Леший и Кикимора

— А кто мог? Да и как? — Она пожала плечами. — Скажи мне лучше, как дела у вас с Анной?

Витечка рассказал.

— Она, конечно, девочка упрямая, — вздохнула теща, — если ей не дать того, чего она хочет, я тебе не завидую. Она, знаешь ли, из тех, кто позволяет себя любить. Но не грусти, такие женщины обучаемы. Для этого нужно время, усилия и поощрения. Готов ли ты? Помнишь, я тебе уже намекала на это, когда ты женился на моей дочери. Почему-то, Витечка, я любила тебя всегда. С шестого класса. — Светлана Петровна засмеялась.

— Но я влюбился в Анну в четвертом.

— Но мы-то тогда учились в шесто-ом, — настаивала она. — Может быть, я хотела, чтобы Аннина жизнь строилась по моей модели. Мы с ее отцом сидели за одной партой с первого класса. Это так здорово — знать человека всю жизнь. Ты как будто живешь сразу двумя жизнями. Мужской и женской.

— А что в том хорошего?

— Лучше понимаешь партнера, заимствуешь кое-что из характера, тебе с ним легче. Поэтому должна сказать вот что. Если ты хочешь остаться с ней…

— Конечно. — Витечка перебил тещу. — Я однолюб. Мне нельзя без Анны, — затараторил он.

— Желаю удачи. Но повторяю, она такая же крепкая, как ее широкая кость. Если она хочет заниматься шиншиллами, она будет добиваться этого всю жизнь. Лучше дать ей желаемое раньше, Витечка, чем будет слишком поздно.

Он кивнул. Он знал характер Анны. Но не поэтому ли его всегда тянуло к ней? Прислониться.

Витечка рассказал Светлане Петровне о предложении Никиты.

— Я помню твоего друга, — сказала она. — Никита всегда был парень с головой. И видимо, еще с кое-какими качествами, — она засмеялась, — если сумел жениться на виноградной девушке.

— Она наполовину русская.

— Но на другую-то половину нет. — Она снова засмеялась. — А в России парней, я думаю, миллионов тридцать, не меньше. Если иметь в виду свободных. — Он хмыкнул. — А если учесть, что разводятся каждый день и тысячами, то Никита мог бы затеряться среди них.

— Но он не из тех, кто затеряется или растеряется, — засмеялся Витечка.

— Вот и я о том. Знаешь, это хорошее предложение. Если вложить деньги в такое дело, прибыль можно пустить на шиншилл. — Она помолчала. — Мне нравится идея разливать вино в пакеты. Тем более что ты изучал в политехническом институте упаковочные материалы.

— Потому он и предложил мне, — заметил Витечка.

— Я помню, ты собирался даже получить патент на что-то. — Она нахмурилась.

— Вам Анна говорила? — Витечка порозовел.

— Конечно, она так гордилась тобой.

— Не вышло, — бросил он. — Тогда все разваливалось.

— Не твоя вина. Но все, что было у тебя в голове, там и осталось. — Она махнула рукой. — Я думаю, шанс нельзя упускать.

— Но деньги, Светлана Петровна. Кредит мне никто не даст. И потом, платить проценты…

— Пошли, — сказала она, быстро поднявшись с дивана и поманив его за собой. — Ты невольно подсказал мне кое-что…

Она направилась в ванную. Он удивился, но шел следом.

— Вот. — Она открыла шкаф и кивнула на верхнюю полку. — Там есть кое-что…

Витечка недоуменно смотрел на нее.

— Я уже думал об этом. Я ведь говорил вам, я даже читал…

— Вот именно. Ты ведь не просто так, я думаю, читал эти тетради. Не для того, чтобы крепче спать, — она по-кошачьи фыркнула, — когда жены нет дома. Если эта мысль пришла нам обоим, — сказала она, — значит, она правильная. Покупателя найду я.

Он еще не убрал лестницу, поэтому теща быстро подвинула ее к шкафу. Витечка не успел помочь, как она уже поднялась на самую верхнюю ступеньку.

— Держи! — крикнула Светлана Петровна, протягивая ему папки. — Это стоит кое-чего. Я знаю.

Витечка нерешительно смотрел на тещу.

— Она меня убьет.

— Может. Но если все сделать тихо, выживешь. — Она засмеялась. — Витечка, у тебя нет вариантов. Ты это понимаешь сам.

Он испытал облегчение, будто кто-то разрешил ему взять себе кошелек с деньгами, который он нашел на дороге, но не рискнул поднять из опасения, что кто-то его подкинул намеренно, чтобы спровоцировать.

— Сейчас хорошо продается… умное слово, — говорила Светлана Петровна, а глаза ее блестели в свете лампы, висевшей на потолке в прозрачном плафоне. — Муж называет меня виртуальной авантюристкой. — Она засмеялась. — Это мне нравится. Я могу придумать все. Но труды и эмоции — извините. Они ваши.

Он стоял, закинув голову, смотрел на лицо, в котором нет и капли сходства с Анниным. Оно сейчас такое молодое и… шкодливое, как говорила о своей новоявленной родственнице Витечкина мать, женщина совершенно другого склада. Витечке казалось, что мать никогда не была молодой, а всегда зрелой, все на свете и обо всем знающей женщиной, которая ничему не удивлялась, но осуждала охотно.

Витечка смотрел на свою тещу и улыбался, хотя ему совсем недавно было не до веселья. Но от ее глаз, от лица, от губ шло столько энергии, что он чувствовал, как его спину колет, словно еловыми иголками, на которых они занимались любовью с Анной в медовый месяц в Разбойном Бору. Эта женщина вышла замуж в восемнадцать лет за своего ровесника и родила Анну в девятнадцать.

Наконец она слезла с лестницы. Витечка понес в комнату тетради. До самого вечера они ворошили записи профессора Удальцовой. Когда старинные часы пробили девять, Светлана Петровна объявила:

— Вот. Это то, что уйдет со свистом.

Часы замерли, маятник повис, они молча посмотрели друг на друга. Тишина в доме была оглушающая. Но странно, никто из них никогда не замечал, как громко тикают часы. В соседней квартире прозвучали позывные программы «Время».

— Итак, — торжественно сказала Светлана Петровна, — это нам знак. Начинается новый этап. Я думаю, мы правильно решили. Я ее забираю. — Она кивнула на толстую амбарную книгу.

— Это будут наличные? — спросил он.

— Конечно. — Она кивнула. — Когда ты должен внести деньги?

— Никита ждет в Екатеринбурге. Уже.

— Хорошо, — сказала теща. — Мне пора.

Витечка достал ее пальто из шкафа и помог надеть. Светлана Петровна застегивала на все пуговицы черное узкое длинное пальто, в котором походила на иностранку, какими они представлялись обитателям Суходольска.

— Если бы я раньше переезжала в Москву, я имею в виду, в прежней жизни, я бы сказала, что отправляюсь в эмиграцию. Москва, Витечка, другая страна. — Она надвинула на лоб темно-зеленую шляпку с небольшими полями. — Там другие законы. Знай, что мы с тобой не делаем ничего особенного, продавая тетрадь.

— Так вы считаете, что сейчас нет эмиграции? — спросил Витечка, не желая обсуждать то, что они делают. Он смотрел на свою эффектную тещу, наблюдая, как она вертится перед зеркалом. Она не похожа на Анну, жена никогда не любуется собой.

Он почувствовал, как сердце сжалось. Ей некогда. Но, он расправил плечи, она будет вот так же вертеться перед зеркалом. Он сделает все, чтобы их жизнь стала другой.

— Да. Сейчас ее нет. Сейчас есть Интернет, мобильник, любой, кто мне нужен, — вот он, на расстоянии вытянутой руки. Пускай этот человек будет в Нью-Йорке или в Питере.

— А у вас уже есть кто-то в Нью-Йорке?

— Пока нет, — ответила Светлана Петровна. — Но скоро будет. Меха снова в моде. Я думаю, мы станем торговать шкурками шиншилл, пусть только Анна откроет ферму.

— Она хочет разводить их как домашних…

— Анна — трезвая девочка. Она поймет, что нужно на самом деле.

Светлана Петровна повернулась к своему зятю.

— Жаль, я не увижу ее на этот раз. — Она поморщилась. — Послушай, Витечка, — Светлана Петровна пристально посмотрела на зятя, — мне некогда разговаривать… гм… детально. Но ответь: у вас на самом деле теперь… гостевой брак?

— К-какой? — Он вскинул брови.

— Ты не слышал такого названия? Впрочем, до Суходольска оно могло еще не дойти. Гостевой — когда муж и жена живут в разных местах, а встречаются, когда хотят навестить друг друга.

— Я никогда про такой не слышал, — признался он.

— В Москве о нем знают все. Как, впрочем, мало кто сомневается, что гостевой брак по своей сути — это гражданский развод.