Страница 291 из 312
ГРУ удалось добыть чертежи только что появившегося во Франции вертолётного двигателя Turbomeca Astazou, как раз вышедшего на испытания в 1957 году. Ссориться с французами по поводу краденого двигателя не стали, а просто купили лицензию на производство, причём сделали хитро. Лицензию купил не СССР, а частное лицо – один индийский бизнесмен. Формально Индия входила в ВЭС в качестве «ассоциированного члена», социализмом там пока что и не пахло, что позволяло протаскивать через неё западные технологии, которые не всегда получалось раздобыть через советско-французский концерн «Citroёn Russe».
А бизнесмен – он и в Индии бизнесмен. Условия лицензии позволяли продавать на экспорт двигатели целиком. А он поставлял в СССР даже не двигатели, а их агрегаты, из которых потом в СССР монтировался двигатель. Несколько позднее, когда де Голль рассорился с США, и Франция вышла из НАТО, СССР также купил официальную лицензию на производство французских двигателей, а заодно был начат проект совместного создания лёгкого вертолёта на базе французского «Алуэтт-3»
Но финт с индусами позволил начать испытания ракеты с ГТД и импеллером даже раньше, чем начался выпуск лицензионных двигателей в СССР, а заранее спёртые чертежи – провести заблаговременную подготовку производства к серийному выпуску двигателей.
Параллельно Михаил Макарович Бондарюк, уже было переориентированный на проектирование малогабаритных ядерных реакторов космического базирования, получил задание на разработку линейки прямоточных воздушно-реактивных двигателей разных размеров и тяги. Эту работу он не забрасывал и до того, работая с разработчиками боеприпасов в области создания активно-реактивных артиллерийских снарядов. Теперь же его фронт работ существенно расширился. Прямоточки требовались и для ПКР, и для перспективных зенитных ракет, и – на отдалённое будущее – для создания гиперзвуковых воздушно-космических самолётов.
В 1957 году начали одна за другой выходить на испытания не только баллистические ракеты. Начались испытания ПКР П-15, и ещё одной, более крупной, сверхзвуковой крылатой ракеты П-5 конструкции Владимира Николаевича Челомея.
Первый бросковый запуск ракеты П-5 – без маршевого двигателя и автомата раскрытия крыла состоялся 12 марта 1957 г. на полигоне НИИ-2 в Фаустове.
Первый этап летных испытаний П-5 проходил в Балаклаве с августа 1957 года по март 1958 года. Использовался плавучий стенд 4А со стартовым контейнером СМ-49. В то же время 22 ноября 1957 года начались пуски П-5 с подводной лодки С-146 проекта П-613 на полигоне в Белом море.
П-5 была первой ракетой, на которой в процессе проектирования было изначально заложено автоматическое раскрытие крыла и старт из того же контейнера, в котором ракета хранилась. Вообще хранение изделия на носителе в контейнере, изначально связанное с размещением на подводной лодке, оказалось удачной находкой КБ Челомея и использовалось при размещении его ракет и на надводных кораблях, и в береговых комплексах. При этом ракета была защищена и от капризов погоды, и от случайных повреждений во время эксплуатации носителя. Вначале предполагалось, что ракеты будут размещаться на средних подводных лодках проектов 644 и 665, строившихся на базе дизельной лодки проекта 613.
П-5 оснащалась турбореактивным двигателем, запускавшимся ещё в контейнере перед стартом. Из контейнера ракету выбрасывали и разгоняли два твердотопливных ускорителя. Такая конструкция ограничивала возможности комплекса только надводным стартом. Для кораблей разницы не было, а для подводных лодок это было критично.
Впрочем, у вероятного противника в то время на вооружении подводных лодок были ракеты «Регулус-1» также с надводным стартом. Старт из-под воды требовал других конструктивных решений в части двигателя.
Ракета имела подфюзеляжный воздухозаборник, за счёт чего освобождалось место в передней части фюзеляжа для размещения системы наведения. В сочетании с короткими узкими стреловидными крыльями, при хранении сложенными вниз и прижатыми к фюзеляжу, а также крошечным, направленным вниз килем это придавало ей стремительные хищные очертания. П-5 была смертоносно красива.
Первоначально планировалось её применение по наземным целям, как носителя ядерного оружия. Хрущёв не доверял Устинову принимать решения ни по одному вопросу, связанному с работами Челомея. Историю эксплуатации П-5 на флоте Никита Сергеевич проанализировал по «тем документам» лично. И пришёл к неожиданному выводу, что в качестве стратегической ракеты она... не нужна. К тому времени, как сама ракета и её носители будут испытаны и запущены в серию, уже появятся баллистические ракеты со значительно большей дальностью. Точность у П-5 также была невелика, не лучше, чем у тогдашних баллистических ракет. Зато из неё можно было сделать вполне приличную сверхзвуковую ПКР.
Именно такая задача и была поставлена перед Челомеем.
(В реальной истории в первом квартале 1956 г. т.е. за три года до принятия на вооружение П-5 в ОКБ-52 в инициативном порядке начались работы над самонаводящимся самолетом-снарядом,получившем литерное обозначение П-6. Предполагалось, что он будет являться модификацией П-5, оснащенной радиолокационной головкой самонаведения и новой БСУ. Инициативу ОКБ-52 сначала поддержал руководитель ЦКБ-18 П.П. Пустынцев, а затем и Главком ВМФ. См. В. Асанин, «Ракеты отечественного флота»)
Первоначально Владимир Николаевич опешил:
– Никита Сергеич, за такие сроки невозможно сделать систему наведения!
– А ты постарайся, – ответил Хрущёв. – А то Бериев тебя обойдёт. Мы ему П-10 поручили делать.
П-10 замышлялась как стратегическая крылатая ракета, но большего размера, для размещения на более крупных носителях на базе дизельных лодок проекта 611. Проект Бериева был отменён на достаточно ранней стадии (АИ)
– Не знаю... – покачал головой Челомей.
– Я тебе подскажу, – усмехнулся Хрущёв. – Ты делай сначала ракету с ядерной боевой частью, и с подводным взрывом. Ей в авианосец попадать необязательно. Даже если рядом рванёт – мало не покажется. Зато у тебя летающая ракета уже будет. А тем временем электронщики систему наведения сделают. Да, и с Березняком скооперируйся насчёт самонаведения. Но, сразу закладывай полную унификацию. Когда будешь полноценную ПКР из неё делать, надо, чтобы на лодке можно было ядерную ракету из пусковой вытащить и ПКР засунуть, без всяких дополнительных работ.
Никита Сергеевич хорошо помнил, что в «той истории» для перевооружения лодки с П-5 на П-6 приходилось менять разъёмы, и пообещал свояку лично проследить за соблюдением требований унификации.
Проанализировав по переданным Серовым документам проблемы ПКРК П-6, Владимир Николаевич Челомей наметил основные недостатки, которые следовало устранить. Прежде всего необходима была унификация П-5 и П-6 по разъёмам. Вторая, пока неустранимая проблема – надводный старт ракет по наклонной траектории. Точность стрельбы была неудовлетворительна, хотя её можно было улучшить применением ГСН. Ракета была чувствительна к погодным условиям – температуре воздуха, направлению и силе ветра, что сильно влияло на дальность. Она не могла летать над местностью со сложным рельефом, но для ПКР это не являлось существенным недостатком. Пока ракета на большой высоте летела к цели, противник мог успеть навести на неё воздушный патруль перехватчиков, в том числе – с авианосца.
У П-5 было одно важное преимущество – после старта стратегическая версия ракеты не нуждалась в связи с лодкой, едва ли не впервые на флоте реализовав принцип «выстрелил и забыл». ПКР на тот момент так действовать не могли, нуждаясь в указании приоритетных целей оператором вручную.
Но недостатков было больше.
Уязвима была не только ракета, но и лодка-носитель. Радиус обнаружения целей был ограничен низко расположенной антенной радара на подводной лодке. Согласно полученной информации, старт ракет мог осуществляться только двумя последовательными залпами по 4 ракеты с промежутком между залпами по 12 минут. Это было ограничение тогдашней несовершенной аппаратуры наведения.