Ничего личного. Дилогия

— Я слышал, — кивнул Коркин. — Только не думаю, что придется возвращаться. Смотри, и светлые с мешками.

Мешки у светлых были смешными. Они и на мешки-то не походили — так, пластиковые коробки с ручками. Зато у каждого на поясе висели два таких же клинка, как у Ленты, и лучеметы с запасными батареями. Вот, значит, где девчонка вооружилась. А каменный клинок ей, стало быть, дал Лот. У него вроде бы тоже висело что-то похожее на поясе.

— Знаете, о чем я жалею? — пробормотал, продолжая что-то жевать, прихлебывая из глинки, Рашпик, — Рассказать некому. Некому рассказать все, что с нами приключилось. Ну Хантику можно. Но он не поверит. Или сделает вид, что не поверит.

— Я подтвержу, если привирать не будешь, — пообещал Коркин.

— И тебе не поверит, — махнул рукой Рашпик. — Ну вот скажи, разве можно поверить, что светлый способен превратиться в такой ужас, в который превратился Вери-Ка?

Толстяк растопырил пальцы, сделал страшное лицо и зарычал.

— Похоже, — кивнула Лента. — Только имей в виду — мы еще в Мороси, а вот некоторых, как рассказал мне Коркин, тень Галаду накрывает по всему Разгону. К тому же Лот не раз говорил, что чем ближе к огню, тем больше риск обжечься.

— Ерунда! — скривился Рашпик, — Это как порча, а порча к порченым пристает. При чем тут я? Ты просто не знала Вери-Ка! До баб он был охоч, это…

— Прикуси язык, — посоветовала Яни-Ра, осматривая машину. — Иначе я тебе его отморожу.

— Как это? — не понял толстяк.

— Вернись в ледяную пленку и высунь язык, — посоветовала светлая, — Увидишь.

— Да ну, — сморщил нос Рашпик, хотел глотнуть из глинки и вдруг выронил ее из рук. Среди разлетевшихся осколков оказался кусок льда!

— Видели мы эти фокусы, — прошипела Лента вослед севшей в кабину светлой.

— Садимся, — скомандовал Пустой, подталкивая оторопевшего Рашпика, — Кто свалится — побежит пешком.

Город, который еще вчера показался Филе негостеприимным, теперь вызывал ужас. Вопросов по поводу отсутствия костей после ночного пиршества ни у кого не возникло. На площади, которая с вечера была завалена трупами, с утра не оказалось даже пятен крови. Едва машина, место за управлением которой занял приободрившийся чернявый Йози-Ка, пересекла защитный периметр, разговоры смолкли как один.

— А ведь конец базе светлых, — пробормотал, обернувшись на обгорелые ангары и боксы, Кобба. — Такое без связи с Жагатом не восстановить. Ты слышал, парень? И с тросами воздушки все не так просто. Ордынцев, конечно, их беспилотники посекли в предгорьях, а вот горную базу они потеряли.

Филя ничего не ответил. Он помнил короткий и до странности спокойный рассказ Яни-Ра, что дежурившие на горной базе Вери-Ка и Твили-Ра уничтожили в предгорьях атакой беспилотных аппаратов орду вместе с ее главарем, использовали то самое хитрое и страшное изобретение Вери-Ка, который оказался не просто техником, а каким-то биотехнологом, но потом Твили-Ра передала, что нет больше и базы, и беспилотников, потеряна связь со спутником, в отсеках творится что-то страшное, все горит, но она успела заблокироваться в кабине. Затем связь прервалась, но тень Галаду на мониторе Йози-Ка рассмотрел. Воздушку пришлось остановить, пожертвовав Твили-Ра, но Тарану это не задержало.

— Человек не мог уцелеть, падая с такой высоты! — отстранение, словно думала о чем-то своем, повторяла Яни-Ра.

Машина ползла по серым плитам почти беззвучно, и все-таки светлые не могли слышать слов отшельника. Тем не менее Яни-Ра обернулась, посмотрела на аху через стекло кабины, но ничего не сказала.

— Здесь я шла пешком, — прошептала Лента, щекоча губами Филе ухо, — Боялась страшно, не знала, в какую сторону идти. Второй раз убегала: первый раз плохо кончилось. Полгода играла в паиньку. И пошла в другую сторону, в которой меня и не искали. Дошла до девятой пленки, шагнула, вспомнила все и…

— И… — устал ждать продолжения фразы Филя.

— Проплакала весь день, — ответила Лента, — Заблудилась. Так бы и осталась там навечно, но меня нашел Лот. Отвел к себе. Кое-чему научил. Кое-что рассказал.

— А кто он? — спросил Филя.

— Узнаешь, — неопределенно ответила Лента, — Если он захочет, чтобы ты узнал. Только вот я не знаю до сих пор.

— А ты уже не хочешь мстить светлым? — прошептал Филя.

— Мертвых не добивают, — прикрыла глаза Лента.

Четыре мили вылились в почти час неспешной езды по потрескавшимся каменным плитам. Вскоре Филя понял, что чем дальше к западу, тем выше становились здания и шире улицы. Значит, площадь с памятником вовсе не была центром руин. Он даже пытался вставать на брус, чтобы разглядеть, далеко ли тянутся развалины, но, несмотря на то что день был пасмурным, впереди все плыло — как над Гарью в жаркий летний день.

— Что ты там хочешь рассмотреть? — толкнула Лента локтем ерзающего мальчишку.

— Девятую пленку, — недовольно пробурчал Филя, — Пора бы уже. И не так уж жарко с утра, но от камня парит так, что ничего не видно, все расплывается.

— Дурак ты, Филя, — хмыкнула Лента. — Это и есть девятая пленка.

— Так она прозрачная? — вытаращил глаза мальчишка.

— Нет, — закрыла глаза Лента. — Она как зеркало. Как кривое зеркало. С этой стороны.

— Приехали, — объявила Яни-Ра.

Девятая пленка была лишь немногим выше зданий, и казалось, что она резала поперек не только улицу, но и сами здания. Филя спрыгнул с машины, поправил на плече дробовик и шагнул к колышущейся поверхности, в которой отразился он сам вместе с машиной и друзьями за спиной. С друзьями и со светлыми.

— Подожди, — окликнула его Яни-Ра.

— Я и не думал совать туда голову первым, — замахал руками Филя. — Я и так помню всю свою жизнь. Она маленькая пока. И в ней не так много хорошего было.

— Я не об этом и не тебе. — Яни-Ра была напряжена. Она смотрела на механика. — Там, после девятой пленки, все может измениться. Все будет не так, как теперь.

— Все будет так, как есть на самом деле, — сказал Пустой, — Если она и в самом деле возвращает память.

— Как есть на самом деле, не будет никогда, — отрезала Яни-Ра. — Хотя бы потому, что «на самом деле» у всех разное. И ты, пройдя через девятую пленку, прочитаешь собственное прошлое, а не чье-нибудь.

— Послушай, — Пустой опустился на край платформы. — Я пять лет прожил по соседству с вашей базой. Я сотни раз пытался поговорить с тобой, с Йози-Ка, с Рени-Ка, с Ве– Ри-Ка, со всеми. Как теперь выяснилось, вы держали меня на поводке. Сейчас он оборвется. Тебе есть что сказать мне До того, как я что-то узнаю сам?

— Того, что хочу узнать я, нет в твоем прошлом, — отрезала Яни-Ра. — Но ты должен знать: то, что сделал ты, или кто-то связанный с тобой, или кто-то, кому, может быть, этот кто-то пытался помешать, принесло столько горя моему миру, что никакая боль, нанесенная тебе, не восполнит даже его ничтожной части.

— Все остальное после девятой пленки? — переспросил Пустой.

— Да, — кивнула Яни-Ра, — Но совать в нее голову бесполезно — спроси хотя бы Ленту.

Пустой поднял глаза на примолкшую девчонку, она кивнула.

— Надо проходить сквозь.

— И браться за руки, иначе все прошедшие через пленку окажутся в разных местах, — продолжила Яни-Ра, — Там можно заблудиться.

— Вы идете с нами? — спросил Пустой.

— Чтобы ты мог получить ответы на все вопросы, — сказала Яни-Ра. — Так же, как и мы.

— Ну, — нетерпеливо притопнул Филя, — Кто возьмет меня за руки?

— Лента! — протянул руку Пустой.

Филя стиснул ладонь Ярки, которая другой рукой не отпускала Коркина, и с удивлением почувствовал крепкое пожатие Яни-Ра. Затрясся, вспомнив замерзшую воду в глинке, и тут же устыдился собственного отражения — белобрысого перепуганного коротышки, маленького даже на фоне двух тонких и хрупких женщин.

— Руки не разжимать, — твердо сказала Яни-Ра. — Один шаг — и все.