Страница 9 из 15
У Джеймса, кажется, сегодня был особенно плохой день. Хорошо ещё, что Хемериус (которого Джеймс ненавидел!) предпочёл сегодня остаться дома (чтобы, по его словам, не спускать глаз с сокровища и с мистера Бернарда, но я подозревала, что он опять собирается читать вместе с тётушкой Мэдди бульварный роман, который, похоже, не на шутку его увлёк).
– "Испорченная"! Какой изысканный комплимент, Джеймс, – мягко сказала я. Я давно бросила попытки объяснить Джеймсу, что он не спит, а умер примерно двести тридцать лет тому назад. Наверное, такое никому бы не понравилось.
– Доктор Бэрроу только что опять пустил мне кровь, и я даже смог выпить несколько глотков, – продолжал он. – Я надеялся, что на сей раз мне приснится что-нибудь другое, но... м-да, я снова здесь.
– И это хорошо, – тепло сказала я. – Потому что мне бы очень тебя не хватало.
Джеймс выдавил из себя улыбку.
– Да, я бы солгал, утверждая, что я тоже к Вам некоторым образом не привязался. Мы сейчас продолжим урок манер?
– К сожалению, у нас уже нет времени. Завтра, хорошо? – На лестнице я ещё раз обернулась.
– Джеймс, в 1782 году, в сентябре, как звали твоего любимого коня?
Двое ребят, тащивших по коридору стол с проектором, резко остановились, и Лесли захихикала, потому что они оба одновременно спросили: «Это ты мне?».
– В прошлом году в сентябре? – переспросил Джеймс. – Гектор, разумеется. Он всегда будет моим любимым конём. Серый жеребец, самый роскошный, которого только можно себе представить.
– А какое твоё любимое блюдо?
Парни с проектором посмотрели на меня так, как будто я сошла с ума. Джеймс тоже нахмурился.
– К чему эти вопросы? В данный момент у меня нет абсолютно никакого аппетита.
– Ну, это может подождать до завтра. До свиданья, Джеймс.
– Меня зовут Финли, ненормальная, – заявил один из толкателей проектора, а второй осклабился и сказал:
– А я Адам, но эй! Это я приблизительно, так что ты вполне можешь звать меня Джеймсом.
Я проигнорировала обоих и взяла Лесли под руку.
– Клубника! – крикнул Джеймс нам вслед. – Клубника – моё самое любимое блюдо!
– Зачем это тебе? – спросила меня Лесли на лестнице.
– Если на этом балу я встречу Джеймса, я предупрежу его насчёт заражения оспой, – объяснила я. – Ему только что исполнился двадцать один. Слишком молод, чтобы умереть, как ты считаешь?
– Я вот думаю, а можно ли тут вмешиваться, – ответила Лесли. – Судьба, предназначение и так далее.
– Да, но ведь есть какая-то причина, по которой он всё ещё слоняется здесь в виде призрака. Может быть, моё предназначение состоит в том, чтобы помочь ему.
– Объясни мне ещё раз, зачем тебя отправляют на этот бал? – спросила Лесли.
Я пожала плечами.
– Вроде бы так распорядился граф в своих дурацких Анналах. Чтобы получше меня узнать или что-то в этом роде.
Лесли вздёрнула бровь.
– Или что-то в этом роде.
Я вздохнула.
– Как бы то ни было. Бал состоится в сентябре 1782 года, но заболеет Джеймс только в 1783 году. Если мне удастся предупредить его, то он сможет, к примеру, уехать в деревню, когда болезнь начнёт распространяться. Или по крайней мере будет держаться подальше от этого лорда как-его-там. Чего ты улыбаешься?
– Ты собираешься сказать ему, что ты прибыла из будущего и знаешь, что он вскорости заразится оспой? И в качестве доказательства назовёшь имя его любимой лошади?
– Э-э-э… ну, план ещё не совсем созрел.
– Лучше бы сделать ему прививку, – сказала Лесли, открывая дверь на школьный двор. – Но это будет непросто.
– Нет. Но разве в этом деле есть что-нибудь простое? – спросила я и застонала. – Ох, проклятье! – Возле лимузина, который, как обычно, должен был отвезти меня в штаб-квартиру Стражей, стояла Шарлотта. И это могло означать только одно: меня опять будут пытать менуэтами, реверансами и осадой Гибралтара. Очень полезные знания для бала 1782 года, во всяком случае, с точки зрения Стражей.
Странно, но сегодня меня это оставило равнодушной. Может быть, потому, что я была слишком взволнована предстоящей встречей с Гидеоном.
Лесли прищурилась.
– Что это за типус рядом с Шарлоттой? – Она показала на рыжего мистера Марли, адепта первой степени, который помимо звания отличался редкой способностью краснеть по самые уши. Втянув голову в плечи, он стоял рядом с Шарлоттой.
Я объяснила Лесли, кто это такой.
– Я думаю, что он боится Шарлотту, – добавила я, – но при этом считает её классной.
Шарлотта заметила нас и нетерпеливо махнула рукой.
– Но по цветовой гамме они бы изумительно подошли друг другу, – заметила Лесли и обняла меня. – Удачи. Помни обо всём, что мы обсуждали. И будь осторожна. И
пожалуйста
, сделай фото этого мистера Джордано!
– Джордано, просто Джордано, будьте так любезны, – ответила я гнусавым тоном моего учителя. – До вечера.
– И Гвенни! Не облегчай Гидеону задачи, хорошо?
– Ну наконец! – фыркнула Шарлотта, когда я подошла к автомобилю. – Мы ждём уже целую вечность. На нас все таращатся.
– Как будто тебе это мешает. Привет, мистер Марли. Как у вас дела?
– Э-э-э. Хорошо. Э-э-э. А у вас? – Мистер Марли покраснел. Мне было жаль его, я тоже легко краснела, но у мистера Марли румянец заливал не только щёки – он распространялся на уши и шею, которые принимали цвет спелого помидора. Жуть!
– Великолепно, – ответила я, хотя мне бы очень хотелось увидеть его лицо, если бы я ответила «дерьмово». Он придержал перед нами дверцу, и Шарлотта грациозно заняла место в салоне. Я села напротив неё.
Машина тронулась с места. Шарлотта глядела в окно, а я смотрела перед собой и размышляла, как мне разговаривать с Гидеоном – холодно и оскорблённо или подчёркнуто дружески, но равнодушно. Я досадовала, что не обсудила это с Лесли. Когда лимузин вырулил на Стрэнд, Шарлотта разглядывала уже не виды из окна, а собственные ногти. Потом она внезапно подняла голову, оглядела меня с ног до головы и агрессивно спросила:
– С кем ты пойдёшь на вечеринку Синтии?
Она, очевидно, искала ссоры. Хорошо, что мы уже почти приехали. Лимузин как раз заворачивал на парковку на Краун Офис Роуд.
– Ну, я ещё не решила, либо с лягушонком Кермитом, либо с Шреком, а ты?
– Гидеон хотел пойти со мной, – ответила Шарлотта и посмотрела на меня острым взглядом. Совершенно очевидно, что она ждала моей реакции.
– Очень мило с его стороны, – дружелюбно ответила я и улыбнулась. Мне это было несложно, к этому моменту я уже была уверена в отношении Гидеона.
– Но я не знаю, принимать ли мне его предложение вообще, – Шарлотта вздохнула, но её взгляд остался таким же острым. – Он наверняка будет ужасно неуютно себя чувствовать среди всех этих детишек. В конце концов, он достаточно часто жалуется мне на наивность и незрелость некоторых шестнадцатилетних…
На долю секунды я подумала, что она, быть может, говорит правду, а не просто хочет меня позлить. Но даже если так – я не доставлю ей удовольствия видеть, что меня это задевает. Мой кивок был чрезвычайно понимающим.
– У него есть твоё зрелое и уравновешенное общество, Шарлотта, и если этого будет недостаточно, то он сможет обсудить с мистером Дейлом тему фатальных последствий употребления алкоголя среди молодёжи.
Автомобиль затормозил и припарковался на зарезервированной площадке у дома, где уже несколько столетий располагалась резиденция Стражей. Водитель выключил мотор, и мистер Марли выскочил из лимузина. Я как раз успела опередить его, прежде чем он открыл передо мною дверцу. Я уже понимала, как могла себя чувствовать королева – у некоторых даже нет возможности самостоятельно выйти из машины.
Я взяла сумку, выбралась из автомобиля, проигнорировав при этом руку мистера Марли, и произнесла с максимальным энтузиазмом:
– И зелёный – как раз цвет Гидеона, я бы сказала.