Кровавый завет

– Почему должны начаться беспорядки?

Вздорная женщина. Что бы он только не отдал за послушную жену!

– Произошел дворцовый переворот. В полдень король Манхоуч отправится на гильотину.

От этих слов у жены отвисла челюсть, и он на секунду почувствовал удовлетворение. Затем Фей вскочила и подбежала к платяному шкафу. Адамат наблюдал за женой. Она постарела, похудела и стала угловатой. Острые локти и увядшая кожа вместо прежних мягких округлостей. Годы берут свое, особенно с тех пор, как он вышел в отставку. Фей уже не так красива, как в юности. Адамат представил, как выглядит сам. Кто он такой, чтобы судить? Низкорослый, лысеющий, уже не молодой. Лицо обрюзгло, усы и борода поредели. Он тоже не тот, каким был раньше. И все же… Он закусил нижнюю губу, наблюдая за Фей и представляя действия, с которыми придется некоторое время обождать.

Она почувствовала, что он смотрит на нее, и обернулась:

– Ты ведь поедешь с нами?

– Нет.

– Почему? – Она замерла.

Нужно было придумать какую-то отговорку. Солгать, что у него остались незаконченные дела.

– Я замешан во всем этом.

– О бездна, что еще ты натворил?

Адамат с трудом сдержал улыбку. Ему нравилось, когда она начинала ругаться.

– Нет-нет, не в этом смысле. Тот ночной вызов. Фельдмаршал Тамас предложил мне новую работу.

– Ему нужна только скала, с которой можно сбросить короля. – Фей нахмурилась. – Ладно, перестань усмехаться, а лучше найди дилижанс и помоги детям обуться. Ступай! – Она махнула рукой.

Двадцать минут спустя Адамат уже наблюдал, как его семья рассаживается в два дилижанса. Он заплатил извозчикам и на мгновение подошел к жене:

– Если беспорядки доберутся и туда, переправляйся вместе с детьми в Делив. Я приеду и найду вас, как только все успокоится.

Лицо Фей, обычно строгое или недовольное, внезапно смягчилось. В его глазах она снова превратилась в юную девушку, с нетерпением ждущую своего возлюбленного, чтобы вместе прогуляться по полуночной дороге. Она наклонилась и нежно поцеловала его в губы.

– Что мне сказать детям?

– Не обманывай их. Они уже почти взрослые.

– Они будут переживать. Особенно Астрит.

– Конечно, – согласился Адамат.

Фей фыркнула:

– Я не была в Оффендале с тех самых пор, как мы отправились в отпуск после рождения Астрит. Дом в хорошем состоянии?

– Он небольшой, но уютный и безопасный. Ты помнишь наш пароль? Почта находится в соседнем городе. Я пошлю письмо Садди и попрошу, чтобы она передала его вам.

– Это необходимо? – удивилась Фей. – Мне показалось, ты говорил только про беспорядки.

– Фельдмаршал Тамас – опасный человек. – Я… – Адамат замялся. – Просто еще одна предосторожность. Доверься мне.

– Хорошо, – кивнула Фей. – Береги себя.

Адамат возвратил жене поцелуй. Затем по очереди подошел к окнам обоих дилижансов и расцеловал каждого из девяти своих детей. Задержался возле Астрит и встал коленом на подножку дилижанса, чтобы посмотреть прямо в глаза дочери:

– Вы уезжаете на несколько недель. В городе будет немного шумно.

– А почему ты не едешь с нами?

– Я должен помочь навести здесь порядок.

Он подумал о нарушенном Завете Кресимира и невольно вздрогнул.

– Тебе холодно? – забеспокоилась Астрит.

– Да, очень холодно. – Он провел ладонью по ее щеке. – Мне лучше уйти домой, пока я совсем не простудился. Счастливого пути!

Адамат закрыл дверь и остался стоять посреди улицы, глядя вслед отъезжающим дилижансам, пока те не скрылись за поворотом. Он мог бы назвать множество причин, из-за которых отослал Фей. Обычно, когда он проводил расследования, она становилась его партнером. У нее было много друзей и знакомых, и она умела выудить из сплетен информацию, которую он сам порой не мог отыскать.

По дороге назад Адамат приостановился, уловив какое-то движение у дверей дома напротив. Молодой человек в длинном теплом плаще появился из темноты и направился в противоположную сторону от той, куда укатили дилижансы. Он оглянулся на Адамата и ускорил шаг.

Сыщик смотрел в спину уходящего, пока не убедился, что тот почувствовал его пристальный взгляд. Несомненно, это один из людей Палагия. С ним придется разобраться в ближайшее время. Адамат запер за собой дверь и сразу прошел в кабинет. Он долго рылся в ящиках стола, пока не нашел стопку писчей бумаги.

Когда Адамат закончил писать, солнце уже коснулось окна его кабинета, выглянув из-за домов и отдаленных гор. Рука разболелась от долгой работы, от свечи остался огарок. Адамат зевнул, позволив себе на мгновение ни о чем не думать, но тут же уловил слабый звук, похожий на скрежет металла по металлу.

Адамат сложил бумаги в ящик стола и закрыл его. Взял свою трость и покрутил рукоятку, пока та не щелкнула, затем прошелся по коридору, прислушиваясь. Он остановился возле задней двери, маленькой и неказистой, которая вела к заросшей плющом решетчатой калитке, отделявшей его сад от соседского. В сад можно было попасть из коридора или через узкий проход между домами, который прикрывали запертые ворота.

Сжимая трость, Адамат распахнул дверь и столкнулся нос к носу с тремя мужчинами. Двое были одеты в потертые куртки и простые шляпы с полями, какие обычно носят уличные рабочие. У одного на коленях и рукавах виднелись черные пятна – вероятно, испачкался, выгребая уголь из печи. Второй, с отмычкой в руках, носил слишком широкую для него одежду: обычный прием вора, старающегося скрыть не только свою внешность, но и фигуру. Третий был в богатой одежде: серый плащ поверх черного сюртука. Его башмаки сверкали так ярко, что в них можно было смотреться как в зеркало.

Стоя на коленях, взломщик удивленно поднял глаза на Адамата.

– Вы так шумите, что могли бы с тем же успехом просто постучать в парадную дверь, – заметил сыщик. Он вздохнул, опустил трость и обратился к тому, что был лучше других одет: – Палагий, что вам нужно?

Мужчина явно не ожидал увидеть Адамата. Он поправил круглые очки, что держались скорее на его толстых щеках, чем на носу. С такой фигурой Палагий мог бы работать цирковым клоуном: круглый живот, нависающий над ремнем, и тонкие, словно прутья, руки и ноги. Он был похож на огромное пушечное ядро, в которое воткнули палки, чтобы удобней было держать.

В прежние времена Палагий был обычным грабителем, которому хватило жестокости и упорства, чтобы скопить денег и перейти к легальной коммерции, но не хватило ума порвать с преступным прошлым. Самое подходящее сочетание для ростовщика. Адамат мгновенно вспомнил весь его преступный послужной список.

– Мне сообщили, что вы уехали из города, – нарушил молчание Палагий.

– Вы говорите о том недоумке, который последние две недели ошивается возле моего дома?

– У меня есть причины следить за вами.

Казалось, Палагий рассержен именно тем, что Адамат никуда не уехал.

Сыщик сочувственно вздохнул и молча посмотрел на скрипящего от злости зубами ростовщика. Палагий терпеть не мог, когда его не принимали всерьез. Он мало изменился с тех пор, когда был нелегальным дельцом.

– У меня есть еще два месяца, чтобы вернуть долг.

– Вы не сможете собрать семьдесят тысяч кран за два месяца. Поэтому я забеспокоился, когда узнал, что ваша семья среди ночи уезжает из города. Я подумал, что вы решили трусливо сбежать.

– Будьте осторожней, когда бросаетесь обвинениями в трусости, – заметил Адамат и перехватил поудобней трость.

– Я помню о нашей встрече много лет назад. – Палагий болезненно скривился. – Но вы потеряли свой полицейский чин и больше не находитесь под защитой закона. Теперь вы ничем не отличаетесь от обычной помойной крысы. Не стоило вам брать у меня ссуду.

Толстяк зашелся дребезжащим смехом, который ужасно действовал Адамату на нервы.

Теперь настала очередь сыщика скрипеть зубами. Он взял ссуду не у Палагия, а в банке, принадлежавшем его другу. Но тот разорился и продал Палагию расписку Адамата в полтора раза дороже указанной там суммы. Палагий тут же утроил проценты по ссуде и преспокойно ждал, когда новое предприятие Адамата потерпит крах. Что в конце концов и произошло.