Страх

"А что, идея здравая!" - взбадриваю себя видом сонного личика очередной своей подружки.

"Ага, придешь, а там Этьен - будет романтичная ночка втроем", - вечно мне всякие гадости мерещатся.

Хотя, почему нет - Мари-Лу это Мари-Лу, обнаружил же я разок под ее кроватью берет Мумбы... Так что у неё, наверное, можно и целого Мумбу найти - хлопающего толстыми губами на посеревшей от смущения морде...

"А если позвонить, предупредить?" - нахожу взглядом телефон на тумбочке возле койки.

"А все же ты трус, капитан!" - словно эхом из сна.

"Просто умный человек!" - отвечаю сам себе, - "Разве стоит какая-то шлюшка конфликта с другом?"

"А почему ты уверен, что она не ждет тебя?" - беседовать самому с собой это нормально?

"Может и ждет, но даже если они сейчас вместе, это мало что меняет - Этьен мне друг..." - пытаюсь убедить себя.

"У тебя нет друзей - есть только подчиненные или коллеги-офицеры!" - занудность оказывается заразна.

Чтобы прекратить эту ненормальную беседу, выскакиваю из койки. Холодный душ, бритвой по щекам и голове - настоящий француз к женщинам с щетиной не приходит...

Выходя из комнаты, мысленно спрашиваю толи покойника Отто, толи себя самого: "Ну, кто тут трус?".

И вздрагиваю - на тумбочке оживает телефон, разрывая хрупкую тишину визжащей трелью.

"Звонок с того света?" - подмигиваю сам себе и снимаю трубку...

VI

В наушнике аппарата слышно, как кто-то пытается изобразить на гитаре "La Petite de la Mer", какие-то смешки - явно кто-то веселится:

--Алекс Гурски.

--Капитан, - судя по голосу, Могила абсолютно трезв, - вы не спите?

--Уже не сплю.

--Извините, - мой лейтенант как всегда флегматичен и равнодушен.

В общем-то и прозвище он своё получил за феноменальное спокойствие и каменное безразличие ко всему на свете...

--Уже извинил, что случилось, Могилевский?

Из трубки послышался звон разбивающегося стекла, по-поросячьи визжит женский голос, жалобно тренькает гитара...

--У вас там поминки по Отто? - уточняю на всякий случай.

--У нас тут бардак и пьянка с девками! - спокойно отвечает лейтенант и добавляет:

--Капитан, Вы знаете Кати с узла связи?

--Лейтенант, Вы будите меня в три ночи, чтобы узнать знаю ли я Вашу подружку? - как можно ироничнее осведомляюсь я.

О бурном романе Могилевского с рыженькой вольнонаемной Кати, по базе бродили различные истории, но, зная Могилу, я могу вполне поверить в байку про то, что одному из ныне бывших воздыхателей малышки он вставил букет роз в место совсем неподходящее для этого...

--В общем, она мне тут рассказала, что перед тем как ей смениться, Глобусу звонили из Сен-Жоржа.

--И что?

--Тамошние умники из военной жандармерии нашли в остатках баб и нашего Крамера следы каких-то галлюциногенных грибов... - почему-то мне кажется, что он улыбается, обнажая в улыбке желтые прокуренные зубы, сделавшие бы честь любой кусачей лошади.

--И что это меняет? - мне действительно интересно, что же это может изменить.

--Ничего, - довольно отвечает лейтенант, и после паузы добавляет, наверное, для очередной кати от скуки подслушивающей чужие разговоры, - видимо наркоторговцы их убили, когда они были под кайфом.

"Интересно, сколько часов и бутылок рома ему потребовалось, чтобы переварить эту новость?" - ехидствую про себя и зачем-то спрашиваю:

--Могилевский, а Вы знаете, что мы тут все законченные трусы?

В трубке снова уродует Вангелиса неизвестный гитарист (руки бы ему переломать), а потом Могила отвечает:

--Конечно знаю, Гурски...

--И Вы согласны с этим утверждением? - глупый разговор выходит, такой же глупый, как все эти последние недели.

"А может жизнь?" - возникает вопрос. Вместо ответа усмехается в трубку Могила:

--Могила, капитан.

--Что, настолько окончательно? - почему-то меня удивляет его безапелляционность в этом вопросе.

--Капитан, мы все сбежали от чего-то. От чего-то, что казалось нам страшнее даже нашего сегодня... Конечно мы трусы, капитан, - и снова ощущение, что Могилевский улыбается:

--Только смелые трусы! - заканчивает он.

"Ещё один философист на мою голову", - я вспоминаю недавний сон.

--Доброй ночи, капитан! - бурчит он.

Я запоздало благодарю:

--Спасибо, кажется, вся эта история стала более понятной.

--Да, - откликается трубка, и мерные гудки отбоя пульсируют там, где только что был слышен отголосок чужого веселья... Или печали - иногда их трудно различить.

VII

Тупо смотрю на булькающую трубку в руке.

"Мы все сбежали от чего-то..." - сливаются слова с гудками.

"Сбежали... сбежали... сбежали... пип... пип... пип..." - пищит в трубке.

"Мы сбежали от чего-то..." - я швыряю берет на тумбочку, не хочу никуда идти, ничего не хочу. Не хочу снова бежать...

"Мы все сбежали от чего-то... и каждый день бегаем от собственных мыслей, воспоминаний..." - дополняю я слова лейтенанта. И ору вслух так, что становится больно глотке:

--Я не буду больше убегать... Никогда!!!

Когда-то в стране, которой больше нет на этой планете, молоденький парнишка впервые шагнул в небо, преодолевая страх высоты. Неужели сейчас меня испугает ни к чему не обязывающий поступок?

"Ты же боишься, Гурски! Боишься узнать правду, тебе удобнее жить с верой в то, что ты сам себе придумал... Ну так живи, Гурски - брось дурить..." - пищит внутри страх. Бывает ли страшно страху?

Надавливаю на рычажок аппарата, прекращая агонию гудков, и выстукиваю пальцем четыре знакомые цифры.

"Ты же ей жизнь испортишь!" - истошно вопит испуганный страх.

"За десять лет все забыто и прошло, она уже толстая вульгарная тетка, у неё муж и трое детей!" - не унимается он.

--Алло, - чуть заспанный, но все же кокетливый голосок в трубке.

--Это Алекс Гурски... - начинаю знакомую процедуру.

--Вам Сент-Этьен? - похоже, все телефонистки уже знают, что капитан Гурски частенько звонит в Сент-Этьен какой-то девице... Ну что ж - в принципе они правы, но только в принципе... Вроде бы нынче девицы лет в пятнадцать уже таковыми быть перестают? А с моей сестрой ещё проще - сложно быть девицей в окружении толп потенциальных мужей. Красоткой выросла, однако... И ей давно уже перевалило за пятнадцать.

"Ну до чего же ты пошлый, Сережка" - улыбаюсь вспоминая - противненький все же голосок у моей сестренки, писклявый такой.

Зато с ней можно вспомнить, что когда-то звали меня Сережкой и жили мы в каком-то бетонном многоквартирном сарае... Давно... Ещё до того, как рука вербовщика в теплом Марселе вывела моё новое имя - зачеркивая всё, что было мной до порога вербовочного пункта.

--Сент-Этьен, капитан? - все же уточняет телефонисточка.

"Да... Скажи: "Дааа"!" - не унимается страх.

--Иркутск, - будто шагая в распахнутое небо бросаю я.

--Ой, а где это? - растеряно спрашивает девушка.

--В России, - поясняю я и диктую шесть цифр. Тех самых, что зачем-то помнил все эти годы. Наверное, тоже от страха. От страха забыть...

--Подождите! - уже деловито командует фея связи.

И я жду...

_____________________

КОММЕНТАРИИ:

* пятьдесят второй - Пулемет ААТ mod. 52

** горилка - маленькая горилла (шуточ.)

*** жетоны - жетоны с личным номером у военнослужащих

****ФАМАС - FAMAS - штурмовая винтовка, различные модификации которой состоят на вооружении ВС и ВМФ Франции