Канал имени Москвы

— Хорошо. — Теперь незнакомец в свою очередь кивнул и сделал ещё один шаг вперёд.

Свет далёкого фонаря упал на лицо человека, представившегося странным и даже несколько пугающим именем «Хардов». Он действительно улыбался.

— Ваши рекомендации я получил от Тихона. Мне нужен капитан для одного… деликатного дельца. Выходим сегодня ночью.

— Ночью?! — испуганно воскликнул Фёдор.

Незнакомец даже не взглянул на него. Он смотрел только на лицо здоровяка, прямо, открыто и с каким-то неведомым Фёдору не грубым, но настойчивым нажимом.

— Точнее, через полтора часа. Ну, что скажешь?

Кальян первым отвёл глаза, и этот настойчивый жар, чувствующийся во взгляде незнакомца в плаще, развеялся.

— Тихона я… сильно уважаю. — Голос здоровяка постепенно выровнялся.

«Кто же ты такой, — вдруг подумал Фёдор о незнакомце, — гипнотизёр? Батя всегда говорил, что гиды опасны, но…» Внезапно снова нахлынуло это странное чувство-видение, что посетило его во время стычки в трактире, и голос, очень похожий на отцовский, успокаивающе прошептал: «Всё хорошо». Заняло всё это не больше одного мгновения. «Да что же это?» — подумал Фёдор и услышал голос Матвея:

— Тихона — да. Но могу ли я вам доверять?

— А ты спроси сам себя! — Эта настойчивая жаркая волна вновь повисла между ними и тут же развеялась. В следующую секунду Матвей как-то по-детски сконфуженно разулыбался и затряс головой.

— Ведь ты такой же бродяга, как и я… Так, братишка?!

— Это да, — согласился человек в плаще, — но вопрос твой верный. Времена нынче тёмные. Знать надо, кто перед тобой. — И Фёдор увидел, что тот протягивает какой-то конверт грубой кожи. — Вот мои рекомендации от Тихона.

Матвей бросил взгляд на конверт, его рука поднялась, да так и застыла.

— Это теперь подождёт, — доверительно отмахнулся он. — Но обязательно ознакомлюсь, если договоримся.

Фёдор, широко распахнув глаза, жадно наблюдал за ритуалом: ведь речь явно шла не просто о контрабанде, а о крупной контрабанде. И та лёгкость и быстрота, с которыми были сняты все сомнения и недоверие, восхитили и озадачили Фёдора. «Кто же ты такой на самом деле?» — снова подумал юноша о Хардове.

— Обязательно ознакомлюсь, — заверяя, повторил Кальян. — Куда надо идти?

— По каналу, — просто сказал Хардов. А потом в его голосе мелькнула сталь. — До самого конца.

Кальян вскинул брови.

— За Дмитров, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс он, — как я понимаю, даже за Яхрому.

Хардов теперь промолчал.

— Так… — удивлённо протянул Кальян. — Значит, до Икши? Но я не знаю, как там со створками шлюзов…

И снова незнакомец — а ведь он именно и был для них незнакомцем, невзирая на все ритуалы и на то, что он представился каким-то нелепым, тяжёлым и пугающим именем Хардов, — промолчал.

— Что, ещё дальше? — недоверчиво спросил Кальян и вдруг мрачно усмехнулся. — Ну, не Пироговское же речное братство?!

Ответа не последовало.

— Но ведь там… — Голос Матвея осёкся. Здоровяк, видимо, впервые почувствовал себя не в своей тарелке.

— Возможно, ещё дальше, — наконец сказал Хардов. — Не скрою, это очень опасно. Возможно, придётся идти до самого конца. Зато вознаграждение сказочное. Там же, в конверте, увидишь размер гонорара.

— Какого конца, братишка? — хрипло произнёс Кальян. — Ты о чём?

Глаза гида чуть сузились. Здоровяк недоверчиво потряс головой:

— Не-ет. Ты… Ты что, серьёзно?

Кончики губ на лице Хардова наметили тихую и невесёлую улыбку.

— Но ведь там ничего нет! — воскликнул Кальян. — Я слышал, что Москва лежит в руинах. Или что её накрыл туман. Что, это не так?

— Груз очень ценный. За это и платят.

— Подожди! Ты хочешь сказать… Ты хочешь сказать, что ты там был?!

Человек в плаще еле заметно кивнул.

— И что там?!

— Это было давно, — нехотя отозвался гид, и в голосе его мелькнуло нечто похожее на хроническую усталость. — Что там сейчас, не знаю. Ты ведь в курсе, насколько переменчив канал.

— Да. Но…

Кальян замолчал и вдруг обнаружил, что всё это время конверт с рекомендациями и предложением был перед ним. Его рука потянулась и с опаской коснулась конверта. Не так, как будто это была змея, но довольно похоже.

— Полагаю, у меня в Дубне остались только неприятности? — с долей шальной обречённости усмехнулся здоровяк.

Их новый знакомый теперь широко улыбнулся, и лицо его сделалось красивым.

— Но говорю сразу, — покачал головой Кальян, — большего психа, чем ты, я в жизни не видывал. Что ж это за груз такой, если из-за него ты готов соваться в Ад?

— Ад на той стороне реки, — заметил гид. — И вот за тем углом. Вокруг, — добавил он, разведя руки в стороны, и безо всякого перехода сообщил: — Команду я набрал. Пять гребцов. С учётом капитана выходит шесть. И мне нужен рулевой.

— У меня есть. — Кальян не мигая смотрел на Хардова.

Фёдор попытался было представить, что сейчас творится в голове у здоровяка, и не смог.

— С большим опытом. Надёжный. Знает, где появляются блуждающие водовороты, и знает, как прошмыгнуть между ними. Но он ни разу не ходил после заката.

— Зато ты ходил, — быстро сказал Хардов.

— Ходил, — деловито согласился Матвей.

И Фёдор не успевал удивляться перемене: вот только что здоровяк казался потрясённым, но теперь принял решение и уже спокойненько входит в права капитана, превращая подготовку к самому невероятному плаванию в набор обыденных действий.

— Полагаю, и ты не чурался ночи, — Матвей вдруг ему подмигнул, но не фамильярно, а с ещё большим уважением, — а, братишка?

— Я гид. — Хардов пожал плечами. — Но не все пути на канале для меня открыты. Нужен капитан.

И опять это смутное видение, это неопределённое, неопределяемое чувство посетило Фёдора. Наверное, единственное сравнение, что приходило на ум, будто кто-то в его голове листает книгу, извлекая на свет тайные страницы.

— Возьмите меня с собой, — вдруг попросил Фёдор. — Пожалуйста. Хоть матросом, хоть юнгой.

Оба взрослых человека в удивлении уставились на юношу, словно только что обнаружили его перед собой.

— Зачем ты мне? — первым нарушил молчание Хардов.

— Я много чего умею. — Фёдор попытался объясниться быстрее, почему-то ему казалось, что сейчас, в эту самую минуту может всё и решиться. — Готов делать любую работу. Мне ж после того, что случилось, тоже оставаться в Дубне…

— Ну да, — буркнул Матвей, — из-за него, в общем, вышла драка-то. Его ж, конечно, Дмитровская водная полиция, — последние три слова он нарочито растянул, — теперь искать будет. Как только ярмарка закончится. Чтоб людям праздник не портить — всё чистенько… Ненавижу их, понтов!

— Это плохо, — серьёзно сказал Хардов. — Ненависть — ненадёжный попутчик. — Затем он смерил юношу оценивающим взглядом. — Заработать решили, молодой человек? — Он усмехнулся, но глаза продолжали сканировать Фёдора. — Ведь я слышал, что у контрабанды…

При этих словах Матвей бросил быстрый взгляд на гида.

— …есть неписаный устав: все прошедшие сложный рейс получают равную долю, даже юнги. Если выживут, конечно. Только у капитана гонорар выше и зависит от ряда привходящих факторов.

— Мне нельзя здесь оставаться, — прямо сказал Фёдор, а потом, чуть смутившись, добавил: — Я всё равно к кому-нибудь наймусь. Или сбегу.

— Всё это не отвечает на вопрос: зачем ты мне? — Хардов всё так же пристально смотрел на Фёдора.

И Фёдор вдруг смог ответить на этот взгляд. Что-то внутри него, возможно, то, из смутного видения, возможно, что-то другое заставило его губы произнести со спокойной решимостью:

— Потому что вы гад.

Уже через мгновение Фёдор и сам бы не смог ответить, почему он так сказал. Однако лицо Хардова застыло. Взгляд серо-голубых глаз теперь ощупывал юношу с какой-то новой задумчивостью. Словно Фёдор своими словами только что попытался заставить его изменить своё мнение. О чём? О нём? Нет. Явно нет. Что-то другое. О чём-то очень важном, но…