Дневник Мелани Вэйр

– Меня всегда удивляло, как некоторые люди умудряются прожить свою и без того короткую жизнь в прочной скорлупе собственного неведения и нежелания ничего менять. В вашем распоряжении от силы лет восемьдесят – и на что вы их тратите? На торговые центры и кино.

Я почему-то покраснела. Или мы. Не знаю, как это сказать, но кровь точно прилила к щекам. Камешек попал в мой огород, небезосновательно, надо сказать, поэтому я всерьез разозлилась. Да, я люблю бродить по торговому центру, и что с того? Я люблю смотреть кино и не очень-то люблю читать. Современная проза – в большинстве своем сплошная фантастика и совершенно меня не вдохновляет, а классика – занудство полное. В детстве и в школе я читала что-то, потому что было нужно, но за последнее время мои любимые книги – учебники. От них хоть действительно толк есть.

– А на что тратишь свое время ты? – язвительно поинтересовалась я. – На убийства и кровавые оргии? Действительно, почему бы и нет… у тебя-то уровень Бога в игре под названием «Жизнь».

– Советую тебе следить за своими мыслями, – отозвалась она совершенно спокойно, – а то как бы тебе не стать непосредственной участницей оргии.

Угроза прозвучала буднично, как приглашение выпить чаю. Я прекрасно знала, что Дэя легко и просто приведет её в исполнение, и глазом не моргнет, поэтому постаралась свернуть с темы. И все же что-то засело в душе: сомнения в том, что не так уж и беспочвенны её слова. Может, мне стоило быть хотя бы чуточку более лояльной к знаниям, которые готов подарить мне мир? Пусть мне без устали твердили о том, что я никакая, но я могла бы измениться. Сама. Без посторонней помощи.

Дэя была права, а взбесилась я именно потому, что она указала на мое слабое место. Нежелание менять что бы то ни было в своей жизни. Проще оставаться незаметной серой мышью, чем стряхнуть с себя этот образ. Жить по учебникам, чем по ярким образам, в которых можно найти немало всего интересного. Притворяться, что ты ничего не знаешь и не видишь, чем взглянуть правде в глаза.

Я все ещё не могу и не хочу вспоминать о том, что написала вчера. Нет, не просто написала. Я это пережила. Каждое мгновение её воспоминаний, каждое издевательство. Сейчас мне кажется, что я впитала всю ненависть, которая в те времена помогла Дэе выжить.

Мы обе молчим о том, что «вспомнили». Не знаю, что тут скажешь. К счастью, она пока больше не подбрасывает мне своих воспоминаний, а я… Я просто надеюсь, что дальше будет легче или как там это называется. Пропускать кошмар её жизни через себя снова и снова… Не уверена, что моя психика это выдержит.

Я могу убежать на край света или попытаться забыться во сне, но до сих пор ощущаю грязь на своей коже, чувствую боль и схожу с ума от черной, выжигающей сердце злобы.

Почерк мой, но я не помню о том, как все это писала. Как вообще это происходит? Она проникает в мое сознание, заменяет его своим, и я живу её мыслями, чувствами, её прошлым. Мне всегда казалось, что моя жизнь тусклая, никчемная и безрадостная. Думала, что у меня в семье полный аут. Беру свои слова обратно. Лучше тысячи раз быть самой обычной девчонкой, на которую даже парни лишний раз не глядят, чем быть проданной родителями в сексуальное рабство.

Мысли путаются, разбегаются и ускользают, я не могу сосредоточиться ни на чем. Думаю только о том, что будет, когда её разум полностью поглотит мой. Страх первых дней совместного существования вернулся. Я боюсь, что закрою глаза, и больше никогда их не открою. Дэя будет управлять моим телом-марионеткой, а я просто перестану существовать. Наверное, это можно назвать абсолютной смертью.

Я никогда не была набожной, не верила в существование души, но теперь я не знаю, во что верить. Что, если это правда и смерть тела – далеко не конец? Но что будет, если уничтожат твою суть – сознание, или ту самую душу, если она все-таки есть?

Она молчит. Вполне в её стиле оставить меня наедине со своими страхами.

О чем я вообще? Дэе на меня наплевать. Для неё я всего лишь средство.

Запись десятая. 5 августа. 23:25

Деньги и правда творят чудеса. Мы нашли квартиру и переехали.

Все, как хотела Дэя. Высотка, апартаменты, Спейс-Нидл видно из окна. Спальне по размерам позавидует теннисный корт. На кровати может уместиться человек пять без преувеличения. Сама комната в светло-сиреневых тонах. Говорят, сиреневый – цвет безумия? Не помню, где я это слышала. Если мне и грозит свихнуться, то уж точно не от цветового решения интерьера. Помимо кровати в спальне туалетный столик, шкаф и комод. Последние нам ещё только предстоит наполнить.

Мы путешествовали налегке, поэтому сейчас нам нечего разбирать. Дэя говорит, что завтра мы отправимся по магазинам и что пора мне увидеть, что такое настоящий стиль. Я язвительно поинтересовалась, как насчет неприметности, на что она ответила, что одно другому не мешает.

Скоро начало занятий, и я спросила, она что, всерьез собирается ходить на них? Да, ведь именно за этим она здесь. Интересующий её человек работает в Университете Вашингтона? Любопытно. Хотела бы я посмотреть на того беднягу, которому не повезло оказаться в центре её внимания. Ему можно только посочувствовать. Как и мне, в общем-то.

Гостиная ещё больше. Белые и черные тона. Плазменный телевизор во всю стену, стереосистема, угловой диван, на котором при желании можно устроить танцпол. Пока что пустующий бар (надеюсь, он таковым и останется, я плохо переношу алкоголь), кресла и журнальный столик. Все по высшему разряду, ничего лишнего, но при мысли о том, сколько стоит мебель и техника, мне становится дурно. Дэю привлекает не обстановка, а вид с балкона, который общий на спальню и гостиную. Признаться честно, я её понимаю.

Ночью Спейс-Нидл и Сиэтл сверкают огнями, а днем залив наверняка переливается солнечными бликами. Странно, но я никогда не обращала внимания на такие простые вещи. Для меня все эти огни большого города – нечто само собой разумеющееся. Не знаю, дело в Дэе или во мне, но сейчас я смотрю на них совершенно другими глазами: наслаждаясь тем, что могу видеть эту красоту, запоминаю каждый миг. Если бы у меня была возможность, я поехала бы в Европу. Раньше мысли об этом были далекими и неосуществимыми. Отец вообще считал, что путешествия – трата времени и денег. С тех пор, как у него появилась своя авторемонтная мастерская, его мир ограничен ей и достижениями Патрисии. Раньше он был автомехаником, и всю свою жизнь пахал только чтобы заработать на дом, потом – чтобы открыть свой бизнес. Дом он купил, когда мне было пять лет, нашу старую квартиру я плохо помню. Свое жилье в спальном районе и свое дело были его мечтой, и он горд, что Патрисия, «его девочка», станет успешным адвокатом, что у неё будет совсем другая жизнь, не стесненная рамками ограниченных материальных средств.

Раньше я мало внимания обращала на людей, но сейчас замечаю каждого, вижу их эмоции: сосредоточенность, нервозность, уверенность, решимость… Сотни оттенков эмоций и чувств, которые кажутся нам обыденными, ничего не значащими. Тысячи людей, проходящих мимо нас, которых мы просто не замечаем. Наверное, любой человек в моем положении испытывает то же самое. Это как стоять на грани перед прыжком в бездну. Ты наслаждаешься каждым глотком воздуха и благодаришь за каждый прожитый день.

Кстати, о воздухе. Дэя много курит. Она рассказала, что измененные очень чутко реагируют на запахи в принципе. Пока она была в своем теле, этот способ расслабиться был для неё закрыт. По большому счету, и не только этот. Она не могла напиться, на неё не действовали ни трава, ни лекарства – организм Древней справлялся со всем на раз и выводил всю дрянь в считанные секунды.

Хорошенький обмен веществ, я бы от такого не отказалась. Особенно во времена нашей далекой от идеала экологии.

На мои просьбы подумать о том, что мне ещё жить в этом теле, она не реагирует. Пусть даже и курит она качественные ментоловые сигареты, легче мне от этого не становится. Подозреваю, что моему сердцу тоже. Раньше я сразу начинала задыхаться от табачного дыма, а теперь уже привыкла. В конечном итоге, что мне ещё остается?..