Искра (ЛП)

Нет фотографий на первом этаже. Нигде.

Лэйни говорила о комнатах скучным тоном, как у гидов, в ее голосе не было ни капли увлечения.

— Ты не любишь свой дом? — спросил он, наконец.

— Я пытаюсь понять, почему это тебя волнует, — она посмотрела на него через плечо, когда они поднимались наверх. — Или ты всего лишь интересуешься?

— Да.

Она остановилась на полпути и повернулась к нему лицом.

— Ну, ты хотя бы признался.

Габриэль был на ступеньку ниже ее, и их глаза были на одном уровне.

— Я пытаюсь понять, как такая девушка, как ты, может жить в таком доме.

Он увидел искры в ее глазах, и поднял руки.

— Это было не нападение.

Это усмирило ее гнев на корню, он это точно мог сказать. Она закрыла рот и посмотрела ему за спину.

— Может, я не люблю все идеальное.

— Да неужели? — они были достаточно близко друг к другу, чтобы делить дыхание.

— А что же ты любишь Лэйни?

Она точно не любила быть выбитой из колеи, это было видно по реакции на его слова. Ему было интересно, теплые ли ее щеки, но он был уверен, что никогда не дотронется до нее, чтобы проверить это. Она была так напряжена в школе, когда сказала ему отступить от драки. Если он прикоснется к ней сейчас, она просто столкнет его с лестницы.

Или все же нет. У нее было растерянное выражение, а дыхание мягким и частым. Габриэль медленно поднялся.

И она отскочила, устремившись вверх по лестнице.

— Пошли. Если я заставлю тебя стоять слишком долго, я буду ничем не лучше твоего брата.

Он шел за ней, но эти слова заставили его остановиться.

— Что это значит?

— Это значит, что он для тебя ничего не делает, кроме домашнего задания.

— Я же говорил тебе.

— Да, да, он пытался помочь тебе, но ничего не вышло. Забудь. Ты когда-нибудь просил учителя помочь тебе? Знаешь, у них есть дополнительные занятия для этого.

— Ты серьезно? Дополнительные занятия?

— Это все из-за спорта? Он тебе помогает настолько, что ты можешь играть в команде идиотов?

— Нет. Все не так, — он сжал зубы и повернулся к стене. — Ты даже не знаешь, о чем говоришь.

— Я знаю, что было бы легче все делать за Саймона, но иногда я должна позволять ему справляться самому, чтобы он смог побороть это.

Теперь он повернул свою голову к ней.

— Как, например, быть побитым в школе?

— Ой, ну да, я должна была ему позволить драться? Как ты думаешь, что бы случилось с таким ребенком, как Саймон, если бы ему пришлось побить кого-то?

Габриэль поднялся на несколько ступеней, и сейчас они были на одном уровне, он смотрел вниз на нее.

— Прямо сейчас? Ему бы надрали задницу.

— Замечательно, это именно то, к чему мы стремимся, — она повернулась, но в ее голосе был слышен сарказм.

Габриэль поймал ее локоть.

— Он бы научился отбиваться. Они бы поняли, что он может дать сдачи. И тогда они бы оставили его в покое.

— Это так сработало у тебя?

— Это работает у всех, Лэйни, — он ей улыбнулся, спускаясь на ступень ниже. — Я могу ошибаться, но мне кажется, что ты уже выучила этот жизненный урок.

Она побледнела. После выдернула свой локоть и отошла от него.

Открыв одну из дверей, она вошла вовнутрь и громко захлопнула ее.

Черт.

Господи, ему не это надо было. Ему стоило забрать свои вещи с кухни и уйти.

Но он остановился напротив двери. Он протянул руку к двери.

Она видела в нем задиру. Парня, который бил всех в школе.

Возможно, все видели это в нем.

Он хотел позвать ее, чтобы извиниться, попытаться объяснить ситуацию и заслужить ее прощение.

Но она резко открыла дверь, и его рука так и застыла в воздухе. Ее глаза полыхали злостью.

Она взглянула на его руку.

— Мне жаль.

Ей было жаль? Он опустил руку…

Она смотрела на дверной косяк, вытирая невидимое пятно с рукава.

— Мне не следовало уходить так. Ты просто иногда слишком резок, знаешь ли.

— Ты тоже, — ответил он.

— Мне не следовало хлопать дверью перед твоим лицом.

— Это лучше, чем, если бы ты меня ударила.

Он посмотрел ей за спину, на спальню. Наконец, ничего белого, но это было не намного лучше. Розовый ковер, розовый стол, белые стены и золотистая кровать с балдахином.

— Что, и нет волшебного замка Барби? — спросил он.

— Заткнись, — Лэйни покраснела.

Она хотела оттолкнуть его и закрыть дверь, но он все же проскользнул к ней в комнату. У нее был книжный шкаф, белый с розовыми разводами, полный книг. Ничего впечатляющего. Выглядело так, будто бы все книги, которые она читала, были здесь. Ее спальня не была детской, напротив, простой розовый, белый и желтый мягко переходили один к другому. Много книг, казалось, упадут со стола.

Он шутил про кукол Барби, но ряд моделей лошадей был наверху книжного шкафа, вместе с фотографией девушки на коне в углу.

Он потрогал серого коня за нос, и она оказалась возле него сразу же.

— Лошади, Лэйни?

— Разве это не то, что делают богатые девушки? Ездят верхом? — спросила она тихим голосом.

Девушка на фото была в шлеме, и он не мог быть уверенным, кто это.

— Это ты?

— Да. В прошлом году, — она сомневалась, стоит ли ему это знать, это казалось слишком личным. — Я бы не хотела говорить с тобой об этом, — ее пальцы дрожали, но она попыталась взять себя в руки.

— Никто не знает, что я еще занимаюсь этим, — после она погладила лошадь по носу, как и он ранее. — Я хотела сказать, родители знают. Они оплачивают счета и прочее. Просто… никто из школы не знает.

— Почему ты держишь это в секрете? — он подошел ближе к фотографии. Лошадь прыгала, а Лэйни прижалась к ее шее. — Это отличный прыжок.

— Да нет. Всего лишь три с половиной фута.

— И ты не боишься упасть? — он оглянулся на нее.

— Иногда, — она слегка пожала плечами, — мне кажется, из-за этого я так и увлекаюсь этим. Не имеет значения, насколько ты хорош, ты никогда полностью не можешь контролировать ситуацию. У лошади есть свой ум. Ты не можешь полностью управлять ею.

— Итак, насколько же ты хороша?

Она встретила его взгляд, и ему понравился тот огонек, что он увидел там.

— Достаточно хороша, — она остановилась, — Когда я была младше, я все время тратила на тренировки. Мы ездили в Нью-Йорк, Девон, Вашингтон, все большие города. Моя мама любит их. Она не может дождаться, так хочет повесить еще одну медаль на стену, чтобы хвастаться потом очередной победой. Ее идеальной дочерью.

Голос Лэйни, как переключатель, переходил от нежного к озлобленному.

— Я ненавижу соревнования, ненавижу давление, я ненавижу, как кто-то, кого я люблю, становится тем, кого моя мама может использовать против меня.

Она напомнила ему огонь в лесу, под контролем всего минуту, а потом боль.

— Но ты до сих пор делаешь это, — сказал он.

— Я не соревнуюсь. Просто катаюсь. У лошадей нет тех забот, что у меня, — ее голос оборвался неожиданно, он смотрел на нее изучающе, ожидая. Но она так ничего и не сказала, она все смотрела на картину, и ее плечи дрожали.

У лошадей нет тех забот, что у нее?

— Ты катаешься после школы? — она не хотела, что бы он и дальше спрашивал ее, это было заметно по ее позе.

Она покачала головой.

— Утром. Если я пройду через лес, то буду на ферме через 10 минут.

— Ты, должно быть, встаешь рано, — они должны были быть в школе в 7:45.

Она пожала плечами.

— Я люблю вставать первой. Так я могу забыть, что кто-то еще существует, и есть всего лишь я и природа.

— Я понимаю, о чем ты, — Габриэль усмехнулся.

Она на него косо посмотрела.

— Да ладно. Я уверена, твой будильник звонит в 7:40.

— Это не так.

Он посмотрел на лошадь опять, трогая следующую в ряду. Это был не первый раз, когда он был у девушки в комнате, но обычно, единственное, что их интересовало, это заткнуть его до того, как родители услышат их. Здесь, наедине с Лэйни, просто разговаривая, он почувствовал более интимную обстановку, чем где-либо ранее с другой девушкой.