Страница 8 из 312
– Хочешь сказать, что у них ещё ничего не готово? – понимающе усмехнулся Хрущёв.
– Думаю, да. А начальство с перепугу их к тому же на уши поставит и будет ежедневно капать на мозги, ну там, торопить, – ответил Устинов. – Есть некоторая вероятность, что хотя бы один проект из-за этой спешки, наоборот, задержится. Попробуй-ка работать, когда взбешённое начальство над душой стоит?
– Умно, – усмехнулся Никита Сергеевич. – То есть, ты считаешь, что спутник запускать надо сразу, по готовности?
– В общем, да. Королёва ни в коем случае не торопить, но и не сдерживать, – согласился Устинов. – Пусть отрабатывает свою двухступенчатую, и как только будет готов – запускаем спутник. А там пусть американцы думают: можем ли мы к ним боеголовку забросить, или не можем – спутник-то вон он, над головой бибикает.
Тема фантастической литературы была неожиданно продолжена Иваном Александровичем Серовым. В тот же день, вечером 27 февраля он принёс Хрущёву толстую стопку распечатанных книг.
– Это что, Иван Александрович? – спросил Хрущёв.
– Фантастика.
– Из ноутбука?
– Из смартфона. Там, как оказалось, целый архив книг, написанных, начиная с 1950-х и до 2012 года, – ответил Серов. – Я подумал, что тебе стоит с ними хотя бы кратко ознакомиться, и поддержать некоторых авторов. Особенное внимание обрати на Ивана Ефремова и вот этих двоих... Стругацкие, Аркадий и Борис.
– Почему именно на них?
– Они будущее описывают. Не такое, как получилось «там», а настоящее, правильное. Коммунистическое. Такое, какое мы должны были построить, – пояснил Серов. – У народа должна быть мечта. Нет, не просто мечта – Цель. Но не у каждого достаточно воображения, чтоб ясно, в подробностях, эту цель себе представить. Вот для этого такие книги и нужны.
– Это правильно. А писатели эти... они сейчас уже публиковались? – спросил Хрущёв.
– У Ефремова вышли две книги рассказов и повесть «Великая дуга». Хотя написал он больше, – ответил Серов. – Главную свою книгу – «Туманность Андромеды», он пишет сейчас. (1955-1956). Её надо будет как можно скорее издавать и экранизировать. Она для понимания сущности коммунистического общества даст больше, чем работы Маркса и Ленина. Хотя бы потому, что написана художественным языком.
– Ну, это ты загнул... – с лёгким возмущением заявил Хрущёв.
– А ты сначала почитай, а потом судить будешь, – парировал Серов. – И Стругацкие тоже. У них главная книга ещё не написана. Сейчас они пишут повесть «Страна багровых туч», об экспедиции на Венеру.
– Ого! – заинтересовался Хрущёв. – А об условиях на Венере они знают?
– Откуда? – усмехнулся Серов. – И не надо, чтобы знали, иначе хорошей повести не будет. А книга получится отличная, её тоже экранизировать надо обязательно. И издавать в 57-м, а то в «той истории» их в издательстве два года мурыжили.
– Главная их книга – «Полдень, XXII век», выйдет в 1962-м году. В ней они дают этакий общий обзор коммунистического мира, такого, каким они его видят. И знаешь, я вот почитал, – Серов взял в руки одну из распечаток. – Мне самому захотелось жить в таком мире.
– Спасибо что принёс, – сказал Хрущёв, задумчиво листая распечатанную книгу. – Только не знаю, будет ли время прочитать всё это... Вон, видишь, сколько чтива на вечер отложено? – он указал на стопку серо-голубых папок с официальными документами.
– А ты помаленьку, каждый вечер перед сном, – посоветовал Серов. – У меня тоже, знаешь, времени не вагон. Но 15-20 минут выкроить можно.
– Попробую, – согласился Хрущёв.
Разговором с Серовым он не ограничился. На несколько вечеров отложив часть не самых срочных документов, Никита Сергеевич углубился в чтение принесённых Иваном Александровичем распечаток. Он одолел «Туманность Андромеды», и «Час Быка» Ефремова, «Полдень» и «Жук в муравейнике» Стругацких. Эти книги Серов рекомендовал прочесть в первую очередь. Потом прочёл «Страну багровых туч».
Результатом стал разговор с Алексеем Ивановичем Аджубеем о поддержке начинающих писателей-фантастов на всесоюзном уровне со стороны прессы. Аджубей, уже предлагавший сделать литературную страничку в «Комсомолке», согласился сразу, и вскоре представил Хрущёву план мероприятий.
Никита Сергеевич начинание зятя поддержал, и вскоре «Комсомольская правда» начала публиковать на отдельных вкладках фантастические рассказы и повести. Аджубей придумал хитрый ход: литературный вкладыш «Комсосолки» верстался так, чтобы его можно было сложить по линиям сгиба в виде тетрадки формата А5, разрезать и сшить. Затем получившиеся брошюрки можно было объединить в самодельном переплёте. Так была решена проблема малых тиражей фантастики. А заодно и тираж «Комсомольской правды» взлетел до недостижимых ранее величин.
Аджубей пошёл даже на печать литературной странички на чуть более плотной бумаге, чем обычная газетная – для долговечности получаемых книг.
Редакторы других газет скрежетали зубами от зависти. А потом и сами начали печатать собственные литературные странички и целые литературные приложения. Советские газеты неожиданно стали интересными – вначале их раскупали из-за вкладышей с фантастикой, но по инерции читали и другие статьи. Да и журналисты как-то подтянулись, чтобы соответствовать подросшему литературному уровню своих изданий.
Павел Владимирович Клушанцев был крайне удивлён, когда в его студию ворвался с выпученными глазами директор киностудии «Леннаучфильм».
– Павел Владимирович! Вы чего натворили?
– Я? Насколько мне известно – ничего, – невозмутимо ответил Клушанцев. – А что?
– Приехал Михайлов!
– Какой Михайлов? – не понял причину возбуждения директора киностудии Клушанцев.
Ну, приехал, ну, Михайлов... Мало ли в Бразилии Педро...
– Михайлов! Наш министр культуры! С ним целая делегация! Идут сюда! Я даже не разглядел, кто там ещё! – директор был явно перевозбуждён. – Приберитесь здесь, живо! А я побегу встречать!
– Не надо ничего прибирать! – послышался от дверей странно знакомый голос.
Павел Владимирович готов был поклясться, что совсем недавно слышал его по радио.
– Нечего нарушать Павлу Владимировичу творческий процесс!
Удивлённый донельзя Клушанцев обернулся, и увидел входящего в его студию Никиту Сергеевича Хрущёва. Следом за ним шёл министр культуры Михайлов, секретарь Московского горкома КПСС Фурцева, высокий генерал, которого Клушанцев в лицо не знал, а за ними – Михаил Клавдиевич Тихонравов, с которым Клушанцев консультировался недавно перед съемками, и ещё один человек, плотный, кряжистый, уверенный в себе.
– Здравствуйте, Павел Владимирович, – поздоровался с Клушанцевым за руку Хрущёв. – Извините нас за вторжение, но по времени мы ограничены.
Никита Сергеевич после визита в конце 1953 года в ИТМиВТ к академику Лебедеву оценил, какой замечательный переполох вызывает у разжиревших чиновников его внезапное появление, и теперь периодически пользовался этим приёмом.
– Здравствуйте, товарищ Хрущёв, – ошалевший Клушанцев пожал руку Хрущёва, искренне не понимая столь неожиданный интерес руководства страны к его скромной персоне.
– Ну, своего министра, Николая Александровича вы всяко знаете, – представил визитёров Хрущёв. – И Михаила Клавдиевича тоже. Это – Екатерина Алексеевна Фурцева, Иван Александрович Серов, председатель Комитета ГосБезопасности, и руководитель Михаила Клавдиевича... фамилию его назвать не могу, это секрет, называйте его просто Сергей Павлович.
Фурцеву Хрущёв притащил на киностудию специально, узнав из составленной сыном справки, что именно она была в «той истории» причиной отказа Клушанцева от художественных фильмов после выхода в 1961 году «Планеты бурь»
– Мне тут Михаил Клавдиевич сказал, что вы снимаете научно-популярные фильмы об освоении космоса, – пояснил цель своего визита Хрущёв. – Эта тематика чрезвычайна важна для правильного воспитания подрастающего поколения. Не покажете ли нам хотя бы пару отрывков из того, что вы сняли в последнее время?