Страница 6 из 110
— Значит, всё-таки ты пришёл ко мне по поручению эфоров, — проворчал хозяин. — Как видно, кому-то из них спокойно не спится при мысли, что мне спится спокойно.
— Не злись. — Тимон отломил кусочек лепёшки и отправил в рот. — Разве плохо, что эфоры о тебе вспомнили? Что дурного в том, что не только я, но и эфоры проявляют о тебе заботу?
— Что же они не позаботились обо мне четыре года тому назад? — сердито спросил Эвридам. — Тогда от меня отвернулись не только эфоры, но и старейшины. И вдруг — такая милость от Эгидов и Тиндаридов! Мне это непонятно, клянусь Зевсом.
— Да брось ты в самом деле! — с лёгким раздражением обронил Тимон, жуя хлеб с сыром. — Сам ведь знаешь, что спартанская знать невзлюбила тебя за дружбу с царём Клеоменом. Клеомен едва не осуществил переворот в Спарте, столкнув лбами знать и народ, а ты был на стороне царя. Когда он умер...
— Выражайся точнее, — перебил Эвридам. — Клеомена подло убили те же Тиндариды, Эгиды и Пелопиды. Они обманом завлекли Клеомена в ловушку и расправились! Как это на них похоже — одолевать силу коварством и низостью!
— Так вот, — невозмутимо продолжил Тимон, — со смертью Клеомена изменилось и отношение знатных граждан к тебе, друг мой. Не сразу, конечно. Знать хотела посмотреть, как ты себя поведёшь, оставшись без могучего покровительства. И хвала богам, что ты повёл себя благоразумно, не кинулся мстить за царя, как некоторые из его любимцев. Кстати, где они теперь?
— Одни в изгнании, другие мертвы.
— То-то. — Тимон важно поднял палец. — Гражданские распри до добра не доводят. Замечательно, что твоё благоразумие оказалось сильнее чувства мести.
В дальнейшей беседе Тимон предложил Эвридаму выбрать из вдовствующих спартанок ту, что более ему по сердцу.
Под конец трапезы хозяин выпил много вина, отчего обрёл благодушное настроение. Он больше не пытался язвить и упрекать своего собеседника в запоздалом благородстве, не изливал свою неприязнь к высшей спартанской знати, которая ценила его лишь до той поры, покуда Эвридам не сблизился с царём Клеоменом, возымевшим намерение изменить спартанские законы себе в угоду.
Оказалось, что Эвридам давно обратил внимание на рыжеволосую Меланфо, подругу красавицы Астидамии.
— Я знаю, что у этой рыжей бестии привередливый нрав, и сговорить её выйти за меня замуж дело очень непростое. Но мне хотелось бы при создании новой семьи основываться только на своих чувствах, а не на каких-то выгодах, — признался Эвридам.
Однако Тимон был всё так же невозмутим и полон искреннего расположения.
— Ты сделал прекрасный выбор, дружище. — Он ободряюще улыбнулся своему собеседнику. — Остальное — моя забота. Верь мне, Меланфо будет твоей женой.
Леарх не стал дожидаться полуночи. Он был возле дома сестры, едва погасли последние отблески вечерней зари.
Высокие кипарисы за каменной изгородью соседнего дома гнулись под напором сильного ветра. В тёмном небе, заслоняя звёзды, плыли большие тучи. Стихия гнала их на северо-запад, к Аркадским горам.
Было слышно, как в домах тут и там со стуком закрываются оконные задвижки. Надвигалась непогода, и её приближение окутывало какой-то тревогой большой город, раскинувшийся на холмах в излучине двух рек.
Леарх постучал в дверь условным стуком. Подождав, он стал колотить в дверь уже сильнее, решив, что из-за шума ветра его стук не слышен в доме.
Дверь внезапно открылась, когда Леарх сделал очередной замах рукой.
На пороге стояла Дафна в очень коротком хитоне[38], с головой, обмотанной длинным полотенцем.
— Чего так рано? — неприветливо бросила она, переступая босыми ногами на холодном полу.
— Я подумал... — смущённо пробормотал Леарх.
— Ладно, входи, — посторонившись, сказала Дафна.
Леарх вошёл в дом.
— Она ещё не пришла, — сообщила Дафна брату, пройдя с ним в центральную комнату с очагом. — Ты побудь здесь, а мне надо успеть домыться.
Леарх игриво шлёпнул сестру пониже спины, заметив, что если у таинственной незнакомки эта часть тела столь же прелестна, как у Дафны, то это замечательно.
— Можешь радоваться, братец. С этой частью тела у неё всё в порядке, — удаляясь в купальню, промолвила Дафна. — Только не вздумай при первой же встрече давать волю рукам. Эта женщина не выносит грубых мужчин.
— Ты, случаем, не богиню Артемиду[39] пригласила в гости?
— Почти угадал. — Дафна скрылась за дверной занавеской.
Последняя фраза произвела на Леарха двоякое впечатление. С одной стороны, ему льстило, что знатная богоподобная женщина желает иметь его своим возлюбленным. Вместе с тем в Леархе вдруг поселилось смутное беспокойство. Словно кто-то невидимый шепнул ему на ухо, что встреча с этой незнакомкой внесёт разительные перемены в его жизнь. У Леарха даже мелькнула мысль, а не уйти ли домой?
И только боязнь стать посмешищем в глазах сестры да ещё сильное желание увидеть таинственную женщину удержали Леарха. Томимый ожиданием и внутренним волнением, он обошёл всё помещение дома, даже комнатки рабынь, и вновь вернулся в мужской мегарон.
Когда Дафна наконец вышла из купальни с распущенными по плечам растрёпанными волосами облачённая в длинную линостолию с разрезами на бёдрах, первое, что спросил Леарх, куда та спровадила своих служанок.
— А ты уже проверил, — усмехнулась Дафна. — Я отправила их к своей подруге. У неё семейное торжество, а повариха заболела, пусть мои служанки потрудятся на славу. Они ведь у меня обе мастерицы в приготовлении. А нам здесь лишние глаза и уши ни к чему.
— Мне приятно, что ты так заботишься обо мне, сестричка. — Леарх погладил Дафну по обнажённой руке.
— Не о тебе, а о ней, — многозначительно промолвила Дафна.
— Ах, вот как! — Леарх изумлённо повёл бровью. — Я заинтригован, сестра. Теперь-то ты можешь назвать имя этой женщины?
— Не могу.
— Почему?
— Она может передумать и не прийти. Я же из-за твоего нетерпеливого любопытства не хочу прослыть излишне болтливой.
— Ну вот что, сестра, — возмутился Леарх, — долго ждать я не намерен. Жду ещё полчаса и ухожу. Где у тебя клепсидра[40]?
— Не задирай нос, братец, — вздохнула Дафна. — Лучше помоги развести огонь в очаге. Похоже, ночь будет прохладная.
По черепичной кровле дома дробно стучали гроздья дождевых капель.
Леарх принёс из внутреннего дворика сухих дров.
Вскоре в очаге весело потрескивало пламя, пожирая смолистые сосновые поленья.
Брат и сестра уже собрались было чем-нибудь подкрепиться, как внезапно в дверь дома негромко постучали.
Леарх вздрогнул, замерев с поленом в руке.
— Она! — радостно выдохнула Дафна и поспешила в прихожую.
Леарх торопливо швырнул полено в огонь. Одёрнув на себе хитон[41], он уселся на стул, на котором только что сидела Дафна. Сердце было готово выскочить из груди. Томимый догадками, Леарх изо всех сил вслушивался в голоса приближающихся женщин. Голос его сестры явно заглушал голос поздней гостьи, поэтому Леарх никак не мог понять, верна ли его догадка. Голоса звучали всё ближе, всё явственнее. Вот колыхнулась широкая дверная занавеска, и в мегарон вступила улыбающаяся Дафна. А за нею следом шла супруга царя Леонида, Горго.
Увидев царицу, Леарх решил было, что её появление здесь никак не связано с ним. Он подумал, что Горго просто пришла навестить подругу, с которой она сблизилась с той поры, как Дафна вышла замуж. Дело в том, что супруг Дафны Сперхий и царь Леонид были закадычными друзьями.
Однако улыбка сестры и её взгляд, обращённый к брату, говорили совсем о другом. Это привело Леарха в полнейшую растерянность.
38
Короткий женский хитон назывался эксомида. Такие хитоны чаще всего носили спартанки.
39
Артемида — дочь Зевса, сестра Аполлона, богиня плодородия и живой природы, а также покровительница деторождения.
Линостолия — длинная одежда спартанок, чем-то напоминавшая балахон, но с вырезами на бёдрах.
40
Клепсидра — водяные часы.
41
Хитон — короткое, до колен, одеяние мужчин-греков. Хитон не имел рукавов, необходимым дополнением к хитону служил пояс.