Страница 30 из 36
Как писал психоаналитик Б. Беттельхейм: «Сейчас как никогда детям нужны сказки и их герои, которые в одиночестве познают окружающий мир». Как показали исследования психологов, дошкольник легко переходит к магическому отражению реальности. Изучая моральное развитие детей 4–7 лет, Е. В. Субботский в одной из экспериментальных ситуаций задавал им следующие вопросы: «Может ли предмет исчезнуть, если его положить в коробочку?», «Может ли он превратиться в другой предмет или появиться в коробочке (в реальной жизни или в сказке)?» Большинство дошкольников утверждали, что в жизни это невозможно, а в сказке такое вполне может произойти. Затем экспериментатор рассказывал историю о том, как одной девочке подарили волшебную шкатулку, превращающую обычные бумажки в красивые почтовые марки. На другой день ребенка приглашали в комнату, где стояла специально сконструированная коробочка. Конструкция позволяла помещать внутрь предмет и незаметно для испытуемого подменять его или прятать. Экспериментатор указывал ребенку на коробочку и говорил, что это «та самая шкатулка». Далее при первом открывании шкатулки дошкольник «превращал» бумажку в марку, при втором – она «исчезала», а при третьем открывании шкатулки марка появлялась вновь. Наблюдения за детьми показали, что дошкольники всех возрастов прибегали не к рациональным объяснениям (проявляющимся в осмотре шкатулке, анализе ее устройства и т. д.), а к магическим действиям (произнесение «волшебных слов», совершение особых жестов и т. д.).
«Магичность» детского мышления часто выражается в том, что для ребенка не существует четкой границы между живыми и неживыми объектами. Ему интересны камни, деревья и животные, он закономерно (в силу своих возрастных особенностей) ожидает от них ответов, а потому обращение героев сказки к природе понятно любому малышу. И в этом нет ничего странного – многие родители сами интуитивно говорят с предметами, чтобы повлиять на поведение ребенка. Так, например, для того чтобы ребенок съел завтрак, взрослый может сказать: «Посмотри, как загрустила котлетка, наверное, она хочет, чтобы ты ее скушал!»
Сказка близка ребенку и потому, что она не учит и не поучает его. Он сам, сопереживая и идентифицируя себя с героем, проживает все его страдания и трудности и таким образом приходит к пониманию того, что действительно ценно. В отличие от повестей и рассказов, сказки не имеют прямого отношения к внешнему миру: их задача сориентировать ребенка в собственных переживаниях и размышлениях. Например, в сказке «Три поросенка» повествуется о трех братьях, двое из которых решили жить так, как им хочется – они не стали тратить много времени на то, чтобы построить домик. Третий брат пожертвовал желанием играть, поскольку смог понять жизненную важность надежного укрытия. В результате три поросенка смогли укрыться от злого волка именно в домике третьего брата. Эта сказка позволяет ребенку осмыслить такие приоритеты, как дело и отдых. При этом решение этой непростой задачи происходит ненавязчиво, в привлекательной, захватывающей форме.
Казалось бы, в басне И. А. Крылова «Стрекоза и муравей» обсуждается та же проблема, но у стрекозы, которая «лето красное пропела», не остается шансов для спасения. В результате, как писал J1. С. Выготский, ребенок всем сердцем радуется вместе со стрекозой и настолько горько переживает ее трагическую судьбу, что не видит за этим грустным событием какой-либо жизненной справедливости.
Взрослые, читая сказку ребенку, не всегда понимают все ее детали. Знакомя ребенка со сказкой, не нужно менять ее конец или «выбрасывать» нежелательные действия того или иного персонажа, поскольку они обладают важными смыслами. Например, в сказке «Рыбак и джинн» старик трижды забрасывает невод и вылавливает всего лишь бутылку. Он открывает ее, и из бутылки появляется джинн, который грозится убить старика. Такое развитие событий противоречит картине мира, которую пытаются построить взрослые: ведь старик освободил джинна (то есть сделал хорошее дело) и тот должен быть ему благодарен. Джинн говорит о том, что, просидев в бутылке сто лет, он хотел озолотить того, кто его освободит; он хотел открыть освободителю все сокровища земли, но прошло еще четыреста лет, и никто не пришел к нему на помощь. Тогда джинн поклялся исполнить три любых желания того, кто вызволит его. И вновь ожидания джинна растянулись на длительные годы. Тогда он решил убить любого, кто откупорит бутылку.
Смысл этой сказки понятен не каждому взрослому, но с точки зрения психоанализа, чувства джинна соответствуют тому, как чувствует себя маленький ребенок, когда его покидают родные. Долгое время он ждет их появления, представляет, как он будет рад, когда они придут. Но время проходит, ребенок начинает злиться, что никто не возвращается, и представляет картины мести взрослым. Поэтому мысли джинна оказываются вполне реалистичными для ребенка – переход от желания вознаградить к желанию наказать знаком малышу. Проживание ребенком этой ситуации в сказке позволяет ему овладеть своими чувствами. Но если взрослый пропустит этот момент, то сказка превратится в обычную историю с хорошим концом.
Теперь обратимся к сказке Ш. Перро «Красная Шапочка». В ней злой волк съедает бабушку, занимает ее место и нападает на Красную Шапочку. Если объективно посмотреть на эту ситуацию, то она кажется абсурдной – ни один волк не может превратиться в бабушку. Однако ребенок видит, что иногда самые близкие люди ведут себя так, что он просто не может поверить своим глазам: бабушка, которая была всегда так мила и добра, может стать страшной, обругать или даже наказать его. Что тогда делать малышу? Ребенок не может поверить в то, что бабушка не любит его, и потому он прибегает к следующей хитрости: в те минуты, когда бабушка сердится и ругает его, он представляет себе, что это не бабушка, а страшный серый волк. Как повествует сказка, в конце бабушка все равно вернется и будет добра к своей внучке. Такие фантазии не редки для детей. Описано множество случаев, когда дошкольники представляли, что в то время, когда взрослые их наказывали, настоящие родители, по их мнению, были похищены злобными пришельцами.
Интересно, что и сами дети нередко воспринимают себя двойственно; они видят в себе послушного и непослушного ребенка. Малыш может весь день хорошо себя вести, ни разу не намочить постель, а ночью проснуться и закричать: «Кто-то описал мою постель!» Это не значит, что ребенок хочет свалить вину на кого-то другого. Скорее, это говорит о том, что малыш еще слишком мал, чтобы принять свою двойственную природу.
Кроме того, в сказке «Красная Шапочка» раскрывается сложная структура детского сознания. Красная Шапочка – это сам ребенок, готовый веселиться, доверять миру и делать разные глупости. Волк – отражение того, что будет, если свернуть с «хорошего» пути, указанного близкими взрослыми. А охотник – образ строгого родителя, который спасает ребенка в трудной ситуации и наказывает волка. Важно понимать, что и Красная Шапочка, и волк – проявления противоречивости детского начала. Вот почему Красная Шапочка предлагает охотнику набить живот волка камнями (разумный охотник, скорее всего, просто бы застрелил волка). В сказке показано, что, объединившись со взрослым, ребенок может справиться со своими, не всегда хорошими желаниями.
Некоторые родители, замечая, что ребенку понравилась сказка, переходят к чтению других, не менее увлекательных сказок. Однако если малыш говорит, что сказка ему интересна, это означает, что он чувствует в ней что-то важное для себя и хочет услышать ее еще раз. Поэтому нужно многократно прочитывать вместе с ребенком одну и ту же историю, чтобы он смог понять ее суть. Не обязательно ограничиваться лишь чтением сказки – важно дать возможность ребенку пережить услышанное. Сюжет сказки можно разыграть по ролям.
Сказка вызывает у ребенка сильное эмоциональное переживание, заставляя работать его воображение. Взрослые ошибочно полагают, что яркие иллюстрации помогают обогатить внутренний мир ребенка, делают его переживания более насыщенными. С точки зрения психоанализа, такое мнение неверно, потому что каждый ребенок уникален и сказка помогает ему открыть его собственный внутренний мир, а не мир иллюстратора. Когда малыш слышит о чудовище или принце, он представляет их иначе, чем они нарисованы художником.