В ожидании Олимпийцев

Фредерик Пол

В ожидании Олимпийцев

1. ЧТО ТАКОЕ НЕ ВЕЗЕТ...

Если бы я описывал все это в романе, то главу о последнем дне своего пребывания в Лондоне назвал бы «Что такое не везет...». А денек был самый препаршивейший: конец декабря, самый канун праздников. Холодно, мокро и вообще – паршиво (я уже упоминал, что это был Лондон?), но все были охвачены ажиотажем, связанным с ожиданием: буквально только что объявили, что Олимпийцы прибудут не позднее августа будущего года, так что каждый заранее балдел от восторга. Свободного такси мне найти не удалось, так что на встречу с Лидией я опоздал.

– Ну, как там в Манахаттане? – спросил я, садясь рядом с ней в кабинке, сразу же после скорого поцелуя в знак приветствия.

– Так себе, – ответила она, наливая мне выпить. Лидия тоже была писательницей... Во всяком случае, они называют себя так. Она из тех, кто волочится хвостом за всякими знаменитостями, записывает все сплетни и анекдоты про них, а потом все это публикует в книжках для простаков. Но ведь это не настоящий писательский труд, в нем нет ни капельки творчества. Правда, бабки это дает приличные, да и сам сбор данных, как называет этот процесс Лидия, сплошное удовольствие. Сама она тратила на шастание за знаменитостями массу времени, что совершенно не способствовало нашему собственному роману. Лидия подождала, пока я выпью первый стакан, после чего спросила:

– Ты уже закончил свою книжку?

– Не называй ее «моей книжкой», – ответил я. – У нее имеется название – «Ослиная олимпиада». После обеда я иду по поводу нее к Маркусу.

– Я бы не назвала это потрясающим, – заметила Лидия. Она всегда охотно делится своим мнением относительно того, что ей не нравится. – Тебе не кажется, что уже поздно писать еще один научный роман про Олимпийцев? – Потом она умильно улыбнулась и добавила: – Юл, мне надо тебе кое-чего сказать. Только сначала выпей.

Я уже знал, что меня ждет, и это была первая на сегодня невезуха.

А ведь я своими глазами наблюдал весь процесс. Еще перед ее последней «исследовательской» поездкой за океан я стал подозревать, что поначалу пламенное чувство Лидии ко мне слегка притухло, посему не был обескуражен, когда теперь, без всяких предисловий, она заявила:

– Юл, у меня есть другой.

– Понял, – сказал я. Нет, я и вправду понимал, поэтому налил себе еще один, третий стаканчик, в то время, как она рассказывала:

– Это бывший космический пилот, Юл. Бывал на Марсе, на Луне, везде. И вообще, парень чудесный. Ты не поверишь, но он у нас еще и чемпион по борьбе. Ясное дело, такое частенько случается, он женат, но поговорит про развод, когда дети немного подрастут.

Тут она с вызовом поглядела на меня, явно желая, чтобы я назвал ее дурой. Но я не собирался чего-либо говорить вообще, но, на тот случай если бы собрался, Лидия тут же добавила:

– Только не надо говорить, что ты об этом думаешь.

– А я ничего и не думаю, – запротестовал я. Она вздохнула.

– Ты хорошо перенес это, – сказала она, но прозвучало это так, будто я ее разочаровал. – Выслушай меня, Юлий. Я вовсе не подстраивала все это заранее. Можешь поверить, я испытываю к тебе массу симпатии. Мне бы хотелось, чтобы мы оставались друзьями...

Где-то с этого места я перестал ее слушать. Она говорила еще о чем-то, в том же духе. Но если что и застало меня врасплох, то это подробности. В принципе, осознание конца нашего романа я принял даже чересчур спокойно. Мне всегда было известно, что Лидия питает слабость к сильным людям. Хуже того, она никогда не уважала того, что я писал. Как и многие другие, она презирала научные романы, изображающие будущее и приключения на дальних планетах – так чего мне было ожидать?

Поэтому я попрощался с ней улыбкой и поцелуем (и то, и другое не было слишком уж сердечным) и направился в контору к своему издателю. А вот там уже меня встретила другая неудача. И от нее стало действительно больно.

Редакция Марка располагалась в старом Лондоне, над рекой. Это старая фирма, в старом здании, и люди, работающие здесь, тоже немолодые. Когда фирме нужны были для работы чиновники или редакторы, сюда обычно принимают бывших преподавателей, ученики и студенты которых уже выросли и в них не нуждаются. Фирма переподготавливает их для новой деятельности. Понятное дело, это относится только лишь к низшим должностям; высшие, как, например, сам Маркус – это свободные работники управляющего звена с постоянным жалованием, с правом на вечные, обильно подливаемые спиртным обеды с авторами, которые заканчиваются чаще всего уже значительно позже обеденного времени.

Мне пришлось ожидать целый час: явно, что сегодня случился именно такой обед. Я не сердился, так как был свято уверен, что наша встреча будет краткой, приятной и выгодной в финансовом отношении. Мне было хорошо известно, что «Ослиная олимпиада» – один из лучших моих научных романов. Даже название было хитро продумано. У книжки был подтекст в классике, аллюзия к «Золотому Ослу» Луция Апулея двухтысячелетней почти давности. Классические сюжеты я превратил в комический, приключенческий рассказ о пришествии истинных Олимпийцев. Я заранее могу определить, понравится книжка или нет, и в данном случае уже знал, что читатели буквально набросятся на нее.

Когда, в конце концов, я добрался до Маркуса, у того были остекленевшие глаза, как и всегда после обеда с автором. На столе лежала машинопись моей книги.

И вот тут-то я увидал приколотую к ней карточку с красной каймой, и это был первый знак плохих вестей. Карточка была заключением цензора, а красная кайма означала запрет на издание.

Марк не стал меня томить.

– Мы не можем это издать, – сказал он, ложа руку на машинопись. – Цензоры наложили запрет.

– Они не имели права! – взвизгнул я, из-за чего сидящая в углу пожилая секретарша окинула меня неприязненным взглядом.

– Но ведь посмели, – парировал Марк. – Могу даже сказать, что тут написано: «...характер романа может оскорбить членов делегации Галактического Консорциума, которых принято называть Олимпийцами...» И еще: «...что угрожает безопасности и спокойствию Империи...» Тут имеется еще целая куча различных слов, в сумме означающих «Нет!». Ни о каких переделках нет и речи, абсолютное вето. Теперь это уже макулатура, Юл. Забудь о ней.

– Но ведь все пишут про Олимпийцев! – простонал я.

– Все писали, – поправил меня Марк. – Сейчас, когда «они» уже близко, цензоры предпочитают не рисковать.

Маркус развалился в кресле, потирая глаза. Он явно жалел, что не отправился вздремнуть, вместо того, чтобы рвать мне сердце. А потом добавил усталым голосом:

– Так что ты собираешься делать, Юл? Напишешь для нас что-нибудь вместо этого? Только, понимаешь, надо будет сделать быстро. Секретариат не любит, когда кто-нибудь затягивает сроки выполнения договора больше чем на месяц. И это должно быть что-то приличное. Ни в коем случае для отмазки не пытайся вытащить какое-нибудь старье из ящика своего письменного стола. Впрочем, я и так уже все видел.

– Демон подери, да как же я смогу написать совершенно новую книжку за месяц?! – воскликнул я.

Маркус пожал плечами. Сейчас он выглядел еще более сонным и еще менее заинтересованным моими проблемами.

– Не можешь, так не можешь. Остается только вернуть аванс.

Я тут же сбавил обороты.

– Да нет, в этом необходимости нет. Хотя и не знаю, закончу ли я за месяц...

– А я знаю, – перебил он меня, снова пожав плечами. – Идея у тебя имеется?

– Марк, – терпеливо сказал я, – у меня всегда есть идеи для новых книг. Таков уж профессиональный писатель. Это же машинка для производства идей. У меня всегда идей больше, чем я могу использовать...

– Так что? – уперся он на своем.

Тут уж я сдался, поскольку, если бы сказал «да», ему сразу же захотелось бы узнать, а что это за идея.

– Ну, еще не совсем... – признался я честно.