был вручен пистолет.
— С какой целью?
— Для обеспечения личной безопасности. Недавно попросил меня дать глушитель к нему. Встречаюсь с ним два раза в месяц в одном и том же определенном месте. Менять его он не хочет. Фактически, это «моменталки». Поздоровался, получил пакет с документами, вручил деньги, попрощался — и все. Будешь исполнять роль почтальона. Следи только за тем, чтобы за тобой не было «хвоста».