Страница 64 из 72
Если измерять только 3 элемента, то степень вероятности совпадения равна I : 4 800. Если измерению подвергались 5 элементов, то она равна 1: 126 800. При 7 элементах она составит 1: 4 250 000, при II элементах — 1: 1 140 000 000. Отсюда вытекает, что если при сравнении двух проб волос обнаруживается количественное и качественное совпадение 11 элементов, то ошибка в утверждении об идентичности волос практически исключается.
Несмотря на эти многообещающие перспективы, интересы Джерви и Перконса за 1961–1964 годы несколько изменились. Благодаря все увеличивающемуся материалу исследований они столкнулись со столь чрезвычайно интересными научными проблемами, что мысль о практической криминалистической деятельности все больше отходила* на второй план. Они видели перед собой только необычную научную задачу. Хотя масса результатов их исследований была еще не обработана, Перконс уже говорил о необходимости исследования десяти тысяч проб волос, чтобы можно было проникнуть во все тайны проблемы. Джерви и Перконс подготовили применение измерительных приборов, охватывающих уже не 200, а 400 каналов. Было также предусмотрено, что данные, 'полученные измерительными приборами, будут наноситься на гамма-спектрограммы или на графики кривых не от руки. Их должны обрабатывать и сравнивать с имеющимися уже спектрограммами компьютеры. Перконс полагал, что у него такая большая и точная коллекция сравнительных спектров известных элементов и их количеств, что для опытного ученого нет больше необходимости в каждом отдельном случае производить количественный анализ элементов. Сопоставление результатов исследования незнакомых проб волос с точно разработанными кривыми и „вершинами'' уже имеющихся „сравнительных кривых" позволяло быстро и легко определять вид и количество микроэлементов в исследуемых волосах.
И вот в феврале 1964 года Джерви и Перконс прибыли в Чикаго и вновь выступили перед членами Американской академии судебной медицины. Перконс доложил о достигнутых уже результатах и о запланированных дальнейших исследованиях по меньшей мере 1100 проб волос. Как ученый, но не без гордости Перконс подчеркнул, какого совершенства системы сравнения спектров волос они уже достигли в Торонто. „Для анализа волос и их сравнения, — заявил он, — нет никакой необходимости осуществлять полный количественный анализ. Схемы спектров различных проб волос достаточно отчетливо показывают их различие, а одинаковых — достаточно отчетливо их идентичность, поэтому во многих случаях для заключения достаточно визуального сравнения схем". Он указал на то, что при таком положении дел нет надобности даже в установлении „вершин" элементов, которые их олицетворяют.
Слова Перконса были словами молодого человека, который за последний год из энтузиаста криминалистической науки и оптимиста превратился в ученого-исследовате- ля, который и сейчас еще склонен к оптимизму, но, может быть незаметно для самого себя, „поглощен" исследованием. Отныне он видел практическое криминалистическое применение их работ только в будущем. Джерви, которому уже исполнилось тридцать шесть лет, рассматривал применение нейтронного активационного анализа в деле Бушар лишь как преждевременный поступок, отмеченный наивной верой в новое. Им тоже владела только одна мысль о всестороннем познании проблемы, о полной уверенности в вопросе об исследовании волос, а криминалистическое применение результатов их работы отошло на второй план. Так ни Джерви, ни Перконс не думали о том, что кажущаяся простота сравнения волос, которую Перконс своими словами, казалось, провозгласил как лозунг, может повлечь за собой практическое криминалистическое использование нейтронного активационного анализа при сравнении волос людьми, которые не являются исследователями, а лишь судебными химиками. И ни один из них не предполагал, что, пока Перконс выступал в Чикаго, в Манчестере, в Нью-Гемпшире шла лихорадочная работа по расследованию убийства, в известной степени похожего на убийство Бушар, и что это расследование вызовет своего рода шок, который заставит обоих покинуть „башню из слоновой кости", куда они удалились.
Снежный ураган заметал улицы Манчестера, когда официантка Джоан Мейсн после двух часов ночи вышла из ресторана, в котором работала, и поехала домой. Это было в ночь с 13 на 14 января 1964 года. Над большей частью Нью-Гемпшира дул сильный ветер и валил снег. В Манчестере с середины предыдущего дня все выглядело так, будто небо решило сбросить весь свой запас снега. Джоан Мейсн потребовался почти час, пока она на своей машине добралась до Дональд- стрит и остановилась перед домом № 51, в котором жила с двумя своими детьми. Смертельно усталая тридцатичетырехлетняя женщина посмотрела в комнату, где спал ее тринадцатилетний сын Давид, услышала его спокойное дыхание и пошла дальше, чтобы посмотреть на дочь Памелу. Но постель четырнадцатилетней девочки стояла нетронутой. В полдень Джоан Мейсн приняла по телефону приглашение для Памелы посидеть вечером с ребенком, и с 17 до 18 часов за Памелой должны были заехать родители малыша. Сама Джоан к этому времени уже ушла на работу. Она была уверена, что Памела никогда никуда не пойдет с незнакомым человеком. Поэтому, предположив, что из-за снежной бури Памела осталась у одной из своих подружек, она легла спать. Когда Джоан проснулась через несколько часов, Памелы все еще не было дома, и первый же разговор с Давидом породил у нее чувство тревоги. По рассказу Давида, они поужинали накануне в половине шестого вечера. В 18 часов раздался звонок. Брат проводил Памелу до дверей и видел, как она в своей куртке цвета морской волны, зеленых вязаных рейтузах, меховых сапожках и с зеленой сумочкой в руке исчезла на улице в снежной вьюге. Из-за густого снега он не видел, на какой машине за ней приезжали. Однако Давид был убежден, что Памела никогда не сядет в подозрительную машину. Джоан Мейсн тоже старалась успокоить себя подобными рассуждениями, но все же позвонила в школу, чтобы узнать, не отправилась ли Памела прямо туда, не заходя домой. Получив отрицательный ответ, она стала искать в записной книжке адрес семьи, куда Памелу пригласили посидеть с ребенком. Этот адрес продиктовал ей позвонивший по телефону мужчина. Спустя час, взволнованная и испуганная, она сидела перед сержантом полиции Уименсом в городском отделении полиции Манчестера. Адрес, который она записала, был ложным. Произошло нечто загадочное.
Макгрейнан, начальник полиции Манчестера, состоящей из 120 человек, тотчас объявил розыск Памелы и призвал полицию штата Нью-Гемпшир в Конкорде и Национальную гвардию на помощь. Манчестер с 88 000 жителей принадлежал к десяти американским городам с самым низким уровнем преступности и надеялся сохранить за собой эту репутацию. Однако Макг- рейнана преследовало воспоминание об исчезновении и жестоком убийстве другой девушки, которое произошло в его городе четыре года тому назад, 1 февраля 1960 года. Он не мог забыть то убийство Сандры Валадес, восемнадцатилетней дочери рабочего, и обстоятельства, связанные с ним, прежде всего затрудненные снегопадом и морозом поиски исчезнувшей. За прошедшие четыре года не удалось установить убийцу. Он все еще был на свободе, может быть, в Манчестере.
Макгрейнан не разочаровывал Джоан Мейсн в ее надежде на похищение. Он не препятствовал ее выступлению по телевидению с обращением к таинственному неизвестному: „Кем бы вы ни были, ради бога не причиняйте моему ребенку вреда… У меня нет денег. Но если вы требуете выкуп, я достану деньги… " В глубине души начальнику полиции хотелось верить, что события 1960 года не повторятся. Но надежда и реальность — две разные вещи. Сведения, которые он получил от Барбары Джексон, одной из подруг Памелы Мейсн, рождали в нем подозрение, что вечером 13 января был применен новый трюк ради удовлетворения низменной страсти какого-то чудовища. Памела Мейсн и Барбара Джексон пользовались одной доской объявлений в автоматической прачечной на Саут-Мин-стрит, предлагая свои услуги в качестве сиделок при ребенке. Днем 13 января Барбаре позвонил мужчина. Он спросил, не посидит ли она вечером с его ребенком. Когда она поинтересовалась его адресом, то он уклонился от ответа и спросил, не может ли она дать ему адрес какой-нибудь своей подруги, которая согласится посидеть с ребенком. Когда она ответила отказом, он повесил трубку. Мужчина, звонивший в тот же день в дом Памелы Мейсн, не отказался назвать имя и адрес, но, видимо, он заготовил ложные данные исходя из предыдущего опыта.