Страница 11 из 60
Немного дней спустя плотника позвали к царю строить ему новый дворец. Он взял с собой рубашку, попрощался с женой и находился при царе, пока дворец не был готов. Люди дивились, что рубашка его всегда остается белоснежной и чистой, хотя он в ней работал. Царь говорит: «Мастер, будь добр, скажи, как это получается, что хотя ты день-деньской работаешь, рубашка твоя не грязнится и без стирки все бела». Плотник в ответ: «Знай, дражайший государь, что покуда мы с женой моей верны друг другу, нет нужды стирать мою рубашку; если же нарушим брачные клятвы, она, как всякая вещь, станет грязниться».
Когда эти слова услышал один рыцарь, он подумал: «Буде смогу, сделаю так, что тебе придется постирать свою рубашку». И вот без ведома плотника он приходит в его дом, чтобы склонить жену этого человека ко греху. Она приветливо встречает рыцаря, тот же докучно заводит речь о своей страстной любви. В ответ женщина говорит: «Такая любовь требует уединения – пойдем за мной!». Тут она вводит рыцаря в уединенный покойчик. Едва он переступил порог, как женщина вышла, заперла там своего гостя и сказала: «Ты подождешь здесь, пока не придет время выпустить тебя». Жена плотника ежедневно приходила и носила ему хлеб и воду. Рыцарь же просил освободить его, но женщина не соглашалась. Вскоре к ней пришли два других придворных рыцаря, один за одним, чтобы соблазнить ее, но и они ничего не добились, и Плотникова жена заперла их в тот же покойчик и держала на хлебе и воде. Так рыцари просидели много дней. О них троих при дворе начали тревожиться и расследовать, куда они пропали.
Между тем дворец был построен и плотник, получив вознаграждение, вернулся домой. Весьма обрадованная, супруга встретила его со всем почетом и подробно расспросила, как ему жилось. Он на всякий ее вопрос обстоятельно ответил. Тут жена плотника поглядела на его рубашку и, видя, как она чиста, говорит: «Благословен господь, по рубашке твоей видно, что у нас с тобой истинная любовь». Он в ответ: «Дражайшая супруга, когда я строил дворец, подошли ко мне один за другим трое рыцарей и расспрашивали, как это моя рубашка без стирки остается белоснежной, и я поведал им правду. Куда они потом делись, решительно не знаю. Об их исчезновении при дворе учрежден великий розыск». Женщина говорит: «Господин мой, те три рыцаря, о которых ты помянул, явились ко мне и сулили что угодно, если я не откажу им, но я нипочем не соглашалась, заперла их в особый покойчик и держала на хлебе и воде».
Услышав эти слова, плотник порадовался верности своей супруги и позволил рыцарям идти на все четыре стороны. Оба они, плотник с супругой, до конца дней оставались верны своей любви.
30 (71)
Об обретении вечной жизни[30]
Один царь решил задать большой пир. По всей стране разослал глашатаев объявить об этом пире, чтобы пришли люди любого звания и не только насладились щедрым угощением, но были бы оделены несчетным богатством. Когда глашатаи проходили по городам и замкам, чтобы оповестить всех о царском пире, их в одном городе услышали двое людей – один крепкий и сильный, но слепой, другой хромой и слабый, но наделенный острым зрением. Слепой говорит хромому: «Любезнейший, увы нам: по всему царству объявлено, что царь задает богатый пир, где подадут не только какие кто пожелает кушанья, но и одарят всякого немалым богатством. Ты хромой, а я слепой, значит, мы не можем присутствовать на пиру». Хромой говорит: «Если послушаешь моего совета, мы попадем туда оба и, как все остальные, получим богатства и насладимся пиром». Слепой отвечает: «Всякий полезный нам совет я готов принять». Хромой говорит: «Ты крепок и силен телом, я же слаб, ибо хромаю; посади меня на закорки, и я буду указывать дорогу, так как хорошо вижу, и мы оба сможем побывать на пиру и, как всем остальным, нам дадут подарок». Слепой сказал: «Аминь, говорю тебе, это отличный совет. Сейчас же садись мне на спину». Так они и сделали – хромой указывал дорогу, а слепой его нес. Оба побывали на царском пиру и тоже получили свою долю богатства.
31 (72)
О возмездии неблагодарным
Рассказывают, что некий царь очень любил своего единственного сына и воспитывал его со всяческой заботой. Когда сын вошел в возраст, он всякий день стал уговаривать отца уступить ему царство, ибо отец-де уже немощен, а сам он полон сил. Царь говорит: «Любезнейший, если я могу быть уверен, что всю свою жизнь ты будешь с сыновней лаской и почтительностью обходиться со мной, я сделаю то, о чем ты просишь, и выкажу подлинно отцовскую любовь». Сын в ответ: «Господин, я поклянусь перед лицом ваших советников и вельмож, что ни в чем вам не будет отказа и я буду чтить вас превыше себя». Царь, поверив словам сына, отдал ему царство, себе же из богатств не оставил ничего. Когда сын был коронован и взошел на престол, сердце его больше, чем можно себе помыслить, преисполнилось высокомерия и гордыни. В течение нескольких лет молодой царь все же выказывал отцу почтение, но впоследствии лишил и почестей и благ. Старик тогда пожаловался царским советникам, что сын его не сдержал данного ему слова. А мудрые советники эти, всегда его любившие, стали пенять молодому царю на то, что он дурно обращается со своим отцом. Тот разгневался на эти слова и заточил отца в каком-то замке, куда никому не было доступа, и там пленник терпел голод и всяческую нужду.
Случилось однажды молодому царю заночевать в этом замке, отец явился к нему и говорит: «Сын мой, сжалься над своим старым отцом, который произвел тебя на свет и все тебе отдал. Здесь я страдаю от голода и жажды и сильно ослаб, так что нуждаюсь в вине». Молодой царь на это: «Я не знаю, есть ли в замке вино». Старик в ответ: «Вы не знаете, сын мой, что здесь у сенешаля стоят пять бочек, которые он не смеет открыть и дать мне немного вина; потому я и прошу тебя. Дай мне вина из первой бочки». Сын в ответ: «Не могу, ибо сусло вредно старикам». Старый царь просит: «Дай из второй». А сын ему отвечает: «Не могу. Это вино предназначено для меня и юношей моей свиты». Тогда старый царь просит: «Дай из третьей бочки». Сын говорит: «Не могу, ибо то вино крепко, а ты дряхл и слаб и от него тебе недолго умереть». Старик вновь просит: «Ну, тогда дай из четвертой». Молодой царь говорит: «Не могу, ибо вино это так старо, что стало кислым и в нем немного проку, особливо для тебя». Отец в ответ: «Сын, дай вина хоть из пятой бочки». А тот: «Нельзя, ибо там один отстой; мои царские советники держат эту бочку, чтобы я отравил тебя, напоив этим вином». Отец, слыша такие его слова, пошел прочь. Опечаленный, он тут же тайно сообщил советникам царя о том, как дурно с ним обращается сын, и заклинал их богом помочь ему в его беде. Советники были на стороне старого царя и тотчас взяли в свои руки кормило правления и восстановили его на престоле, а царского сына бросили в темницу, где он умер от горя.
32 (73)
О том, как алчность ослепляет людей
Один римский царь установил такой закон: ежегодно из императорской казны выдавать всякому слепому сто солидов.[31] Случилось так, что 23 товарища оказались в городе Риме и зашли в таверну выпить вина. Они пили и ели там целых семь дней, а когда стали расплачиваться с хозяином, выложили все свои деньги до последней монетки. А он сказал им: «Любезнейшие, тут не хватает ста солидов. Говорю вам: аминь – вы не уйдете отсюда, пока не отдадите мне все до последней четвертушки асса[32] и не будете свободны от долга». Услышав эти слова, они сказали: «Что нам делать? Откуда взять недостающие деньги?».
Тут один из товарищей и говорит: «Я вам дам хороший совет: император издал закон, по которому всякий слепец может получить из царской сокровищницы сто солидов. Кинем жребий, и на кого он падет, тому выколем глаза, и он сможет пойти во дворец получить свои сто солидов и вызволить остальных». Все сказали: «Отличная мысль!».
30
История о хромом л слепом, попадающих на царский пир, религиозно-аллегорически осмысляется в морализации как обретение вечной жизни, ибо царь, согласно такому пониманию, это бог, уготовивший людям блаженство вечной жизни (пир), причем, чтобы вкусить радостей этого пира, богатому мирскому человеку (слепой) нужно взять себе на спину бедного и благочестивого (хромой).
31
Солид – римская золотая монета, бывшая в ходу и в средние века.
32
Асс – римская медная монета и весовая единица.