Страница 8 из 63
Причина же этого в следующем: хотя вам надлежит о делах общественных заботиться так же, как о своих личных, вы относитесь к ним по — разному и, когда обсуждаете свои дела, ищете советников более разумных, чем вы сами; когда же вы в народном собрании обсуждаете дела государственные, то не доверяете таким советникам и враждебны к ним. Из выступающих с трибуны вам нравятся самые негодные, и вы думаете, что пьяные более преданы демократии, чем трезвые[26], неразумные — чем здравомыслящие, те, которые делят меж собой государственное достояние[27], — чем те, которые выполняют литургии из собственных средств. И можно только удивляться, если кто — либо надеется, что государство, имеющее таких советников, будет преуспевать. Однако же я знаю, что выступления против ваших взглядов связаны с неприятностями, и хотя у нас демократия, но нет свободы слова в Народном собрании, кроме как для безрассуднейших и нисколько о вас не заботящихся ораторов, а в театре — для сочинителей комедий. Возмутительнее всего то, что вы проявляете такую благосклонность к людям, выставляющим напоказ перед другими эллинами недостатки нашего города[28], какой не пользуются у вас даже те, кто приносит вам пользу; против тех же ораторов, которые порицают и вразумляют вас, вы негодуете, как будто они причиняют городу какой — то вред. И все же, несмотря на это, я не откажусь от своего намерения. Ведь я пришел сюда не для того, чтобы угождать вам или домогаться ваших голосов, но для того, чтобы высказать свое мнение сперва по поводу предложений, представленных вам пританами. затем и о других делах нашего города. Ибо никакой пользы не будет от принятых сейчас постановлений о мире, если мы не вынесем правильных решений и о дальнейших мерах.
Я утверждаю, что нам необходимо заключить мир не только с хиосцами, родосцами, византийцами, косцами, но со всем человечеством, и мирный договор должен быть не таким, какой предложили некоторые лица, а таким, какой был заключен с царем и лакедемонянами[29], и предусматривать автономию эллинов, вывод гарнизонов из чужих городов и сохранение каждым своей территории. Ведь не придумать более справедливого и более выгодного для нашего города мирного договора, чем этот. Я знаю, что если на этом прекращу своё' выступление, то покажется, будто я готов причинить ущерб нашему городу, ибо получается, что фиванцы останутся во владении Феспиями, Платеями и другими городами[30], которые они захватили вопреки своим клятвам[31], а мы без всякой необходимости уйдем из тех городов, которыми теперь владеем. Однако же если вы выслушаете меня до конца с должным вниманием, то думаю, что все вы осудите безрассудство и неразумие тех, которые видят выгоду в несправедливости, захватывают силой чужие города и не понимают, какие несчастья возникают в результате такого рода действий. Именно это я попытаюсь доказать вам на протяжении всей своей речи. Сперва же поговорим о мире и посмотрим, чего бы мы хотели для себя при данном положении дел. Ведь если мы правильно и разумно определим это, то на этой основе сможем лучше решить и все остальные вопросы.
Разве мы не будем удовлетворены, если сможем безопасно жить в своем городе, имея больше материальных благ, добьемся у самих себя взаимного согласия, а у эллинов — доброй славы? Я думаю, что при этих условиях город достигнет полного благоденствия. Война, однако же, лишила нас всего этого[32]. Она сделала нас беднее, подвергла многочисленным опасностям, очернила нас в глазах эллинов и принесла нам всяческие несчастья. Если же мы заключим мир и будем вести себя согласно предписаниям общего договора[33], то будем совершенно спокойно жить в своем городе, освободившись от войн, опасностей и внутренних распрей, в которые мы теперь ввергнуты. С каждым днем будет возрастать наше благосостояние, ибо мы избавимся от чрезвычайных военных налогов, триерархий и других связанных с войной литургий и спокойно будем возделывать землю, плавать по морю и предаваться другим занятиям, которые заброшены сейчас из — за войны. И мы увидим, как город получит вдвойне большие, чем теперь, доходы[34] и заполнится купцами, чужеземцами и метеками, которые покинули его теперь. Но самое главное — мы приобретем союзников а лице всех людей, и не по принуждению, а по их доброй воле, не таких союзников, которые в безопасные для нас времена терпят нас из — за нашего могущества с тем, чтобы отложиться в трудную минуту, а таких, которые относятся к нам, как подобает истинным союзником и друзьям. А кроме этого — то, чего мы теперь не можем добиться с помощью войны и больших затрат, мы легко получим с помощью посольств. Ибо не думайте, что Керсоблепт[35] станет воевать за Херсонес, а Филипп — за Амфиполь, когда увидят, что мы не стремимся к захвату чужих земель. Ныне же они с полным основанием опасаются того, чтобы наше государство стало соседом их владениям, ибо видят, что мы, не довольствуясь тем, что имеем, постоянно стремимся к большему. А если мы изменим свой об-; раз действий и приобретем лучшую репутацию, они не только отстанут от наших владений, но еще дадут нам в придачу из своих. Им будет выгодно, поддерживая могущество нашего города, владеть спокойно своими царствами. И тогда мы сможем получить во Фракии столько земли, что у нас будет изобилие не только для нас самих[36], но мы окажемся в состоянии предоставить достаточные средства к существованию нуждающимся и скитающимся из — за бедности эллинам. Там, где Афинодор[37] и Каллистрат[38] — первый, будучи частным лицом, второй — изгнанником — оказались в состоянии основать города, мы смогли, если бы только захотели, завладеть многими такими местами. Если мы претендуем на первенство среди эллинов, то нам гораздо больше пристало возглавить такого рода предприятия, чем войны и наемные армии — то, к чему мы стремимся теперь.
Что касается предложений послов[39], то достаточно того, что я сказал, хотя можно было бы, вероятно, еще многое к этому добавить. Но я полагаю, что нам следует уйти с этого собрания, не только приняв решение о мире, но и обсудив, как мы будем его соблюдать, чтобы не получилось так, как стало у нас обычным, что спустя короткое время мы снова окажемся вовлеченными в те же распри. Не отсрочка нужна нам, а полное избавление от нынешних бедствий. Однако ничего этого нельзя добиться, прежде чем вы не проникнетесь убеждением, что мирная политика приносит больше пользы и выгоды, чем вмешательство в чужие дела, справедливость — чем несправедливость, забота о своих собственных делах — чем стремление к чужому. Об этом никогда не осмелился сказать вам ни один оратор. А я именно об этом намереваюсь сказать подробнейшим образом. Ибо я вижу, что наше благополучие связано с такой политикой, к какой я вас призываю, а не с той, какую мы проводим теперь. Однако же оратор, который пытается выступать с необычными предложениями и хочет изменить ваши представления, вынужден коснуться многих вопросов и произнести длиннейшую речь: об одном напомнить, за другое упрекнуть, за третье похвалить, четвертое посоветовать. Ведь даже используя все эти средства, трудно склонить вас к большему благоразумию.
Все дело в том, как мне кажется, что, хотя все люди стремятся к своей выгоде и к преимуществам перед другими, они не знают, какие действия приводят к этому, и расходятся друг с другом в суждениях: у одних суждения здравые и способные наметить правильный путь, у других — ложные, уводящие чрезвычайно далеко от того, что полезно. Именно это последнее и случилось с нашим городом. Ведь мы полагаем, если выходим в море с большим числом триер и силой заставляем города платить нам взносы и присылать сюда синедров, что поступили должным образом. В действительности же мы чрезвычайно далеки от истины: ни одна из наших надежд не оправдалась, но зато мы вызвали против себя вражду, возникли военные столкновения и большие расходы. И это вполне естественно. Ибо и в прежние времена мы из — за такого же вмешательства в чужие дела подвергли себя величайшим опасностям; когда же наш город проявлял справедливость, помогал обиженным и не стремился к захвату чужого, эллины сами по своей доброй воле вручили нам гегемонию[40]. А мы в течение уже долгого времени безосновательно и крайне неразумно пренебрегаем этими фактами. Ибо некоторые дошли до такой степени неразумия, что хотя и признают несправедливость весьма постыдной, но считают ее выгодной и полезной в повседневной жизни; справедливость же, по их суждению, хотя и обеспечивает добрую славу, но невыгодна и способна приносить большую пользу не тем, кто ее проявляет, а другим людям. Они не понимают, что ничто не содействует материальной выгоде, доброй славе, Правильному образу действий и вообще благополучию в такой степени, как добродетель со всем тем, что в нее входит. Ведь благодаря хорошим душевным качествам мы приобретаем и другие преимущества, в которых нуждаемся. Поэтому люди, не стремящиеся быть благоразумными, незаметно для самих себя оказываются пренебрегшими и тем, чтобы мыслить более здраво, и тем, чтобы преуспевать больше других. Меня удивляет, если кто — либо думает, что люди, проявляющие благочестие и справедливость, упорно хранят верность этим добродетелям, рассчитывая на удел худший, чем у людей дурных, а не потому, что надеются снискать и у богов, и у людей больше, чем другие. Я убежден, что только добродетельные люди получают подлинные преимущества, в то время как остальные получают преимущества, не приводящие к добру. Ибо я замечаю, что люди, которые предпочитают не»· справедливость и считают величайшим благом присвоение чужого, испытывают то же самое, что животные, попавшиеся на приманку: вначале они вкушают от того, что схватили, а немного времени спустя претерпевают страшные бедствия. Те же люди, которые живут в благочестии и справедливости, чувствуют себя в безопасности в настоящее время и питают еще более радостные надежды на всю свою жизнь в будущем. И если даже обычно это получается не во всех слуг чаях, то все же по большей части дело обстоит именно так. И поскольку мы не можем усмотреть действий, которые всегда окажутся полезными, люди здравомыслящие должны предпочитать такие действия, которые приносили пользу многократно. Но крайнюю непоследовательность проявляют те люди, которые хотя и признают, что справедливый образ действий благороднее и угоднее богам, чем несправедливый, в то же время думают, что соблюдающие справедливость окажутся в худшем положении, чем те, которые предпочли подлость.
26
Намек на демократического деятеля Клеофонта, который якобы в пьяном виде выступил в собрании и убедил афинян отвергнуть мирные предложения спартанцев после битвы при Аргинузах.
27
Подразумевается Евбул, создавший из излишков государственных доходов специальный фонд феорикон для раздач народу во время праздников.
28
Во время представлений комедий на празднике Дионисий присутствовали гости из других городов Греции. В свое время Аристофан подвергся нападкам Клеона за то, что осмеивал в присутствии иноземцев недостатки Афин.
29
Анталкидов мир 387 г. до н. э.
30
Орхомен и Ороп.
31
Подчиняя себе греческие города, Фивы нарушали условия подписанного ими Анталкидова мира.
32
Подразумевается Союзническая война 357–354 гг. до н. э.
33
Анталкидов мир 387 г. до н. э.
34
Согласно Демосфену, доход Афин после заключения мира возрос со 130 до 400 талантов.
35
Керсоблепт, сын Котиса, царь одрисов во Фракии (358–343 гг. до н. э.).
36
В 353 г. до н. э., захватив г. Сеет на Херсонесе Фракийском, афиняне послали туда клерухов.
37
Афинодор — командир греческих наемников, участвовавший в военных действиях в Персии и на Херсонесе Фракийском. Неизвестно, какую колонию он основал.
38
Каллистрат — афинский оратор и политический деятель, изгнанный по обвинению в измене. Удалился во Фракию, где участвовал в реколонизации г. Дата. Вернувшись без разрешения в Афины, был казнен.
39
По видимому, послы от городов Второго Афинского союза, с которыми Афины в то время воевали.
40
В 478 г. до н. э., при организации Делосского союза, Афины возглавили его по просьбе ионийских греков.