Леший и Кикимора

— Прихожане. В этой церкви самые разные люди, я вам говорил. По электронной почте они связались со штабом в Европе и попросили перечислить все, даже самые мелкие аварии в районе Суходольска в начале восьмидесятых. Да, они были. Значит, шампиньоны могли впитать в себя цезий. Я не собираюсь утверждать, что ваша бабушка и шиншиллы погибли именно поэтому, но это один из вариантов.

Честно говоря, Сухинин даже обрадовался, когда сделал такой вывод. Он снимал подозрения с ближайшего окружения профессора Удальцовой. Он знал, что эти люди до сих пор живут рядом с Анной, а нерасследованная подозрительность стояла бы и дальше между ними.

Новость, которую он сообщил Анне, должна снять все подозрения. У нее, ее матери, других людей. Смерть не была результатом направленного действия какого-то человека.

Анна молчала. Странное дело, сейчас она ничего не чувствовала. Даже облегчения от того, что никто определенный из бабушкиного круга не желал ей зла.

— Стечение обстоятельств от вытечения того, что не должно было вытечь… — пробормотала она длинную нелепую фразу.

— Простите, не понял? — быстро спросил Сухинин.

— Ерунда, не важно. — Она махнула рукой. Кольцо блеснуло на солнце. Пока она сидела здесь, погода изменилась. Снеговая туча разродилась густым снегом, а на ее место вышло солнце.

— Вы будете продолжать ее исследования? — спросил он, внимательно всматриваясь в напряженное лицо Анны.

— А что мне остается? — В ее голосе было отчаяние, она испугалась и попыталась засыпать его словами. — Я хочу, я должна, это важнее всего, что у меня есть и может быть… — тараторила она, отвлекая его от догадки. Анна чувствовала себя перед ним, как на рентгене. Она сложила руки на груди, инстинктивно закрывая грудную клетку — именно ее обычно просвечивали на диспансеризации.

Сухинин смотрел на молодую женщину в черном брючном костюме, с бледным лицом. Она слегка прошлась помадой по губам, по ресницам — тушью. Но щеки оставила нетронутыми румянами.

— Вы сказали, когда пришли, что тоже подготовились к встрече со мной. — Сухинин решил перевести разговор на другое.

— Да, конечно, — спохватилась Анна, расцепила руки и положила их на колени. — Я почитала о вашей церкви. И поняла, насколько она вездесуща. То, что я услышала от вас, подтверждает это. У вас везде свои люди.

— Вездесуща? — повторил он. — А точнее?

— Она владеет больницами, фабриками здорового питания, вузами и много чем еще.

— Все так. Надеюсь, вам не стало страшно? — спросил Сухинин насмешливо.

— Я вообще ничего не боюсь, — бросила Анна, вздернув подбородок.

— Нет людей, которые ничего не боятся. Они только делают вид. Убеждают себя. Но должен сказать, это вредно, — предупредил Сухинин. — Я знаю кое-что о страхе и могу рассказать, если хотите. — Она молчала. — Мне тоже было не по себе, когда мне выпал шанс изменить свою жизнь. Как бывает страшно от всего, что неведомо.

— Я ничего не боюсь, — повторила Анна, словно убеждая себя в этом.

— Даже пауков? — Он округлил зеленоватые глаза.

— А где вы их видели? — Анна подскочила на стуле от неожиданности.

— В фильмах о тропических джунглях. — Он засмеялся.

— Я не страдаю арахнофобией, — бросила Анна и поморщилась.

— Так называется боязнь пауков? — уточнил Сухинин.

— Да. Это один из древнейших и самых распространенных страхов, — объясняла Анна. Она уже говорила свободно, он чувствовал, что напряжение отпустило ее. — Большие пауки, между прочим, не ядовиты. Они редко кусают человека.

— Если только уговоришь его, да? — Сухинин засмеялся. — Я слышал, что американские ученые уговорили некоторых кое на что серьезное и полезное. Они придумали, как из тараканов сделать тайных экологических стражей. Об этом мне тоже рассказали наши «зеленые», — уточнил он. — Эти насекомые могут обнаружить химические или биологические загрязнения. Пчелы уже ищут взрывчатку, причем успешно. А насчет тараканов замысел прост. К телу насекомого приклеивают генетически измененные клетки дрожжей, покрытые кремниевым диоксидом. Клетки начнут светиться, если насекомое столкнется с чем-то опасным.

— Вы умеете разморозить клиента, — сказала она, улыбаясь и заметно расслабляясь.

— Тайное оружие менеджера. — Сухинин усмехнулся. — Я вам говорил, что я и есть менеджер. А вы, по-моему, не совсем верите до сих пор.

— Модная профессия. — Анна снова обвела глазами офис. И снова ничего необычного в нем не нашла. Разве что теперь заметила полку с кассетами, они лежали в шкафу, отделанном золотистым буковым шпоном.

— Пожалуй. Со всеми корпоративными правилами, — согласился Сухинин.

— Трудно усвоить эти правила? — спросила Анна.

— Трудно было поверить, что они здесь точно такие, как везде. Поэтому я усвоил их довольно быстро.

— Уважение к компании, корпоративным ценностям и начальству? — перечислила Анна. — Я слышала об этом на семинаре во время выставки, в Москве.

— И это тоже.

— Для делового имиджа полезно пить минеральную воду? — Она кивнула на бутылку с водой.

Он засмеялся.

— Хотите?

— Хочу. Кофе вы варите крепкий. Крепче, чем в поезде.

Она выпила воды, он тоже — за компанию.

— Простите, что я пристаю к вам со своими проблемами, — начала она, — но вы сами заманили меня…

— Я внимательно слушаю, Анна.

— Я не могу никак отделаться от мысли…

— И не отделаетесь. Потому что мысли поселяются в нашем сознании и заставляют нас действовать так, как им угодно.

— На самом деле? И что же…

— Наши мысли определяют наши действия, стиль жизни, более того, характер и судьбу. Те мысли, которые мы не можем отбросить, это… как бы сказать точнее… это наша основа, наш каркас. Если бы не существовало их, наша жизнь превратилась бы в хаос.

— Так что же, с ними и жить? Если они тебя душат… Этот каркас стискивает тебя, как… — Она осеклась, заметив, что ее растопыренные пальцы уже соединились. Она быстро опустила руки, укорив себя, что не сделала маникюр.

Сухинин кивнул и продолжил:

— В том-то и дело, что если бы наши мысли врезались в нас намертво, то мы бы стали похожи… на часы, — неожиданно закончил он. — Тик-так, тик-так… И ни шага в сторону.

— Ясно, — мрачно бросила Анна.

— Нет, не ясно. — Сухинин покрутил головой. — Надо суметь найти золотую середину. А ее всегда подсказывает здравый смысл.

— Но как узнать, что именно он подсказывает? Например, мне? Вы знаете все. Я вам рассказала как на духу.

— Анна, если какая-то ваша, я назвал бы ее, «мономысль» угрожает испортить вам жизнь, рассмотрите ее пристально. Постарайтесь понять, не лучше ли от нее отказаться.

— Отказаться? — с удивлением переспросила Анна. — А не идти к цели, преодолевая все препятствия?

— Отказаться, — настаивал он. — На какое-то время. Тогда вы сможете понять, не зациклились ли на чем-то неверном. Может быть, вы просто вбили себе в голову не то, что вам нужно на самом деле.

— Но как я пойму? — спросила Анна. Витечка возник перед глазами. Сколько раз думала она о том, чтобы вывести его за пределы своей жизни!

— Вспомните, как вы пришли к этой мысли. Почему. Что было не так, — настаивал Сухинин.

— А вы… вам самому удалось понять? Что вы когда-то делали не так?

— Да.

— Вы можете мне рассказать?

— Могу, но прежде мне хочется рассказать о том, что меня просто распирает рассказать вам. — Сухинин улыбался, да так довольно, что Анна тоже улыбнулась в ответ. — Да, распирает.

— Так расскажите.

— Моя дочь поедет на гастроли с оркестром народных инструментов.

— Поздравляю. Мне кажется, вы хотели этого.

— Да.

— Вы всегда любили народную музыку? — спросила Анна.

— Я бы так не сказал. Но когда я летел в Штаты по издательским делам, музыканты оказались в том же самолете. Мы… гм… познакомились с менеджером оркестра, — он усмехнулся, — при неловких обстоятельствах. Я пролил виски ему на брюки. — Сухинин засмеялся и порозовел.