Вильгельм Завоеватель

Одна мысль неотступно преследовала Рауля: «Красного цвета будет ещё больше, видит Бог, ещё больше!» Время от времени кто-нибудь приближался к Раулю, и он автоматически отбивался. Один раз взгляд его выхватил из толпы Гюи Бургундского, но через мгновение на его месте уже был другой человек. Картинки менялись, как во сне. Время от времени из общего шума и крика вырывалось ржание раненого коня, иногда где-то совсем рядом раздавался боевой клич.

Люди Тессона Тюреннского, до сих пор державшиеся в стороне, выбрали удачный момент для атаки во фланг мятежников. Они смешались с людьми герцога, и помимо выкриков людей Вильгельма и французского клича «Монжу!» и «Сен-Дени!» теперь раздавался клич «Тюри!».

Ранульф, виконт Бессина, первым покинул поле сражения, не выдержав мрачной картины всё увеличивающейся горы тел погибших и постоянного наступления войск герцога. Полное решимости смуглое лицо Вильгельма сводило его с ума. Всё же он продолжал сражаться, но, когда Хардрез, его любимый вассал, пал от меча Вильгельма, Ранульфа охватила паника. С нечеловеческим криком он отбросил в сторону щит и копьё и с обезумевшим взглядом, вжав голову в плечи, погнал своего коня прочь, пришпоривая его сильнее и сильнее.

Неожиданно Рауль услышал за спиной смех герцога. Вздрогнув, он отбросил одолевавшие его мысли и с ужасом посмотрел на человека, который мог смеяться и разгар этой резни.

Герцог показывал окровавленным мечом на фигуру Ранульфа, уменьшавшуюся вдали.

   — Боже всемогущий, ведь он удирает, как гусь с вытянутой шеей! — прокричал герцог. Его взгляд был полон изумления.

Поняв, в чём дело, Рауль затрясся в приступе смеха. Но герцог снова пришпорил коня, и Рауль, закусив губу, сдерживая улыбку, поехал за ним. Его трясло как в лихорадке. Только теперь, когда накал сражения снизился, он почувствовал запах крови и тошноту.

Следующим с остатком своего войска бежал Гюи Бургундский. Не остановившись даже, чтобы перевязать раненую руку, Гюи на ходу обматывал её шарфом.

Из предводителей повстанцев остался на поле битвы лишь Нил де Сент-Совер, дравшийся с угрюмым отчаянием. Его ближайший соратник, лорд Ториньи, давно лежал на земле. Это он убил второго коня короля, но и сам пал от копья нормандского рыцаря.

   — Господи! Хотел бы я, чтобы такой человек сражался на моей стороне! — вскричал герцог, не отводя взгляда от непреклонной фигуры, дравшейся под лазурным знаменем.

Воды реки несли по течению тела погибших. Бросая сабли и мечи, люди бежали к реке, надеясь переплыть на другой берег; кому-то было суждено бесславно утонуть в Менее. Виконт Котантена в конце концов был вынужден признать поражение. Он построил своих людей и вывел с поля боя. Но, даже проиграв сражение, они отступали в боевом порядке.

Несколько нормандских и французских рыцарей вырвались вперёд, чтобы добить врага, но герцог привстал на стременах и громовым голосом приказал оставаться на своих местах:

   — Заклинаю вас, дайте этому человеку уйти!

«Благодарение Богу, кто-то ещё остался в живых!» — подумал Рауль, стараясь не смотреть на тело, лежавшее у него под ногами. Но оно словно притягивало его взгляд. Когда-то это был мужчина, чьи глаза смеялись и плакали. Теперь глаз не было видно, было лишь вызывающее ужас кровавое месиво.

Герцог заметил пристальный взгляд и посмотрел вниз. Брови его сошлись на переносице, и это был единственный признак того, что он испытывает какие-то эмоции. Что это было — отвращение или сожаление, — Рауль понять не мог.

   — Идём! — резко проговорил Вильгельм и поехал навстречу королю.

Генрих, раскрасневшийся и запыхавшийся от боя, увидев герцога, воскликнул:

   — Бог мой, кузен, да вы так же спокойны, как и несколько часов назад! Сделано благородное дело, и Вильгельм по-прежнему правитель Нормандии. Теперь и ваш меч узнал, что такое кровь!

Герцог вытер клинок полой разорванной накидки и ответил:

   — Он знал это задолго до сражения.

Генрих снял шлем и провёл рукой по разгорячённому лицу.

   — У меня есть для тебя работа, норманн!

   — Я — ваш вассал.

   — Мы поговорим об этом после отдыха, — пообещал король. — А сейчас мой желудок стонет от голода!

   — Но, сэр, мне некогда отдыхать, — возразил герцог.

Король в изумлении уставился на него:

   — Боже святый, тебе что, недостаточно этого?

   — Я должен выкурить лису из норы, — проговорил Вильгельм. — Гюи Бургундский наверняка затаился в Брионе. Я должен покончить с ним.

Увидев подъезжающего графа О, Вильгельм улыбнулся:

   — Ты со мной, Роберт?

   — Да, хоть в ад, — весело ответил граф. — Надо любой ценой отрезать бургундца от его союзников. Дело начато отлично, но надо его закончить. Кузен, у Харкорта есть пленник, которого вы были бы не прочь заковать в оковы.

Хьюберт снял шлем и вытер со лба пот.

   — Это предатель Гримбольд, — проговорил он.

Услышав в голосе отца нотку уважения, Рауль улыбнулся.

   — Неужели? — вскричал Вильгельм. — Пусть Хью де Гурней приведёт его в Руан в кандалах. Ваша семья верно служит мне, — обратился он к Хьюберту. — Я не забываю подобного отношения.

Обернувшись к королю, герцог поднял руку в салюте:

   — Разрешите мне идти, сэр. Когда я закончу начатое мной дело, то буду полностью в вашем распоряжении; клянусь, я не подведу вас. Рауль, за мной!

Вильгельм развернул коня и поскакал к своим войскам. Хьюберт несколько секунд смотрел ему вслед, затем, потрепав коня по загривку, поскакал за Вильгельмом, посмеиваясь:

   — Мы снова в пути! Что ж, вперёд, за Сражающимся Герцогом!

Граф О, ехавший сзади, рассмеялся:

   — Вы действительно готовы сражаться, старый вояка?

   — Видит Бог, это так!

Король смотрел вслед всадникам, поглаживая бороду.

   — Горячишься, кузен, — пробормотал он. — Но мозг твой трезв. Я знаю, что делаю. Будь уверен, я позову тебя, норманн.

Вдруг Генрих понял, что прямо перед ним стоит Сент-Поль.

   — A-а! Вы здесь, граф? Что вы на это скажете? Может быть, мне натравить Нормандию на Анжу?

Король беззвучно рассмеялся. Сент-Поль, не сообразив сразу, что имеет в виду король, немного подумал:

   — Вы хотите сказать, разжечь между ними вражду? Джеффри Мартелл очень мстителен.

   — А почему бы и нет? — резко спросил король. — Пусть нормандский волк поможет мне убить анжуйскую лису. Чувствую, этот человек — расчётливый дьявол. Пусть лиса немного потреплет волка и опустошит его нору. Это помешает ему набраться сил.

Видя, что Сент-Поль в полной растерянности, Генрих объяснил:

   — Граф, я не хочу, чтобы на моей границе появился могущественный сосед.

Глава 5

«Бургундскую лису» выкурили из норы, хотя не так скоро, как надеялись. Оплотом мятежников стал Брион. Хотя этот замок не был похож на крепость и располагался на острове посреди реки Риль, а не на возвышенности, он долгое время был твёрдым орешком для любого врага.

Нахмурившись, герцог отдавал короткие приказы. Его войска расположились на берегу реки: Вильгельм решил взять замок измором.

Говорили, что, услышав об этом, Гюи Бургундский расхохотался и объявил всем о спасении. Запасов продовольствия и воды в замке было достаточно, чтобы выдержать блокаду до зимы, и никто не сомневался, что у Вильгельма не хватит терпения ждать так долго.

Но Гюи недооценил противника. Воинственный герцог знал, когда нельзя медлить ни секунды, а когда нужно усмирить своё нетерпение и сжать волю в кулак. Если Гюи рассчитывал на то, что Вильгельму придётся вернуться в Нормандию, чтобы восстановить там порядок, то его ждало разочарование.

Нил де Сент-Совер вернулся в Бретань, где его объявили оборотнем и отобрали поместье. Ранульф из Байо бежал в неизвестном направлении. Лорд Ториньи погиб при Вал-ес-Дюне. Гримбольд дю Плесси закончил свои дни в кандалах в темнице Руана. Нормандии нужна была передышка, чтобы зализать раны. Люди начали понимать, каков их герцог. Волнения утихли.