Пёс Дождя

Потом они набрели на выброшенную на берег лодчонку, наверное, растяпа-хозяин недостаточно крепко привязал ее перед отливом... В лодке нашелся сверток мокрой парусины, раскаленный песок уже немного жег кожу и они расстелили парусину на песке, сложив в несколько раз, словно постель. Неожиданно Линни рассмеялась и заключила его в объятия, и они дико, радостно обнимались, а с разгоряченных тел сыпались соляные кристаллы, и они хохотали, словно идиоты.

С тех пор Йоки часто думал о том, как им повезло, что они были уже достаточно близки, не физически, духовно, иначе они чувствовали бы себя страшно неловко. Они шутливо боролись в складках теплой влажной парусины, все еще хохоча, извиваясь, когда материя липла к влажным телам; им хотелось прикасаться друг к другу так долго и так плотно, как только можно.

И тут он поцеловал ее в соленые мягкие губы, впервые поцеловал по-настоящему, и разум окончательно покинул его. Изголодавшееся по женщине тело действовало само, он же будто наблюдал со стороны, как тогда, во время поединка с эльфом. Он просто чувствовал, что лежит на ней сверху, а она шевелится под ним, расставив ноги и соприкасаясь с ним упругими бедрами... А потом они впервые стали одним целым и он, увидев как ее лицо исказила гримаса, сжал себя в кулак и быстро остановился, проклиная себя, потому что причинял ей боль, платя похотливым злом за все ее терпение и доброту.

--Пожалуйста, Йок... продолжай, - прошептала она, улыбаясь сквозь выступившие на глазах слезы, и он продолжил, чувствуя как сведенное болью тело, в его руках становится мягким и теплым, и прекрасным, и трепетным...

Потом, позже, солнце было все там же, над головой, и невозможно было сказать, как долго они пролежали... Даже сейчас он ощущал сильное возбуждение - эхо того страстного дня.

Йокерит, чувствуя, общий подъем (причем не только душевный), угрожающе скомандовал:

--Бегом марш! А то снасильничаю прям тут, невзирая на погоду!

--Кто последний тот жирный Скай! - взвизгнула девчонка и бегом припустилась по песку, смешно оттопыривая локти.

Сзади делая вид, что никак не может угнаться за ней, рысил Йокерит. Чаша санатория медленно приближалась к ним, большая, белоснежная... Так похожая на свод вдавленного в прибрежный песок великанского черепа.

Ледяное стекло окна неприятно холодило лоб. После занятий любовью Йоки всегда чуть-чуть подзнабливало. Алиена как-то пошутила: это оттого, что все кровь приливает к известному месту... Орк еще раз поглядел в ночь, на плечах, прибавляя мурашек, высыхали последушевые дождинки.

За окном, выходящим прямо на бухту, загадочно мерцали разноцветные "светлячки". Вдоль берега двигались огоньки: с ночного лова возвращались баркасы, собрав с океана ежедневную дань. Огоньки горели на верхушках мачт, отражались в воде, качались и кружились в темноте, и по ним было видно, как суетятся суда, стремясь прорваться к причалу. Привычная суета жизни, находит свое отражение, как в малом, так и в повседневном.

Отвернувшись от окна, орк погладил взглядом свернувшуюся в комочек на их постели девушку. Сонная улыбка, ровное дыхание... Стараясь не потревожить ее сна, Йоки аккуратно прилег рядом. Ему, как обычно, не спалось. Наверное, мешали мысли - слишком много их теснилось в уставшей от бессонницы голове. Мыслей о будущем: встреча с дедом, свадьба, Столица... О прошлом... Йокерит, подавил вздох. Школа, в которой не место покалеченному эльфийским штурмовиком орку... Рикки...

"А ведь ты ее даже не узнал тогда, в госпитале", - напомнил он себе.

Действительно, поглощенный борьбой с грызущей болью, испуганный бессильной немощью и ужасающим чувством отсутствия тела, он не сразу узнал в бритоголовом, длинношеем мастер-курсанте, которого впустили в его палату "палачи-лекари" Рикки. А когда узнал...

"А все же так лучше", - в который раз убедил он себя, - "Рикки станет офицером, негоже виснуть на ее ногах обузой. У нее будет яркая жизнь, жизнь о которой нам когда-то мечталось... Мне там места нет... Надо быть там, где ты нужен..."

"А ты уверен...", - хотел занудить, по своему обыкновению, голос предков.

"Да", - коротко обрезал орк, и в который раз глянул в безмятежно-детское, такое беззащитное во сне личико Линн.

"Помнишь, какие слова я тогда говорил Алиене?" - додавливал он голос предков, - А разве Линни ушла?

"А может...", - снова занудил голос.

"Может", - согласился орк, - "когда, от тебя сначала терпят идиотские гнусности, потом вместе с тобой глядят в глаза смерти, потом возятся с твоей гниющей от пролежней тушкой, а потом без всяких условий едут за тобой в такую дыру как Нордвинг - это значит много!"

Йокерит прислушался к себе - голос предков молчал.

"Молчание - знак согласия", - вспомнился афоризм дядюшки Йохара.

Он запомнил старика таким, каким видел его перед отъездом Гиви из Лоунсвилля, серьезным, немножко хмурым... Серый, неуловимо напоминающий его привычный комбез, мундир Магистра Безопасности, бриллиантовый Крест Познания на груди... А ведь однажды, на секунду, Йокериту показалось, что лицо дяди Йохара что-то напоминает ему, но кто бы мог подумать такое... Одна из Легенд Империи, Магистр Йодо, годами живущий в какой-то Школе под видом чудаковатого старика... Этого не смог бы просчитать ни один эльфийский аналитик и ведь действительно не смогли...

В тот день они просто помолчали стоя вчетвером перед тяжелой гранитной плитой на Аллее Героев. С черного отражающего их лица гранита, на них насмешливо улыбаясь, улыбаясь как всегда, глядел Доджет... И там, в отраженном гранитном зазеркалье казалось, что они стоят рядом, все вместе - насмешливый Доджет, печальная Гиви, дядя Йохар в своем блистающем регалиями парадном мундире, скрюченный орк в госпитальной каталке и вцепившаяся в ручки кресла красивая девушка с огромными глазами.

--Он смотрел на нас из вечности, - сказала ему после Алиена.

Наверное, она права. Очень хотелось бы, чтобы она оказалась права...

Как всегда, в такие, наполненные картинами памяти ночи, вспомнилась Гиви. Вспомнилась ее печальная мордочка, фигурка в темном, траурном платьице... Там. На платформе парокатов. Перед тем как унестись из города тоже прошедшего своими кровавыми когтями, по ее душе. Унестись, наверное, навсегда. Помнится Йоки еще подумал, что она готова к новой жизни, но...

--Никто не знает, какая часть Гиви умерла вместе с Доджетом, - так сказал после отъезда Гиви Магистр Йохар (называть его "дядюшкой", как прежде у Йоки не поворачивался язык), перед тем как попрощаться и с ними.

Наверное, мудрый старик понимал, что они с Линни хотят остаться вдвоем... Больше он Йохара не видел - спустя несколько дней, Йоки отправили сюда, в мед.центр на реабилитацию...

"А ведь с Алиеной ты тогда тоже попрощался", - напомнил он себе и облегченно вздохнул, вспомнив, какое тепло обрушилось на него в один из дней бестолково занятый мучительными тренажерами, скучными прогулками по побережью и глотанием целебных водорослей.

В день, когда его глаза прикрыли теплые, пахнущие ванилью и солнцем ладошки, а знакомый голос прошептал в ухо:

--Кто?

Как странно изменилась жизнь. Все то, что казалось главным - Школа, Карьера офицера-десантника, Рикки, теперь стало недоступным. А впереди ждала полная неизвестность, неизвестность испугавшая бы его, если бы не Линни... Линни - единственный лучик в тумане неизвестности будущего.

Йоки снова вздохнул, а ведь даже этого, наполненного любовью и неизвестностью сегодня могло и не быть. Должно было бы не быть. Как же странно бывает - прошлое спасает настоящее и растворяется в будущем... На миг это самое "прошлое" глянуло на него сияющими, синими небесными глазами... Тигелинн. Привычное усилие воли, не помнить некоторые вещи так просто... Так же просто, как не думать о пегом мамонте. Перед глазами вновь встала картинка того, чего он никогда не видел... Не видел и тем не менее его сны часто тревожило видение истерзанного эльфийскими иглами тела Тигелинн... А если бы не она и не Гиви. Смешная гнома пожаловавшаяся подруге на идиота Йокерита утащившего ее Доджета на какую-то дуэль... Как сказал магистр Йохар Йодо: