Страница 14 из 27
Доктор просил прощения. Главным образом он боялся за участь куклы… Он говорил так:
«Я уже привык, я уже умею падать… Если я сорвусь с проволоки и упаду в бассейн, это ничего. Я имею опыт: я падал вместе с башней на площади у городских ворот… Но кукла, бедная кукла! Она разобьётся вдребезги… Пожалейте её… Ведь я уверен, что это не кукла, а живая девочка с чудесным именем, которое я забыл, которое я не могу припомнить…»
«Нет! — кричали Толстяки. — Нет! Никакого прощения! Таков приказ Трёх Толстяков!»
Крик был так резок, что доктор проснулся.
— Таков приказ Трёх Толстяков! — кричал кто-то над самым его ухом.
Теперь уже доктор не спал. Это кричали наяву. Доктор освободил глаза, или, вернее, очки, из-под шляпы и огляделся. Ночь, пока он спал, успела основательно почернеть.
Экипаж стоял. Его окружили чёрные фигуры: они-то и подняли крик, впутавшись в сон доктора. Они размахивали фонарями. От этого перелетали решётчатые тени.
— В чём дело? — спросил доктор. — Где мы находимся? Кто эти люди?
Одна из фигур приблизилась и подняла фонарь на уровень головы, осветив доктора. Фонарь закачался. Рука, державшая его сверху за кольцо, была в перчатке из грубой кожи, с широким раструбом.
Доктор понял: гвардейцы.
— Таков приказ Трёх Толстяков, — повторила фигура.
Жёлтый свет разрывал её на части. Поблёскивала клеёнчатая шляпа, ночью производившая впечатление железной.
— Никто не имеет права приблизиться к дворцу ближе чем на километр. Сегодня издали этот приказ. В городе волнения. Дальше ехать нельзя!
— Да, но мне необходимо явиться во дворец.
Доктор был возмущён.
Гвардеец говорил железным голосом:
— Я начальник караула, капитан Цереп. Я вас не пущу дальше ни на шаг! Поворачивай! — крикнул он кучеру, замахнувшись фонарём.
Доктору стало не по себе. Однако он не сомневался, что, узнав, кто он и почему ему нужно во дворец, его немедленно пропустят.
— Я доктор Гаспар Арнери, — сказал он.
В ответ загремел смех. Со всех сторон заплясали фонари.
— Гражданин, мы не расположены шутить в такое тревожное время и в такой поздний час, — сказал начальник караула.
— Я повторяю вам: я доктор Гаспар Арнери.
Начальник караула впал в ярость. Он медленно и раздельно проговорил, сопровождая каждое слово звяканьем сабли:
— Для того чтобы проникнуть во дворец, вы прикрываетесь чужим именем. Доктор Гаспар Арнери не шатается по ночам. Особенно в эту ночь. Сейчас он занят важнейшим делом: он воскрешает куклу наследника Тутти. Только завтра утром он явится во дворец. А вас, как обманщика, я арестую!
— Что?! — Тут уже доктор пришёл в ярость.
«Что?! Он смеет мне не верить? Хорошо. Я ему сейчас покажу куклу!»
Доктор протянул руку за куклой — и вдруг…
Куклы не оказалось. Пока он спал, она выпала из экипажа.
Доктор похолодел.
«Может быть, это всё сон?» — мелькнуло у него в сознании.
Увы! Это была действительность.
— Ну! — промычал начальник караула, сжимая зубы и шевеля пальцами, державшими фонарь. — Уезжайте к чёрту! Я вас отпускаю, чтобы не возиться со старикашкой… Вон!
Пришлось повиноваться. Кучер повернул. Экипаж заскрипел, фыркнула лошадь, железные фонари метнулись в последний раз, и бедный доктор поехал обратно.
Он не выдержал и заплакал. С ним так грубо разговаривали; его назвали старикашкой; а самое главное — он потерял куклу наследника Тутти!
«Это значит, что я потерял голову в самом буквальном смысле».
Он плакал. Очки его вспотели, он ничего не видел. Ему захотелось зарыться головой в подушку. Между тем кучер погонял лошадь. Десять минут огорчался доктор. Но вскоре вернулась к нему обычная его рассудительность.
«Я ещё могу найти куклу, — обдумывал он. — В эту ночь мало прохожих. Это место всегда пустынно. Может быть, никто за это время не прошёл по дороге…»
Он приказал кучеру продвигаться шагом и внимательно осматривать путь.
— Ну что?.. Ну что? — спрашивал он каждую минуту.
— Ничего не видно. Ничего не видно, — отвечал кучер.
Он сообщал о совсем ненужных и неинтересных находках:
— Бочонок.
— Нет… не то…
— Хороший, большой кусок стекла.
— Нет.
— Рваный башмак.
— Нет, — всё тише отвечал доктор.
Кучер старался вовсю. Он высмотрел все глаза. В темноте он видел так хорошо, точно был не кучером, а капитаном океанского парохода.
— А куклы… вы не видите? Куклы в розовом платьице?
— Куклы нет, — говорил кучер печальным басом.
— Ну, в таком случае её подобрали. Больше искать нет смысла… Здесь, на этом месте, я заснул… Тогда ещё она сидела рядом со мной… Ах!
И доктор снова готов был заплакать.
Кучер несколько раз сочувственно потянул носом.
— Что же делать?
— Ах, я уж не знаю… Ах, я уж не знаю… — Доктор сидел, опустив голову на руки, и покачивался от горя и толчков экипажа. — Я знаю, — сказал он. — Ну конечно… ну конечно… Как мне раньше не пришло это в голову! Она убежала, эта кукла… Я заснул, а она убежала. Ясно. Она была живая. Я сразу это заметил. Впрочем, это не уменьшает моей вины перед Тремя Толстяками…
Тут ему захотелось кушать. Он помолчал немного, а потом заявил очень торжественно:
— Я сегодня не обедал! Везите меня к ближайшему трактиру.
Голод успокоил доктора.
Долго они ездили по тёмным улицам. Все трактирщики позакрывали свои двери. Все толстяки переживали в эту ночь тревожные часы.
Они приколотили новые засовы и заставили входы комодами и шкафами. Они забили окна перинами и полосатыми подушками. Они не спали. Все, кто был потолще и побогаче, ожидали в эту ночь нападения. Цепных собак не кормили с утра, чтобы они стали внимательнее и злее. Жуткая ночь наступила для богатых и толстых. Они были уверены, что каждую минуту народ может снова подняться. Слух о том, что несколько гвардейцев изменили Трём Толстякам, искололи куклу наследника Тутти и ушли из дворца, распространился по городу. Это очень тревожило всех богачей и обжор.
— Чёрт возьми! — возмущались они. — Мы уже не можем надеяться на гвардейцев. Вчера они подавили восстание народа, а сегодня они направят свои пушки на наши дома.
Доктор Гаспар потерял всякую надежду утолить свой голод и отдохнуть. Вокруг не было никаких признаков жизни.
— Неужели ехать домой? — взмолился доктор. — Но это так далеко… Я умру от голода…
И вдруг он почувствовал запах жаркого. Да, приятно пахло жареным: вероятно, бараниной с луком. А кучер в ту же минуту увидел невдалеке свет. Узкая полоса света шаталась под ветром.
Что это было?
— Вот если бы трактир! — воскликнул доктор в восторге.
Они подъехали.
Оказалось, вовсе не трактир.
В стороне от нескольких домишек, на пустыре, стоял дом на колёсах.
Узкая полоса света оказалась щелью неплотно закрытой двери этого дома.
Кучер слез с козёл и пошёл на разведку. Доктор, забыв о злоключениях, наслаждался запахом жаркого. Он сопел, посвистывал носом и жмурился.
— Во-первых, я боюсь собак! — кричал кучер из темноты. — Во-вторых, здесь какие-то ступеньки…
Всё обошлось благополучно. Кучер взобрался по ступенькам к дверям и постучал.
— Кто там?
Узкая полоска света превратилась в широкий, яркий четырёхугольник. Дверь раскрылась. На пороге стоял человек. Среди пустого окрестного мрака на этом ярко освещённом фоне он казался плоским, вырезанным из чёрной бумаги.
Кучер отвечал за доктора:
— Это доктор Гаспар Арнери. А вы кто такие? Чей это дом на колёсах?
— Здесь балаганчик дядюшки Бризака, — ответила китайская тень с порога. Она чему-то обрадовалась, заволновалась, замахала руками. — Пожалуйте, господа, пожалуйте! Мы очень довольны, что доктор Гаспар Арнери посетил балаганчик дядюшки Бризака.
Счастливый конец! Довольно ночных странствований! Да здравствует балаганчик дядюшки Бризака!
И доктор, и кучер, и лошадь нашли приют, ужин, отдых. Дом на колёсах оказался гостеприимным домом. В нём жила бродячая труппа дядюшки Бризака.