100 дней счастья

Я сидел за столиком, выставленным на тротуаре у входа в булочную, с сахарным пончиком в руке. Нелепо раскрашенный деревянный стол, который словно выставили сюда в пятидесятых, да так и не убрали. Это лучшие пять минут моего дня. Губы, измазанные в сахарной пудре, которая вот-вот будет слизана, упругость золотистой корочки, длящаяся долю секунды перед тем, как поддаться и позволить зубам жадно вонзиться в теплую мякоть, спешащие незнакомые люди, на которых я смотрю, как на актеров на сцене. И я не одинок. Еще через секунду неугомонный воробей планирует с неба на столик и собирает рассыпанные крошки. Тот самый, что был и вчера, мы давно знакомы. Еще не успели подружиться, но все к тому идет. Пока мы – добрые приятели. Я отламываю для него кусочек пончика, и пару раз он даже бесстрашно клевал его из моих рук. Воробей всегда молчит. Он уважает мою молчаливую сосредоточенность на кусочке пончика, скользящего в желудок. Он залетает на минутку, перекусить, а потом быстро смотрит на меня, точно хочет сказать: «Жаль, дружок, что ты не умеешь летать, ну, я полетел», – и взлетает ввысь, делая в воздухе два изящных пируэта. Его полет – как звонок будильника: начинается новый день.

«Время пончика» – наш секрет, о нем знаем только мы трое: я, Оскар и воробей. Паола придерживается строгой здоровой диеты, и я никогда не рассказывал ей об этом. Она бы не простила.

За десять лет мы пережили взлеты и падения, а несколько месяцев назад я коснулся самого дна из-за события, о котором я уже упомянул. Его можно было бы обозначить единственным упадническим словом: предательство. Я закрутил короткий роман с новой клиенткой спортзала, синьорой Морони. Коротенький роман. Коротенечкий. Мы виделись всего пару раз. Не больше пяти раз уж точно. Ну, максимум десять. Ну ладно, двенадцать раз. Но только секс, ничего больше. Для мужчин это большая разница. Надеюсь, это может выступить смягчающим обстоятельством.

Если читательницы еще не захлопнули эти книгу и не выбросили ее в ведро, попробую объясниться. Итак.

Синьора Морони.

Тридцать шесть лет, немного младше меня. Мне – сорок.

Размеры – идеал пятидесятых: 92-60-88 (я прочел это в ее анкете и хорошенько запомнил).

Лицо – как у мадонны Рафаэля, ну, губы немного подкачали – что ж теперь.

Белоснежная кожа с легкими брызгами веснушек.

Остроумна.

Давно замужем за музыкантом, который очень много гастролирует.

Когда она остановила свой выбор на мне, я сразу подумал: «Йес!»

Прекрасные женщины, чьи мужья вечно в разъездах, не должны свободно перемещаться по спортзалам, где работают бедные тренеры, женатые уже десять лет, и которым позволяется заниматься любовью не чаще двух раз в месяц. Хорошо бы запретить это законодательным путем. Купите себе тренажеры и крутите себе педали в гостиной, окей?

Поначалу я вел себя очень профессионально. Скажем, достаточно профессионально. На первых занятиях я разве что случайно коснулся ее бедра и немного пощупал мускулатуру: понятно, старо как мир, именно так вы сейчас и подумали. Как-то раз мы задержались в спортзале дольше обычного, все ушли, и мы остались одни. Я сказал девушке на кассе, что сам все закрою после того, как мы закончим разрабатывать упражнения для синьоры Морони. Если заглянуть в словарь, то мы действительно увидим такое определение: «Упражнение – это действие или серия действий, направленных на то, чтобы держать себя в физическом и умственном тонусе, стремясь в совершенстве овладеть дисциплиной».

Тем самым вечером мы выполнили целую серию упражнений, стремясь к совершенству в древнейшей науке на свете.

И продолжали упражняться несколько месяцев. Несколько месяцев бесконечного стресса и страха оставить следы. Обычно мы упражнялись у нее, когда муж-музыкант уезжал на гастроли, но несколько раз усердно занимались и в спортзале.

У меня этого не случилось ни разу. Я бы не посмел. Но это, я знаю, нисколько меня не оправдывает.

Самое ужасное, что Паола все узнала. Длинным февральским вечером у нее зародились сомнения. Я забыл на столе мобильник. Понимаю, глупое поведение, типичное для новичка. Но я ведь и был новичком. Пока мы наслаждались вкуснейшей курицей с рисом и соусом карри, телефон запищал. На экране появилась надпись: «Доктор Морони». Новичок, но ведь умно?

– Ты не ответишь? – спросила Паола.

– Нет, это ведь Морони, врач из спортзала. Скучнейший тип, только время зря терять, – сочинял я на ходу.

– Хочешь, я сама отвечу, скажу, что тебя нет дома?

– Не надо, милая, спасибо. Завтра сам ему перезвоню. Очень вкусно.

Я прокололся?

Выглядел неестественно?

Она стала что-то подозревать?

Не знаю.

Только через сорок восемь часов я понял, что ответы на эти вопросы выглядят так: нет – нет – да. И только-то. И что с тех самых пор моя жена превратилась в лейтенанта Коломбо, потому что когда она в чем-то сомневается, то не ослабит хватку до тех пор, пока не доищется до правды и не пригвоздит жертву к позорному столбу.

Вечер прошел тихо и мирно, и я расслабился. Мы посмотрели мультик «Красавица и чудовище», я поставил телефон на авиарежим. Никаких больше звонков. Ночью я не мог заснуть, пошел в туалет и удалил все компрометирующие сообщения воображаемого «доктора Морони».

Наутро я позвонил синьоре Морони и выяснил причину неуместного звонка: она надеялась на встречу после ужина, поскольку ее муж снова неожиданно уехал. Я еще раз напомнил ей, что женат и что мой брак, должно быть, счастливее, чем ее, и что я хочу порвать с ней, поскольку такие отношения ни к чему хорошему не приведут. В тот же вечер, незадолго до конца смены, прекрасная изменница явилась в спортзал в великолепном обтягивающем костюме, и кончилось тем, что мы упражнялись несколько раз подряд под душем в инструкторской. Я показал себя просто железным человеком. Скоро вы поймете, каким же я был идиотом.

На следующий день Морони пишет мне смс, из которого следует, что никакого разговора вроде и не было.

«Когда увидимся? Мне так тебя не хватает. Я не могу без тебя».

В растерянности я отвечаю, не придавая значения этому факту, и невольно попадаю в ловушку. Переписка и флирт продолжаются целый день. Забавные, провоцирующие и, главное, совершенно однозначные смски. Когда я возвращаюсь домой, Паола уже ждет меня в гостиной, точно Цербер, готовый порвать всякого, кто войдет в квартиру. Как только я вижу ее лицо, я все понимаю. На нем как будто написано: «Ты – полное дерьмо».

Я недооценил свою жену. После подозрительного вечернего звонка загадочного доктора Морони Паола позвонила в спортзал и тут же узнала от секретарши, что никакой доктор Морони у нас не работает, но есть клиентка Изабелла Морони, и именно я являюсь ее личным тренером. Смотрим фейсбук и выясняем, что Изабелла – очень красивая, если не сказать – вызывающе красивая женщина. Понятно, можно было записать ее в телефоне под вымышленной фамилией, но поздняк метаться, я и так уже думал, что превзошел сам себя. И что же сделала умнейшая женщина, на которой я был женат? Она взяла мой телефон, удалила номер пресловутой Морони и заменила его на свой. Теперь, получая смс от «доктора Морони», на самом деле я получал их от собственной жены, но отвечал, ничего не подозревая, погружаясь все глубже и глубже в бурное море лжи. Пока она посвящает меня в подробности своего расследования (лейтенанту Коломбо тоже такое нравилось), я судорожно пытаюсь вспомнить все смски, которые я посылал минувшим днем. Внезапно на меня нисходит озарение, и я пытаюсь защищаться: «Морони – одна клиентка, которая до смерти в меня втюрилась, и я пытался дать ей отпор, но так, чтобы не ранить бедную женщину. Я просто не хотел тебя беспокоить по пустякам».

Моя никчемная речь не продержалась на плаву и десяти секунд, и вот тогда, в порыве нелепого героизма, уличенный в предательстве, я решился воззвать к милосердию присяжных и поведал суду о своих преступлениях.

Еще один чудовищный промах.

Судья была готова четвертовать меня на месте.