Страница 48 из 53
Персонал храма был организован в коллектив, во главе которого стояли верховный жрец или верховная жрица. Эти люди, как правило, относились к аристо–кратии. Верховный жрец Мелькарта в Тире, Ахерб, был зятем тирского царя Мутона (IX в. до н. э.) и считался вторым лицом в государстве. Иногда такие люди наряду с жреческими должностями могли занимать и светские. Основную массу жрецов составляли рядовые жрецы и жрицы. Были люди, которые занимали еще более низкие ступени в храмовой иерархии.
Ниже их находились гадатели и пророки, музыканты, священные брадобреи, писцы и другие люди, обслуживавшие храм и приходивших туда «мирян». А на самой низшей ступени стояли храмовые рабы. Некоторые жрецы могли иметь семью и детей, другие давали обет безбрачия. У финикийцев, по–видимому, наследственного жречества как института не существовало, но на практике особо ценимые жреческие должности могли передаваться по наследству. Вокруг храмов собирались поклонники данного божества, которые объединялись в особый культовый союз, находившийся, как считалось, под божественным покровительством.
Существенной частью религиозного культа были праздники и церемонии. В отдельных финикийских государствах существовали, вероятно, разные праздники. На юго–востоке Малой Азии находилось царство Самааль, бывшее под сильным финикийским влиянием; там, в частности, использовали финикийский язык (наряду с местным) и почитали многих финикийских богов. В этом царстве отмечалось по крайней мере три праздника: новый год, праздник подрезания деревьев (в конце зимы) и праздник сбора винограда (осенью). В финикийских городах Кипра праздником отмечали начало месяца и полнолуние. Большим праздником Тира и его колоний, особенно Гадеса, где находилась гробница бога, был праздник в честь пробуждения (то есть воскресения) Мелькарта, установленный в X в. до н. э. тирским царем Хирамом. Во время праздника из города удаляли всех иноземцев, ибо только «подданные» «царя города» (Мелькарта) могли в нем участвовать. Праздник отмечался несколько дней.
В Тире всеми церемониями руководил царь, в Гадесе — суффет (глава управления городом).
Золотое ожерелье царя Бабла Шему Аби в виде распростершего крылья сокола. XIII до н. э.
Само празднество разворачивалось как четырехактная драма. В первом акте создавалось изображение бога, сидящего на гиппокампе, которое затем сжигалось. При этом почитатели Мелькарта плакали и ударяли себя ножами и копьями. Во втором акте остатки сожженного изображения торжественно хоронили. Затем праздновался «священный брак»: жрица (а в Тире, может быть, царица), изображавшая Астарту, и царь либо суффет как бы вступали в брак, символизируя скорое новое рождение Мелькарта. Наконец, в четвертом акте разыгрывались воскресение бога и его новое явление в мир. Во время праздника распевались гимны в честь Мелькарта, его смерти и воскресения (недаром позже греков и римлян поражало, что гадитане воспевают смерть). Тогда же, видимо, читались священные тексты о трудах Мелькарта.
Подобный ежегодный праздник отмечался в Библе в честь Адониса. Он начинался, когда вода в реке Адонис, протекающей недалеко от Библа, окрашивалась в красный цвет, что воспринималось жителями Библа как наполнение реки кровью погибшего Адониса. Одновременно на небосклон восходила звезда Сириус, а с моря начинали дуть постоянные ветры. И город погружался в траур. В знак траура люди бичевали себя и ранили свое тело ударами ножей и копий. Женщины обрезали волосы. Все плакали и обращались к погибшему богу: «Приди, благодетельный, принеси твоим поклонникам плоды земли!» Совершался, по–видимо–му, и обряд, имитирующий торжественное захоронение тела Адониса. Специально изготовленную большую куклу клали горизонтально в особую могилу, находившуюся в ограде храма Баалат–Гебал. Затем, возможно, женщины возлагали на эту могилу цветы и фрукты и в знак поминовения погибшего, и в знак надежды на его возвращение с новыми плодами. Приносились и погребальные жертвы, как это было обычно при похоронах. Собравшиеся пели торжественно–памятный гимн, в котором вспоминали об обстоятельствах гибели Адониса и о скорби Баалат–Гебал. Считалось, что сама Баалат–Гебал горюет вместе с жителями города. Траур продолжался три дня, пока из Египта не приходила весть о воскресении Адониса.
Женская голова. Египетские черты — еще один пример явного влияния Египта на мифологию и искусство финикийцев. Ок VI в. до н. э.
Библ был издавна связан с Египтом, и праздник в честь Адониса отмечался одновременно и в стране Нила, где полагали, что Адонис — тот же египетский Осирис, супруг богини Исиды. Там во славу Адониса–Осириса приносили различные драгоценные дары, изысканную еду. На следующий день говорили, что Адонис нашелся и воскрес. Египтянки выходили на берег моря и спускали на воду особый сосуд, в который клали записку к женщинам Библа, сообщая о воскресении Адониса. По другим рассказам, в море выпускали сделанную из папируса голову Осириса–Адониса, и это тоже было знаком воскресения. И когда эти сведения достигали Библа, траур там заканчивался. Все радовались воскресению юного бога. Из гробницы доставали его изображение и уже в вертикальном положении торжественно выносили под открытое небо. И вновь начинались торжественные процессии и пение гимнов, но уже радостных, восхваляющих возвращение Адониса в его город и вообще в этот мир.
Свои праздники были в Карфагене — например, в честь богини Тиннит, и какой‑то другой праздник, продолжавшийся не менее пяти дней. В ходе праздничных торжеств, посвященных Тиннит, разыгрывались представления, восхвалявшие эту богиню плодородия и любви и сопровождавшиеся такими неприличиями, что наиболее стыдливые дамы отворачивались.
Когда же и к западным и к восточным финикийцам проник культ египетской богини Исиды, то и в честь этой богини стал справляться пышный праздник. Этот праздник отмечался в самом конце зимы, когда кончалась непогода, стихали зимние бури и море становилось доступным для судоходства. В этот день на воду спускали так называемый священный корабль богини, только что построенный. К берегу направлялось торжественное шествие, возглавляемое жрецами. Все были празднично разодеты, вели жертвенных животных, несли изображения богов, которые тоже должны были радоваться празднику Исиды. Особо выделялись люди, специально этой богине посвященные: они были одеты в белые льняные одежды, при этом у женщин были умащены и покрыты прозрачной тканью волосы, у мужчин — полностью обриты головы. Все это сопровождалось музыкой и пением.
Возможно, у финикийцев существовал и еженедельный праздничный день, в течение которого вообще ничего нельзя было делать.
Частью всех финикийских праздников были театрализованные представления. Вероятно, со временем для них стали создавать специальные сооружения, подобные греческим театрам. Много исполнялось музыки на различных инструментах, особенно на разного рода флейтах, и танцев. Такие танцы устраивались в храме Эшмуна в Сидоне. Жрецы и пророки Мелькарта танцевали вокруг жертвенника, взывая при этом к богу и нанося себе уколы ножами и копьями. Тирские купцы под звуки флейты плясали в честь Мелькарта, то подпрыгивая ввысь, то приседая и извиваясь всем телом. Рассказывали, что сам Адонис играл на особой флейте — гингре, звучавшей очень печально.
Бритва. Остров Ибица (совр. Испания). Бронза
Еще более важной частью финикийской религиозной жизни были молитвы и жертвоприношения, как во время праздников, так и по различным другим случаям. С молитвой обращались к тому или иному божеству, выражая в конце надежду, что божество услышит голос молящего и благословит его. При этом поднимали левую руку на уровень рта, а в правой протягивали воображаемому божеству (видимо, его статуе) какой‑либо предмет, предназначенный ему в жертву. Иногда поднимали в умоляющем жесте обе руки, а иногда, наоборот, обе руки сплетали, прижимая их к груди, подчеркивая смирение молящего. Молитвы воспринимались верующими как видимая связь между человеком и богом.