Подводная экспедиция

– Простите, что вы сказали?

– Мистер Сперри, если Катрони остался в живых, то, может быть, жив и мой дядя? Они были вместе в батискафе. Я хочу поговорить с Катрони. Где он?

С этими словами я встал и приблизился к столу, за; которым сидел Сперри.

Ледяное спокойствие Сперри стало таять – медленно, как айсберг, попавший в тропические широты.

– Катрони мертв.

– Нет, сэр, – уверенно возразил я. – Он жив. Я точно знаю это.

– То, что вы знаете, это чушь, молодой человек. Катрони погиб! – Что-то мелькнуло в этих ледяных глазах – то ли страх, то ли скрытая насмешка. – Вы уж поверьте мне.

– Не поверю!

– Это ваше право. – Он снисходительно покачал головой. – Мы не хотим верить тому, что нам не по вкусу. Что ж, мне придется убедить вас – Он опять щелкнул переключателем. – Брукс, один молодой джентльмен интересуется судьбой Катрони. Вы не могли бы дать ему разъяснения на этот счет?

– Слушаюсь, сэр! – отозвался голос в динамике. После короткой паузы дверь открылась и в кабинет вошел коренастый невысокий мужчина. Его борцовское телосложение и надбровные дуги антропоида странно контрастировали с его одеждой – узкой, старомодной лакейской ливреей.

– Сэр? – пожирая глазами Сперри, спросил он.

– Вот этот человек, Брукс, – указал на меня Сперри. – Проводи его и представь ему все доказательства смерти Катрони.

Мне надо было быть настороже. Я и был настороже – и все же я сомневался. Но даже если бы я не сомневался, если бы я знал наверняка – так же, как каждое слово: «Присяги подводника», – про все предательские козни Хэллэма Сперри, что бы я мог поделать?

Ничего. Ничего, кроме того, что я сделал. Я последовал за борцом в лакейской ливрее по обитому гобеленами коридору. Войдя в замаскированную дверь, мы оказались в маленькой комнате с белыми стенами.

Там на узком хирургическом столе лежал мертвец – невысокий, непропорционально сложенный мужчина, на голову которого была надета странная металлическая конструкция со множеством проводов. Провода шли к какому-то огромному агрегату, внутри которого что-то то и дело жужжало и пощелкивало.

Я вдруг вспомнил, что уже видел такое устройство, когда учился в академии. Оно называлось «промыватель мозгов». С помощью этого электронного чудовища можно было извлечь любые секреты из живого человеческого мозга. Огромная уродливая машина стояла в музее академии, и над ней – я хорошо это запомнил – висел довольно красноречивый плакат:

«Использование данного устройства запрещено международной конвенцией. Даже его кратковременное воздействие приводит к серьезному нарушению функций мозга. Более продолжительное воздействие неизбежно вызывает летальный исход».

– Вы хотели взглянуть на Катрони? – глухим голосом спросил обезьяноподобный «лакей». – Это он. Сами видите, мертв. Мертвее не бывает.

– Вы прикончили его! – не смог удержаться я. – Но, значит, он не утонул вместе с моим дядей. А может быть, катастрофы вообще не было? Мне придется сообщить об этом…

«Обезьяна» резко выбросила вперед руку и ударила меня в подбородок. Да, это длиннорукое существо обладало сверхъестественной силой! В глазах у меня потемнело, я отлетел к противоположной стене.

Уже лежа на полу, я смутно услышал голос «обезьяны»: «Ну, заткнулся?» – шаги и щелчок закрывшегося замка.

Прошло немного времени. Я поднялся и подергал дверную ручку – заведомо зная, что это ничего не даст. Дела обстояли худо. Я опять оказался в ловушке. Меня заперли в комнате с мертвецом и угрожающе пощелкивающей машиной. Все мои усилия закончились крахом.

Вдруг дверь открылась, в ней опять показался «лакей». Вслед за тем ко мне втолкнули связанного человека с искаженным от боли лицом – и я узнал Гидеона!

– Он составит тебе компанию! – сказал «лакей». – У вас будет достаточно времени, чтобы вдоволь наговориться!

Дверь опять захлопнулась.

15

НА ДНЕ ВПАДИНЫ

Так прошел час, потом еще один. Мы с Гидеоном коротко обсудили наше бедственное положение. Для этого не потребовалось много времени. Оказывается, негр ждал меня возле резиденции Сперри. На него напали, скрутили и затащили внутрь здания. Теперь мы оба были в плену.

Все случилось так, как предвидел Гидеон.

Негр беспрестанно ходил по комнате, осматривал и ощупывал ее стены, заглядывал в каждую щель. Мне это казалось бессмысленным, я пытался проанализировать наше положение. Мы, похоже, крепко влипли. Все мои сомнения насчет Хэллэма Сперри теперь полностью рассеялись. Это был преступник – пусть в кресле мэра Тетиса, но преступник. Оказавшись у него в плену, мы не могли рассчитывать на чью-нибудь поддержку: во всем подводном городе не было человека, который мог бы прийти к нам на помощь. Боб Эсков, даже если он и получил мою записку, не пожелал меня видеть. Полиция? Если бы ей сообщили, что мы стали жертвами произвола преступников… но без сигнала она не сделает и шага. К тому же мой законные права выглядели более чем сомнительно: если я не явлюсь в отдел иммиграции для замены своих временных документов, обо мне никто не вспомнит. Не больше прав было и у Гидеона. Он был бродягой, обитателем «царства Келли», у него не было друзей или родственников, которые могли бы забить тревогу по поводу его исчезновения.

Нет, на помощь извне рассчитывать не приходилось.

Еще наивней было бы ждать ее из резиденции Сперри. Признаться, я пал духом.

– Джим! Посмотри-ка сюда!

Я взглянул на Гидеона. Он стоял возле «промывателя мозгов», держа в руках кассету с магнитной лентой.

– Джим, на этой кассете есть запись. Скорее всего, на ней записано то, что они вытащили из мозга Катрони!

Осторожно обойдя стол с лежащим на нем трупом, я подошел к Гидеону. Заглядывать в мысли незнакомого мертвого человека казалось мне довольно мерзким делом.

– Ну и что дальше? – спросил я.

– Пока не знаю, – ответил негр, вставляя катушку с пленкой в аппарат. – Я не знаю, что здесь записано, но наверняка это что-нибудь важное. Сперри не стал бы убивать Катрони из-за пустяков. За применение «промывателя мозгов» можно угодить под суд, а Сперри не будет рисковать напрасно.

Негр установил кассету в небольшое углубление и нажал какую-то кнопку. После этого достал откуда-то два шлема с наушниками – они были похожи на странное устройство на голове Катрони, только поменьше размером. Надев один шлем, Гидеон протянул мне второй.

Я надел его – и сразу оказался в ином, далеком мире – мире мыслей другого человека. Я стал видеть его глазами, чувствовать то, что чувствовал он. Я стал свидетелем событий, которые разыгрались несколько месяцев тому назад, вдалеке от Тетиса.

В батискафе их было трое – мой дядя Стюарт, Катрони и Вестервельт – человек, который, как пренебрежительно заметил Сперри, «куда-то сгинул». Циничные слова!

Я слышал все, что они говорили, словно был совсем рядом. Видел, как они ходят по рубке, управляют батискафом, как, манипулируя различными рычагами, колесами и тумблерами, направляют судно все глубже и глубже. Этот батискаф, покрытый иденитовой оболочкой, был личным аппаратом моего дяди и мог выдерживать фантастическое давление.

Они достигли отметки девять километров и продолжали погружение. В общем-то с каждым пройденным метром в эти минуты они устанавливали мировой рекорд. Мерцающая молочным светом иденитовая броня надежно сдерживала колоссальное давление многокилометровой водной толщи.

– Оболочка действует! – Мой дядя радостно похлопал Катрони по спине. Катрони, не отрывая взгляда от указателя глубины, поспешно кивнул. Тут же в моих наушниках послышался неразборчивый шепот: это были мысли Катрони. Хотя я и не разобрал слов, я понял, что это темные и опасные мысли. Я наблюдал за происходящим, затаив дыхание, и смутно чувствовал, как сильно у меня колотится сердце. В общем-то я понимал, что скоро произойдет что-то недоброе.

Погружение продолжалось. Судовой механик Вестервельт следил за работой двигателя, Катрони увеличивал уровень заполнения балластных цистерн. Мой дядя, рыжебородый Стюарт Иден, с видом триумфатора ходил по рубке своего небольшого корабля и напоминал мне древнего викинга, пересекающего штормовую Атлантику назло всем разгневанным морским богам.