Страница 14 из 60
— Так, очень интересно, — задумчиво изрек следователь Кошмаров и чуть привстал, опершись руками о столешницу, чтобы получше обозреть «экспонаты».
— Еще бы! — фыркнула я.
— Ну что ж, выкладывайте подробности. — Кошмаров снова тяжело осел на стул.
— Это, — я показала на красное бикини, — подбросили вчера, а чулки — сегодня.
— И все? — Кошмаров поскреб желтыми прокуренными пальцами плохо выбритый подбородок.
— В каком смысле? — Меня уже раздражали его идиотские вопросы. — Вы что думаете, я что-нибудь из этих вещдоков прикарманила? Так нет же, все — на вашем столе и к вашим услугам, только коробки остались в моей машине.
— Я имел в виду: это все, что вы можете мне сообщить? — последовало невозмутимое уточнение.
Ах, так ему мало этих причиндалов! Уж не рассчитывал ли он, что я ему ореховый гроб под мышкой приволоку? С золотыми ручками!
— Да, это все, — выпалила Я, шлепнулась на стул и нервно закинула ногу на ногу.
— Гм, и что вы об этом думаете? — Следователь Кошмаров словно нанялся меня удивлять своей детской непосредственностью.
— Я думаю?! — Я чуть дара речи не лишилась. — А мне казалось, что думать — это ваша обязанность. Версии там всякие выдвигать, гипотезы строить. Разве нет?
— Не волнуйтесь, — успокоил меня следователь Кошмаров, — все, что от меня требуется, я выполняю. И выдвигаю, и строю… А чего вы от меня хотите, никак в толк не возьму. Сначала вы приглашаете к себе на передачу человека, который выдает в эфир собственные сексуальные планы на ваш счет, после чего сами же обеспечиваете ему алиби. А теперь прибегаете и просите у меня защиты.
— Ну ничего себе! — Я просто отказывалась верить собственным ушам. — Да вы к чему клоните, а? Что касается меня, то я никому никакого алиби не обеспечивала. Это во-первых! А во-вторых!.. А во-вторых, если оно, это алиби у него все-таки имеется, так, по-вашему, все обязаны молчать в тряпочку только затем, чтобы у вас концы с концами сошлись? Конечно, проще записать в маньяки первого попавшегося под руку человека, чем искать настоящего преступника! — Я поймала себя на том, что заговорила Жанкиным языком, при том что особенных симпатий Порфирий, как вы, наверное, успели заметить, у меня не вызывал.
— Значит, Порфирьев, по-вашему, первый попавшийся под руку? — немедленно ощерился Кошмаров. Стоит ли уточнять, что в этой игре все козыри были у него на руках, поскольку по большому счету записать Порфирия в первые попавшиеся если и можно, то с очень большой натяжкой.
Я сочла за лучшее промолчать, предоставив следователю Кошмарову возможность излить душу. Задумчиво воззрилась в окно, выходящее во внутренний двор прокуратуры, а оттуда на меня уставился серый помоечный кот, восседающий на переполненном мусорном контейнере. Причем уставился с откровенной враждебностью, словно подозревая во мне конкурента по раскопкам.
Но хитрый Кошмаров, как выяснилось, и не собирался изливать мне свою душу. Молча выдвинул верхний ящик стола, молча достал из него чистый лист бумаги и пододвинул ко мне вместе с ручкой.
— Вы хотите, чтобы я все изложила в письменном виде? — обреченно вздохнула я.
— Разумеется, — лаконично ответствовал он и принялся увлеченно накручивать диск стоящего перед ним телефона. Уж не знаю, кому он названивал, но тот либо не отвечал, либо сам в этот момент с кем-то трепался.
Я хотела было спросить следователя Кошмарова, как лучше озаглавить опус, который он предложил мне написать, но его неприступный вид меня отпугнул. Почесав ручкой за ухом, я вывела посреди листа «Заявление», после чего бесстрастным телеграфным стилем изложила историю обнаружения под дверью собственной квартиры коробки номер один, той, что с красным бикини. И уже приступила к изложению истории номер два — про черные чулки, когда в кабинет следователя Кошмарова влетела Жанка, запыхавшаяся и растрепанная.
— Привет! — бросила она мне на ходу, чуть не захлебываясь от избытка эмоций, сообщила, что «Краснопольский в курсе», и всей своей массой надвинулась на следователя Кошмарова. Тот невольно отшатнулся. — Видите, что творится? — Жанка ткнула пальцем в барахло маньяка, разложенное на столе. — Вы должны ее защитить! — Тем же самым пальцем она больно пихнула меня в левый бок.
Жанкино явление произвело на Кошмарова крайне неприятное впечатление. Он поморщился, бросил на меня злющий взгляд и отступил к стене, выставив вперед правую руку, не иначе атаку отражать изготовился.
— Гр-ражданка Хвостова, я вас попрошу! — предупредил он, заметно меняясь в лице. — Только без ваших штучек!
Я покосилась на Жанку с некоторым уважением — надо же, как она его, — а вот упоминание загадочных Жанкиных штучек меня несколько озадачило. Что это, интересно, она такое выкинула, а главное, когда?
— Хорошо, хорошо, — послушно закивала Жанка и приблизилась к взъерошенному следователю Кошмарову еще на полкорпуса.
— Ни шагу дальше! — неожиданно выкрикнул он фальцетом, бешено вращая глазами. Того и гляди в окошко выпрыгнет.
Минуты две я наблюдала эту дикую сцену с ошарашенным видом, а потом вскочила и коршуном бросилась на Жанку. Жанка дернулась и обмякла.
А Кошмаров, устыдившись своей слабины, с опаской вернулся к столу и вытер носовым платком вспотевшее лицо:
— Ну знаете ли, давайте все-таки без спецэффектов сегодня, хорошо?
И эта почти слезная просьба предназначалась все той же Жанке.
— Не бойтесь, я ее держу, — заверила я следователя, хотя по-прежнему не очень хорошо понимала, от чего его так трясет.
— А я и не боюсь. — Он нервно дернул плечом. — Просто терпеть не могу любительских спектаклей.
То штучки, то спецэффекты, то спектакли — ничего не ясно, кроме одного: на Жанку у Кошмарова аллергия, если не идиосинкразия.
— Вы все написали? — строго взглянул на меня Кошмаров.
— Почти. Только про чулки осталось, — чистосердечно призналась я.
— Вот и дописывайте поскорее, — поторопил он меня, бросая в Жанкину сторону тревожные взоры.
Я снова заскрипела ручкой, а Жанка, склонившись надо мной, стала громко суфлировать:
— …Напиши, напиши, что Порфирий, то есть гражданин Порфирьев, этого сделать не мог, потому что у него имеется неопровержимое алиби…
— Гражданка Хвостова! — взвизгнул Кошмаров. — Попрошу вас очистить помещение!
— Но что я такого… — загундосила за моей спиной Жанка. — Я же знаю, вы опять будете Порфирьева подозревать, а он ни при чем!
— Уж позвольте мне самому выбрать, кого мне подозревать! И вообще, я вас не вызывал. В следующий раз ждите повестку.
— А я не хочу, чтобы пострадал невинный человек! — Жанка билась за своего мариниста, как львица за детеныша.
— Кто виновен, а кто нет, определяет суд! — парировал Кошмаров.
Жанка не осталась в долгу:
— Только не ангажированный!
Господи, да как она только такое выговаривает! Лично я бы непременно язык сломала.
Пока они лаялись, я дописала свое «заявление», присовокупив к нему размашистый росчерк, немного подождала, пока они угомонятся, но эта парочка и не думала униматься. Того и гляди врукопашную пойдут, а мне разнимай. Особенно потрясала Жанка, за которой я прежде ни разу не замечала таких бойцовских качеств. Вот что, люди добрые, отрава-любовь с нашей горемычной сестрой-то делает.
В общем, я не утерпела, снова встряла в их перепалку. На свою же голову, как выяснилось впоследствии.
— Может, не стоит спорить и горячиться? — вставила я примирительную реплику. — Тем более что пока мы здесь собачимся, преступник преспокойно гуляет на свободе.
— Именно! Гуляет! — торжествующе подхватил Кошмаров. — И вашими усилиями, между прочим!
— Ну ты видишь? — Три Жанкиных подбородка синхронно затряслись от возмущения. — Он опять на Порфирия намекает!
— А я не намекаю, я в открытую говорю: вы покрываете убийцу, — неожиданно стукнул по столу кулаком Кошмаров. — По какой причине, можно только догадываться. Допускаю даже, что с целью раздуть нездоровую сенсацию… Привлечь внимание к вашей передаче… Имидж повысить, или рейтинг, как там его… Я даже не удивлюсь, если выяснится, что эти вещички, — он кивнул на белье, — ваши и вы их принесли специально, чтобы запугать следствие…