Сон

На похороны она не пошла. Просто проплакала весь день. Запершись в своей комнате, свернувшись калачиком. Так обиженно рыдает ребенок, осознав, что в мире существует не только жизнь, но и смерть. Почему-то вспомнился озорной, подаренный Игорем в один из ИХ солнечных дней, игрушечный заяц. Его пластмассовые черные бусинки-глаза плавились в огне, пожирающем прошлое: письма, фотографии, кассеты с его песнями - и казалось, что заяц плачет от боли, пожираемый огнем. Безвинная жертва чужого пламени...

***

--Он уже мертв!!! - повторила Катя. Обида волной накатилась на неё, на глупую жизнь, на то что радостный праздник Дня Всех Влюбленных, слова Миши, всё-всё что пригрезилось ей только что, это всего лишь затянувшийся, превратившийся в ночной кошмар, сон...

--Мертв! - твердо припечатала она.

Порождение сна стоял, не меняя позы, лицо все так же напоминало застывший портрет из галереи какого-нибудь идальго. Сжатые в тонкую полоску губы не шевелились. Лишь в пустых, холодных глазах заклубилась тьма. Даже во сне руки Кати покрылись неприятно зудящими мурашками...

"У него глаза убийцы" - промелькнула в мыслях девушки цитата из какой-то полузабытой книжки.

--Что ты знаешь о смерти?! - Кате впервые услышала что-то человеческое в голосе видения. Это не был уже тот монотонный рокот похожий одновременно на гул штормового океана и хриплые крики морских птиц. Что-то похожее на усталость, а может быть и раздражение, появилось в голосе у гостя. Или так казалось девушке?

Катерина почувствовала, как в ней закипает ярость! Та ярость, что иногда просыпалась в ней, заставляя ссориться с друзьями, обижаться на близких... Но в то же время помогающая добиваться поставленных целей, защищаться от неуютного, омерзительного мира. Та, которая, по выражению Катиной мамы, делало из "её милой дочки" ведьму-фурию...

--Смерть - это конец! Это значит всё! Это значит...

--Это ничего не значит! - спокойным голосом прервал её призрак. --Разве смерть одинакова? - продолжил он. -Разве похожа смерть героя гибнущего в бою, на смерть презренного труса дрожащего, от приближающихся шагов Последнего Вестника, в своей старческой постели? Разве похожа смерть невинного младенца, на смерть казнимого преступника? А смерть тяжело больного мученика, на спокойную смерть во сне утомленного жизнью старца?

--При чем здесь я?! - зло закричала девушка. И вспомнив, что для того чтобы проснуться, надо ущипнуть себя - сильно крутнула острыми ноготками кожу на тыльной стороне ладони. От резкой боли выступили слезы...

--Корабельный маг-лекарь, утверждает, что помочь может только Леди Катарина! Он конечно известный плут и проходимец, но лекарь знатный... Да и любит он Гарри. У нас все уважают Гарри!

--Какого Гарри?! - чувствуя, что её переполняет злоба, вытесняющая дурман алкоголя и сладкую истому усталости, завизжала Катя.

--Игорь Щербаков, наш юнга - ребята прозвали его Певчий Гарри, классные песни поет паренек! - объяснил гость. --Помочь ему можете только Вы!

Катя почувствовала, что сходит с ума. Внутри поднималась неприятная тошнота от выпитого на вечеринке шампанского. Неподвижная фигура все так же загромождала собой кухню. Хотелось согласиться на всё, лишь бы быстрее закончить эту пытку и проснуться, забыв о кошмаре в миг пробуждения.

--Он мертвец, как можно помочь мертвецу? - зло рявкнула Катя и добавила -- А для меня он умер, еще когда был жив! Мне было плевать на него тогда, а уж тем более мне плевать на него теперь! -- И чувствуя, что не может остановиться закончила: -- Сволочью он был при жизни, сволочью и помер!

Неуловимым движением призрак скользнул к Кате, став на одно колено - теперь его глаза, с широко расширенными, похожими на колодцы с тьмой, зрачками оказались прямо против глаз девушки.

--Сволочь осознавшая свой сволочизм остается сволочью?

Катя собралась ответить, но не успела, гость продолжил:

--Конечно остается, некоторые поступки нельзя отменить... То что совершенно, то совершенно... Но может стоит все же иногда прощать? - девушка почти физически ощущала давящую тяжесть ледяного взгляда.

--Какая разница простила я его или нет? Он уже умер, ему все равно. А всё это глупый сон, страшный и противный! - устало произнесла Катя.

Призрак распрямился во весь свой немалый рост и печально (теперь это стало ещё более ощутимо) сказал:

--Что же... Мне скоро уходить... Жаль, что не получилось. Но люди доверили мне свою судьбу, я должен был попробовать последний шанс. Жаль. Певчий Гарри был не самый плохой матрос, из тех, что мне доводилось видеть... Прощайте, Леди Катарина!

Снова поклонившись, призрак повернулся к девушке спиной. Катя с радостью поняв, что этот неприятный сон вот сейчас прямо закончится, все же почему-то спросила в спину перечеркнутую крест на крест ножнами мечей:

--Да что я-то могу сделать, если этот ваш маг не может? Я же не маг, не фея, даже не ведьма! Надеюсь...- зачем-то добавила она.

Успокоенная ощущением близкого окончания сна, Катя почему-то захотела помочь человеку, когда-то больно ранившему её. Это было странно. Она заставила себя забыть его, но вот теперь волной нахлынула непонятная дождливая печаль и захотелось чтобы нелепая фигура призрачного гостя хоть ненадолго задержалась. Мысль снова остаться в одиночестве пугала даже во сне.

Призрак, вновь повернувшись лицом к девушке, направил свои немигающие глаза, куда-то в манящие глубины декольте праздничного вечернего платья.

--Вообще-то в каждой женщине живет магия, исконная женская магия - древняя и сильная, но сейчас это не имеет ровно никакого значения... - неприятная ухмылка искривила неподвижные губы гостя. -- Сейчас важнее другое - память! - призрак наставительно поднял длинный, похожий на сухой сучок, палец.

--Какая память? - растерялась Катя. "Просыпайся дура, заканчивай этот балаган" - звенела мыслями голова.

--Дело в том - призрак оперся на уютно урчащий холодильник - что даже Смерть не всегда властен над миром. Он может отнять у нас тело, он может лишить вас близких людей, но он не властен над душами до тех пор, пока хоть кто-то помнит о нас. Желает нам добра, даже за той гранью, что барьером разделяет миры. Понимаете?

--Нет! - честно ответила Катя, замечая, что цветы, лежащие перед ней, растрепаны, а её пальцы машинально мнут очередную розу, обрывая с неё лепесток за лепестком - так, порой, злой ребенок отрывает крылышки пойманному мотыльку.

--Все просто, пока хоть кто-то вспоминает тебя тепло, ты жив!

--Глупая сказка - выпалила девушка - человек умирает, а тело пожирают черви, вот душа, если она есть, уходит к Богу.

Призрак, помолчав, ответил как всегда не разжимая губ - тихий, каркающий голос стелился по типовой, крохотной кухоньке:

--Однажды, в Абу-Маркаре, мне встретился нищий еврей - он утверждал, что он сын Бога. Я не знаю, сколько ему лет... Он выглядел несчастным и старым, но он обречен жить, жить пока люди не забудут его. А твой Игорь...

--Он не мой! - упрямо сказала Катя.

Как будто не слыша этих слов, гость продолжил:

--А твой Игорь, хочет жить! Он часто рассказывал парням, что всю жизнь мечтал об океане, но здесь он не смог или не успел... Он хочет быть с нами, но смерть заберет его, на этот раз навсегда. Смерть играет честно и нам нечего ему возразить, тот, кто забыт, кого окружает только ненависть, умирает окончательно.

--Причем здесь я? - устало повторила Катя, почему-то очень хотелось спать, несмотря на то, что она уже спала.

--Маг-лекарь моего корабля Доктор - карамба-помнит-каких-наук - Бентон, утверждает, что единственное существо, кто помнит нашего юнгу это Вы. Последний шанс парня - это Вы. Вся его надежда - это Вы.

"Развыкался" - желчно подумала Катерина. И спокойно сказала:

--Шарлатан этот ваш Бентон, я никогда не забывала Игоря... - и усмехнувшись краешком губ, закончила, - такое не забудешь, даже если захочешь!