Страница 6 из 19
Время появления русских войск у Ляхово и начало их атаки сам Ожеро определял как 10 часов утра (ему было выгодно увеличить продолжительность своего «упорного сопротивления»). Другие источники указывают более позднее время. «По соединении всех отрядов, — писал Орлов-Денисов, — решился я немедленно атаковать центр неприятельских сил, отделя его от его флангов. В 12 ч. по утру двинулся к с. Ляхову, из которого неприятель в сильном количестве кавалерии и пехоты выступил против меня, и сражение началось». Примерно также определял время начала атаки Давыдов. Его отряд первым двинулся в наступление «наперерез Смоленской дороге, дабы совершенно преградить отряду Ожеро отступление к Барагэ-Дильеру, занимавшему Долгомостье».{30}
Поскольку егеря Сеславина ещё не подоспели, вместо них для действия в пешем строю были назначены казаки из отряда Давыдова, имевшие ружья. В Ляхово всё пришло в смятение, французы спешно строились в колонны и выслали стрелков. Давыдов развернул полк Попова 13-го и партизанскую команду, «чтобы закрыть движение подвигавшихся войск наших», как писал он потом, «а Чеченского с его полком послал на Ельненскую дорогу, чтобы пресечь сообщение с Ясминым, где находился другой отряд неприятеля». К стрелкам Давыдова прискакал Сеславин с 4 орудиями поручика Шилля, «открыл огонь по колоннам неприятельским, выходившим из Ляхова, и продвинул гусар своих для прикрытия стрелков и орудий. Партии его и Фигнера построились позади сего прикрытия. Орлов-Денисов расположил отряд свой на правом фланге партий Фигнера и Сеславина и послал разъезды по дороге в Долгомостье».{31}
Орлов-Денисов, «разделив свой отряд надвое, стал между Язвином и Ляховым и между Ляховым и Долгомостьем». При этом «полковнику Быхалову с двумя козачьими полками приказано было перерезать большую дорогу, ведущую от Ляхово к Смоленску и тем уничтожить последнюю надежду генерала Ожеро на ретираду». Полковнику же П. П. Загряжскому «поручено было с полком Нежинским драгунским, двумя козачьими (Ягодина 2-го и Иловайского 11-го) и шестью орудиями конной артиллерии действовать на Ельненской дороге противу корпуса Бараге-Дильера и всемерно удерживать его от соединения с Ожеро, вступив в сношение и совокупное действие с полковником Андриановым, находившимся вблизи дороги сей для наблюдения за движениями неприятеля с двумя козачьими полками». А вот что сообщали Фигнер и Сеславин: «Неприятель, усмотревший нас, к своему несчастию, поздно, в безпорядке торопился занимать высоту, с которой был сбит нашими орудиями, занявшими мгновенно возвышение. В первом страхе ретировался неприятель в деревню; но поражаемый нашею артиллериею, почувствовал сколь бедственна ему высота нам уступленная; он решился возвратить оную двумя колоннами пехоты». Давыдов писал: «Неприятель, невзирая на пушечные выстрелы, выходил из села, усиливал стрелков, занимавших болотистый лес, примыкающий к селу, и напирал на правый фланг наш главными силами».{32} Ожеро, видимо, потому наступал в этом направлении, что хотел соединиться со своей кавалерией, выдвинутой к Долгомостью. Дивизионный его начальник должен был уже знать о появлении казаков от своего посланника (гусарского офицера), недавно побывавшего в Ляхове, и Ожеро надеялся на его помощь.
Тем временем Сеславин сменил пеших казаков Давыдова прибывшей ротой егерей капитана Келлермана. Партизаны позволили двум колоннам противника под командой майора де Траси перейти мост, после чего отрезали их от него скрытой за горою кавалерией, которая получила от Сеславина приказ ударить на неприятельскую колонну, по словам Давыдова, «покусившуюся на стрелков наших». «Ахтырского гусарского полка поручик Горскин и Елизаветградского полка поручик Редкин с эскадронами своими кинулись на неприятельскую кавалерию, первыми врезались в оную и отличились в храбрости и благоразумии».{33}
Русские гусары вогнали вражескую конницу в лес, где находилась французская пехота под командой адъютанта Ожеро капитана Гадана, поддерживавшая огнём свою кавалерию. «Стрелки наши, — рассказывал Давыдов, — бросились за Горскиным и вместе с ним начали очищать лес, а стрелки неприятельские — тянуться из оного чистым полем к правому флангу отряда своего». По свидетельству Сеславина, «20-го егерского полка капитан Келлерман, поручик Звягин и прапорщик Лопатин выгнали неприятельских стрелков из лесу и гнали их до самой деревни». В то же самое время Литовского уланского полка поручик Лизогуб из отряда Фигнера рассыпал своих улан и ударил на французских конных егерей. «Запасной бригады поручик Шилль, — писал Сеславин, — распоряжался орудиями, находился в самом сильном огне и был тяжело ранен в левую руку. Несмотря на сие, он продолжал драться, пока был в силах. Лейб-гвардии Литовского полка прапорщик Габбе… был в самом сильном огне и, раненный, не оставил своего места».{34}
Между тем Давыдов приехал на левый фланг, где ему «представили от Чеченского взятого в плен кривого гусарского ротмистра…, посланного в Ясмино с уведомлением, что ляховский отряд атакован и чтобы ясминский отряд поспешил к нему на помощь». Видимо, это был капитан 3-го конно-егерского полка Прево, командир маршевого эскадрона, которого Ожеро послал к дивизионному начальнику. «Чеченский донес мне, — продолжал Давыдов, — что он прогнал обратно в село вышедшую против него неприятельскую кавалерию, пресек совершенно путь к Ясмину». Тем временем полковник Загряжский явился к «с. Язвино, для наблюдения за неприятелем, который находился там с 6 орудиями, и командует которым генерал Барагедилье», и «сей отряд неприятельских войск двинулся было на помощь к с. Ляхову, но отраженный полковником Загряжским, (который «открыл по ним огонь артиллериею своею») принужден был возвратиться в с. Язвино, где и находился в совершенной блокаде». Правда, по заверению французских офицеров, после возвращения в Язвино Барагэ «не сделал, кажется, никаких распоряжений, чтобы оказать помощь генералу Ожеро», возможно, «его намерением было дождаться ночи, чтобы соединиться с генералом Ожеро».
Орлов-Денисов доносил: «Опрокинутый во всех пунктах неприятель искал спасения в бегстве, но, окруженный со всех сторон, отрезанный от всякого сообщения со своими, не имея и в том успеха и претерпел жестокое поражение. Все поле, на котором было действие, покрыто его телами, стесненный ото всюду бросился он в бегство обратно в д. Ляхово, заняв пехотою все въезды в оную», и вспоминал потом: «…усмотрев наносимое удачным действием артиллерии нашей отряду Ожеро поражение и видя уже совершенное его стеснение, послал к нему штабс-ротмистра Чемоданова парламентером с уведомлением о состоянии и бегстве Наполеона, большой французской армии, и с предложением сдаться военно-пленными».{35}
Однако торжествовать победу партизанам было ещё рано, ибо в тот момент, по словам Давыдова, «Орлов-Денисов уведомлен был, что двухтысячная колонна спешит по дороге от Долгомостья в тыл нашим отрядам и что наблюдательные войска его, на сей дороге выставленные, с поспешностию отступают». Сам генерал позднее писал: «…открыли сильную неприятельскую колонну, составленную из 2 тысяч кирасир, идущих по дороге от Смоленска на помощь Ожеро; вследствие сего Быхалову приказано было ни мало не медля атаковать колонну сию, а полкам Иловайского 9-го и Мельникова занять его позицию. Быхалов после многократных но безуспешных атак двумя полками не составлявшими и 600 человек не мог устоять противу многочисленного отряда сего и при том свежаго и, будучи сильно тесним, начал отступать в порядке. В следствие чего полковнику Мельникову с двумя полками приказано было поддержать его и совокупно напасть на неприятеля. Бой 1300 человек казаков и 2000 неприятельских кирасир сделался рукопашный и отчаянный, и тут-то французы удостоверились, что кирасы их недостаточны для спасения от пики козачей где нет поддержки артиллерии и пехоты. Вскоре увидели мы, что кирасиры разсеяны и обратились в бегство. Козаки, преследуя их почти на протяжении 5 верст и пригнав к болотистому ручью совершенно уничтожили». В донесении от 28 октября генерал уверял, что истребление этой сильной колонны, состоявшей из пехоты и кавалерии, «отрядом полковника Иловайского 9-го было одним мгновением» и далее: «…не более может быть 50 ч. спаслось бегством, прочие же загнаны в болото, на котором был один только маленький мостик, все пали жертвою своего упорства, обозы их, пороховые ящики и транспорты с фуражем и провиантом достались в руки наши». В наградных документах Г.Д. Иловайского 9-го указано, что вражеский отряд насчитывал «болие тысячи кавалерии и до пяти сот человек пехоты», и полковник, «оставив часть казаков для удерживания неприятеля в Ляхове, сам с протчими, несмотря на несоразмерного в силах неприятеля, решительно атаковал его и по долгом сопротивлении опрокинул, поражая кавалериюи пехоту на 15-ти верстах, истребив совершенно». Кибовский установил, что в атаке участвовали полки Иловайского 9-го, Быхалова 1-го, Мельникова 4-го и Траилина. «В совершенном истреблении французской кавалерии 1000 человек и пехоты до 500» участвовал также полк из отряда Сеславина. Последний писал: «Казачьего полка войсковой старшина Гревцов был в конной атаке против неприятельской кавалерии, идущей на подкрепление, и истребил значительную часть оной. При сем отличились есаул Лиманов и сотники Прохоров и Салынский».{36}
30
ВУА. XIX. 136–137; Давыдов. 295–296; Володин П. М. ПАРТИЗАН АЛЕКСАНДР ФИГНЕР. М., 1971. С. 43. Местонахождение Барагэ партизаны определяли неверно; эту ошибку повторяли все отечественные авторы (ПОЛКОВОДЕЦ КУТУЗОВ. 363).
31
Давыдов. 295–296. Много лет спустя Сеславин специально подчёркивал, что с войсками Ожеро сражались только партизаны, а «отряд г. Орлова-Денисова был от нас в 5 верстах» (Семевский М. И. ПАРТИЗАН СЕСЛАВИН // ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ЗАПИСКИ. 1860. N9 4. С.48).
32
ВУА. XIX. 116; Кибовский (записка «Дело под Ляховым», написанная либо Орловым-Денисовым, либо кем-то из его окружения, и присланная Данилевскому 26 марта 1836 г. РГВИА. Ф. ВУА. Д. 3465. Ч. 3. Л. 371 об); Давыдов. 296.
33
ВУА. XIX. 116; Давыдов. 296–297; Хатаевич. 61. П.Н. Горсткин за бой у Ляхово был удостоен ордена св. Георгия 4-го класса.
34
Давыдов. 297; Хатаевич. 61–62.
35
Давыдов. 298; ВУА. XIX. 115. В тот день был ранен лейтенант 3-го конно-егерского полка Прюво (Pruvost), командовавший маршевым эскадроном в дивизии Барагэ.
36
Давыдов. 298; Богданович. III. 94Е—95; ВУА. XIX. 115–117; РГВИА. Ф. 103, Оп. 208 а, Св. 0. Д. 61, Л. 56; Хатаевич. 62; Кибовский (РГВИА. Ф. ВУА. Д. 3465. Ч. 3. Л. 371 об. — 372 об.; Ф. 103. Оп. 1/208 а. Св. 0. Д. 8. Л. 58–58 об.). «История л. гв. казачьего полка» гласит, будто отряд Быхалова был послан к Язвино, откуда и наступали затем 2 тыс. французских кирасир (С. 249–250). В этот полк входила черноморская сотня полковника А. Ф. Бурсака. При Ляхове, пишет некий автор, «кубанский герой Бурсак захватил в плен генерала Ожеро с его бригадой и наголову разбил пехоту (500 чел.), шедшую ему на выручку» (НАПОЛЕОН В РОССИИ В 1812 Г. СПб., 1911. С. 552; PC. 1877. № 3. С. 571; Бардадым В. ЧЕРНОМОРСКИЕ КАЗАКИ — ГЕРОИ 1812 Г. // КУБАНЬ. 1990. № 1. С. 57). Иногда пишут, будто в контратаке участвовал Нежинский полк (Хатаевич. 60). О.К. Пархаев выдумал, будто бригада Ожеро была кавалерийской, и находившиеся в ней «5 эскадронов кирасир пробились было из окружения, но в преследование за ними были пущены 3 сотни казаков и 2 эскадрона гусар и улан» (РУССКАЯ АРМИЯ 1812 ГОДА — Набор открыток. Вып 2. М., 1988. Откр. 8).